А почему бы и нет
Шрифт:
Поблагодарив старичка, мы удалились по указанному направлению и вскоре подошли к двухэтажному дому. Рядом стоял мотоцикл с коляской и молоденький милиционер.
– Стоять! Не с места! – вдруг закричал он и наставил на нас пистолет. От неожиданности мы остановились, наблюдая за действиями милиционера. Он, не опуская наставленного на нас пистолета, закричал в сторону открытой двери милицейского участка.
– Товарищ лейтенант, выйди сюда. Вот они сами пришли.
Мы, молча, стояли и в недоумении смотрели друг на друга.
Лейтенант выскочил с фуражкой в руках, увидел сержанта с пистолетом и обратился к нам:
– Вы, вы. За что? Кто вы такие?
Мы, ещё ничего не понимая, думали, что отвечать на непонятные нам вопросы. Наконец, Гена собрался с мыслями и спросил:
– У нас несчастье, с кем можно пообщаться? Нам нужна помощь.
В это время молодой сержант вынес три пары наручников и попытался их на нас надеть.
Когда он подошёл к Юрию Веткину и взял его за руку, тот легонько повернулся так, что сержант отлетел в сторону и упал в коляску мотоцикла.
Не ожидая такого быстрого разворота событий, сержант крикнул:
– Всем лечь на землю лицом вниз.
Мы – ещё молодые, неопытные «преступники» – послушно исполнили приказание.
– Сержант, звони майору Гуренко, пусть срочно подъезжает. Скажи, что мы их поймали. Всех троих. Я их здесь постерегу.
– Есть, товарищ лейтенант, – поднявшись с коляски, поспешил сержант исполнять приказание.
Мы лежали на земле, не понимая и не ожидая такого поворота событий. Юра попытался поднять голову, чтобы выяснить, в чём дело, почему к нам такое отношение.
– Лежать, не разговаривать, – приказал лейтенант и коленкой прижал Юру лицом к земле.
После пасмурной осенней ночи земля была ещё холодной, и лежать нам ней было не совсем уютно.
– Товарищ лейтенант, – вспомнил я форму обращения к офицеру, – позвольте нам встать и объясните причину нашего задержания.
Я старался говорить, как можно, более культурно, чтобы опровергнуть мнение о нас, как о преступниках.
– Сейчас приедет майор и всё вам объяснит, – услышали мы ответ, – а пока полежите, отдохните и придумайте речь в своё оправдание.
– Нам холодно, – снова вступил я в разговор, – и вообще, мы пришли сюда за помощью.
– Скоро согреетесь. Вам там будет жарко.
– Но, объясните, хоть в чём нас подозревают.
Юра попытался повернуться лицом к лейтенанту, но снова получил удар коленкой по затылку. Офицер не отходил от Юрия, видно, боясь, что такой громила может вскочить и наделать здесь много шуму.
Через несколько минут подъехал ещё один старенький мотоцикл и, видно, равный ему по возрасту, майор легко выскочил из коляски. Водитель мотоцикла, совсем юный милиционер, тоже быстро оставил своего «коня» и, вслед за майором, подошёл к нам, всё ещё лежащим на земле.
За эти минуты у меня в голове снова возник сумбур мыслей:
«Вот такая бывает свобода, – думал я – и удовольствия, и разнообразия, и счастья, хоть отбавляй. Видно, в геологической профессии наслаждений бывает больше, чем я ожидал. А всё-таки, в чём мы виноваты?»
– Ведите их в темнушку, – приказал майор, – по одному, без насилия.
Что такое темнушка, я понял, когда, вслед за Юрой, вошёл в небольшой, без окон, пахнувший плесенью, чуланчик.
Сняли с нас наручники и, мы, дрожащие от холода, расположились на деревянной скамейке, которую с трудом обнаружили в темноте.
– Вот так. Покупались вчера в «тёплом» озере, теперь будем ещё и загорать, – попытался я шуткой немного снять с товарищей психологическое напряжение.
– И всё-таки, за что они нас так? – то ли нам, то ли себе, задал Юра, мучивший всех нас вопрос. И через минуту он продолжал:
– Видно здесь произошло какое-то криминальное событие, и они нас подозревают в этом, – более трезво стал оценивать Юра ситуацию.
– Наверно, – поддержал я Юру. – Попали, как, кур во щи, – вспомнил я выражение, которое когда-то вычитал у Чехова.
– Во щи попасть сейчас было бы хорошо, – оценил мой сарказм Гена.
Послышался скрежет ключа в замке, который, наверно, уже много лет не запирался и не отпирался. Дверь открылась и, сержант, напустив на себя презрительную по отношению к нам строгость, приказал:
– Вот, ты, большой, – обратился он к Юре (как он увидел его в темноте?), – руки за спину и… за мной.
Юра встал и медленным шагом последовал за милиционером. Мы с Геной остались вдвоём, ожидая дальнейших событий.
Время шло, а обстановка в темнушке не менялась. Голодные и дрожащие от холода, мы сидели на скамейке, как можно, теснее прижимаясь, друг к другу.
Без света, без свежего воздуха и без ощущения времени мы продолжали пребывать в неизвестности. Ни с улицы, ни из коридора не доносилось ни звука.
Снова обращаясь к своим мыслям, я вспоминаю любимого мною Александра Дюма и его героя Эдмона Дантеса. Темница у него и наша темнушка, чем-то схожи между собой. Единственное, что мне хотелось бы, чтобы, по времени пребывания, наши сроки у него и у нас были разными. Сделав мысленно такое сравнение и аналогию, я немного повеселел, принимая это недоразумение за первое, но не последнее, ожидающее меня в будущем удовольствие геологической жизни. Гена сидел рядом со мной и что-то говорил мне тихим голосом, видимо, думая, что нас могут услышать и разговор этот обратить против нас. Я не очень понимал его слов, наводя порядок в своих мыслях.
Прошло некоторое время, может быть час, а может быть, и целый день. Опять заскрежетал ключ, дверь открылась, осветив нас лучом от, единственной, только что включённой в коридоре лампочки, висящей прямо перед нашей дверью. Я сказал глупость, назвав дверь «нашей», как будто теперь сырая темнушка и её дверь уже стали надолго нашими.
В приоткрытую дверь втолкнули Веткина. Молоденький милиционер, который привёз майора, громко крикнул:
– Вот ты, который с краю, выходи, – обратился он к нам с Геной. Мы не знали, к кому он обращается, так как мы оба были с краю.