А потом пришла любовь
Шрифт:
— Так вы вернулись! — Джесс отступила в сторону, пропуская ее, и Стелла внесла чемодан в холл. — Мэт не говорил, что вы приезжаете.
— Он не знает. Как… как он?
— Довольно хорошо в сложившихся обстоятельствах.
— Когда он будет дома?
— Он не говорил, что задержится, хотя, с тех пор как вы уехали, он на работе проводит больше времени, чем здесь! Любому было бы не слишком легко жить с ним — готов сорвать зло за каждое словечко. Я собиралась провести вечер здесь, но раз вы приехали, я переночую
— Не надо уходить, — поспешно сказала Стелла.
Джесс пожала плечами:
— Я же в любом случае собиралась уйти, так что уже привыкла к этой мысли. Раз вы вернулись, я здесь жить не буду.
— Может быть, на этот раз мы будем лучше понимать друг друга.
— Мы достаточно понимаем друг друга, и обе знаем, что не уживемся. — Она двинулась в сторону кухни. — Я оставлю Элси распоряжения насчет еды. Послезавтра вы все можете забрать в свои руки.
Она вышла, а Стелла тяжело, но с облегчением вздохнула. По крайней мере одна помеха на пути к их с Мэтью счастью устранена: остальное зависит от нее.
Почти сразу оказалось, что пора готовиться к обеду, и, переодеваясь в зеленое платье, которое нравилось Мэтью, Стелла думала, обратит ли он внимание на ее волосы. Он всегда любил, когда она распускала их, а в тех нечастых случаях, когда она позволяла ему целовать себя, любовно перебирал длинные пряди. Стелла снова и снова со страхом задавалась вопросом, что она будет делать, если Мэтью не примет ее.
Боясь оставаться наедине со своими мыслями, Стелла спустилась вниз, но Джесс уже ушла, и она занялась тем, что украсила обеденный стол в столовой, разложив на нем салфетки, поставив в центре небольшую шаровидную вазу с розами и две свечи. Потом наполнила еще одну вазу и поставила ее в холле.
Когда она с этим покончила, уже опускались сумерки, со стороны верещатников дул легкий ветерок. Стелла подошла к окну и стала глядеть в сад. Она впервые видела его в разгаре лета. В сгущающихся сумерках с клумб доносился сильный дурманящий вечерний аромат акаций. Даже дом казался уютнее, а серый камень теплее. Стелла вздохнула, зажгла свечи и начала прислушиваться, не едет ли Мэтью.
Ждать пришлось недолго. Через несколько минут по гравию зашуршали шины, потом раздались тяжелые шаги по ступеням. Щелкнул в замке ключ.
Сотрясаемая нервной дрожью, она поднялась из кресла. Она слышала, как Мэтью ступил в столовую и сразу остановился. Стелла догадалась, что он увидел зажженные свечи. Потом воцарилась тишина, потом он опять пересек холл. Потом открылась дверь в гостиную, И он вошел.
Мэтью закрыл дверь и прислонился к ней. Ни один из них не сказал ни слова. Стелла, пораженная, думала о том, как он постарел, как похудел и вытянулся, седины добавилось, плечи опустились.
Она протянула к нему руки:
— Мэтью, я… я пришла домой.
— Для чего? — мрачно спросил он.
— Я была такой глупой. Ох, Мэтью, прости меня!
— Мне не нужна твоя жалость.
— Я не говорю о жалости. Я говорю тебе о любви! Ох, Мэтью, почему ты не рассказал мне о Белл? Она приходила ко мне. — Он молчал, и Стелла заплакала. — Я была слепой и жестокой, но ты ни разу не помог мне. Почему ты не приехал за мной и не дал нам шанса начать сначала? Когда я спасла твою жизнь, разве ты не понял, что я люблю тебя?
— Как же мне понять? — с горечью ответил он. — Ты же сделала для меня то, что сделала бы для любого другого! Я достаточно наглупил с тобой, чтобы глупить еще больше! Пока я лежал в больнице, у меня было много времени на раздумья, и эти раздумья не назовешь приятными. Я был дураком с самого начала, заинтересовавшись тобой. Когда я приехал в Лондон в первый раз и нашел тебя с Чарльзом, я должен был понять, что ты думала обо мне. Но я был настолько без ума от тебя, что это показалось мне неважным. Я получил от тебя сполна, больше, чем когда-либо от кого-либо другого, мужчины или женщины, и я никогда не пойду на это снова. — Мэтью провел рукой по глазам. — Вот почему я не поехал за тобой.
Слезы струились по щекам Стеллы, ее сотрясала дрожь.
— Почему ты плачешь? — резко спросил он. — Разве наша встреча идет не так, как ты планировала?
— Я не планировала! — вскричала она. — Я вернулась потому, что не могла иначе, а не потому, что все обдумала заранее.
— А что было бы, если бы Белл не приехала к тебе? — саркастически поинтересовался Мэтью. — Ты так и томилась бы в Лондоне? Твое тщеславие было удовлетворено, когда ты обнаружила, что никакая другая женщина не взялась за меня всерьез?
— Я вернулась не из-за этого, просто Белл сказала, что ты… что ты все еще любишь меня. — Стелла смахнула слезу со щеки. — Я знаю, ты считаешь меня жесткой и холодной, но мне все-таки не хватало самонадеянности думать, что я все еще что-то значу для тебя. Я думала, ты ненавидишь меня после того, как я себя вела.
— И когда ты обнаружила, что я не… что я не в состоянии коснуться другой женщины… ты решила вернуться и простить меня? — Мэтью горько рассмеялся. — Ну что ж, я смогу прожить и без твоего прощения!
— Не я прощаю тебя, — вскричала она. — Я хочу, чтобы ты простил меня.
— Я?
— Да. Прости меня за то, как я мучила тебя… за то, что была так нетерпима и не могла признать, что люблю тебя. Если ты не позволишь мне снова жить с тобой, то хотя бы перестань ненавидеть меня.
— Я не ненавижу тебя, — тихо сказал он. — Я никогда не смог бы ненавидеть тебя.
Стелла ждала, надеясь, что он продолжит, но Мэтью ничего больше не сказал. Не удержавшись, она бросила на него взгляд и заговорила снова: