А счастья может и не быть…
Шрифт:
– Жалко мне тебя, – процедила сквозь зубы Натка и легла обратно на свою койку.
Анюта так и осталась сидеть на полу, думая о том, что завтра она уйдет отсюда. Навсегда. И больше никогда никого не увидит. И никого не будет навещать. Никого! Но тут же вздрогнула. А Илюшка? А как же Илюшка?
Просидев так еще минут двадцать, Анюта поднялась и пошла к своей койке. Укутываясь в одеяло, положила голову на подушку и, свернувшись в комочек, закрыла глаза, пытаясь уснуть. Но сон не шел. В голове все мешалось: завтрашний уход отсюда, произошедшая этой ночью ситуация с Наткой и Илюша… И опять она погрузилась в воспоминания. На этот раз более приятные. Теперь она перенеслась в позапрошлую весну…
…Это был очень теплый весенний день 17 Апреля. Ее четырнадцатилетие. Девчонки из их комнаты, где-то нашли спирт и собирались отметить после отбоя праздник. На прогулке Анюта сидела на скамеечке и просто смотрела на то, как играют в мячик мальчишки. Она обратила внимание, на не по годам высокого парня, который в игривой форме отбирал
– Подкинь сюда! – услышала она его голос. Это ОН крикнул ЕЙ! ОН! ОН к НЕЙ обращается! Анюта растерялась и стала смотреть, то на мяч, то на Илью. Ее былой смех резко прекратился, в горле встал ком, указательный палец начал подергиваться, ногам стало жутко неудобно и она начала их переставлять, то топча песок, то сдвигая пятки, то поднимая и опуская вверх-вниз мысы в обшарпанных ботиночках. Увидев, что Илья приближается, она ухватилась за края скамейки, скрестила ноги и начала медленно покачиваться.
– Лысая, ты оглохла что ли? – услышала она его голос совсем близко. – Чё, мяч подать не можешь? У тебя случилось что-то? – подсаживаясь рядом, спросил он.
– День рождения у меня, – прошептала она внезапно осипшим голосом и облизала пересохшие губы.
– А! Вот зачем ваши девки спиртягу свистнули, – улыбнулся Илья и, поднявшись со скамейки, ударил по мячу ладонью так, что тот, ударившись о землю, подпрыгнул, попав опять под его ладонь.
– Ну, я зайду к вам после отбоя, – сказал он и побежал к мальчишкам, всё, также играясь с мячом. Волнение Анюты перемешалось с чувством радости и страха. Ей вдруг стало неловко. Встав со скамейки, она пошла в сторону девочек.
Время до отбоя оставалось все меньше и меньше. С каждой минутой волнение становилось все сильнее и сильнее. Ей вдруг захотелось вечером быть самой красивой, самой лучшей, что бы Илья смотрел весь вечер только на нее. Достав из тумбочки, припрятанную с Нового Года мишуру, она повязала ее на голову таким образом, что узелок получился сзади, а концы мишуры лежали на плечах так, что на подсознательном уровне, было ощущение, что это волосы. Настоящие длинные волосы. Такие, как были у нее раньше. Взяв цветные мелки и выбрав из них мелок голубого цвета, отколола небольшой кусочек, растолкала его в найденной крышке и немного смочила водой. Потом макнула туда палец и нанесла синюю жижу на веко. Девчонки часто использовали мелки в качестве теней. Такие мелки очень часто приходили с благотворительными игрушками. У некоторых девочек была косметика, но они делились не со всеми, да и просить чего-то Анюта не любила.
– Чё, харю красишь, именинница? – услышала она за спиной голос Натки и невольно вздрогнула. – Ща, погодь, подмогу. – Расплылась в широкой улыбке подруга и полезла в верхний ящик своей тумбочки. Поковырявшись там, она вытащила оттуда помаду. Анюта обожала этот цвет. Красный с рыжим оттенком. Натка не пользовалась ей никогда, но и никому не давала. А просто иногда доставала и хвасталась. Анюта взяла маленькое зеркальце и накрасила губы. Потом эту же помаду нанесла на щеки и растерла их. Затем, надела свое единственное платье. Это было даже не платье, а летний сарафан зеленого цвета с рыжими цветочками на тонких оранжевых лямочках. Погода стояла теплая, поэтому можно его надеть, просто сверху накинув куртку. Кто-то из девчонок дал ей колготки. Настоящие. Эластичные. Телесного цвета. Только на чересчур худощавых ножках Анюты, они немного сборились, особенно в области коленок и щиколоток. А Ксюха вытащила из-под койки коробку со своими новыми туфлями. Красные, лакированные, с красивыми большими бантами и широким низким каблуком. Анюта облачилась во все «нарядное» и почувствовала себя настоящей принцессой. Правда туфли тоже оказались немного великоваты, но несоответствие размеров и сочетание цветов здесь никогда никого не интересовало.
Наступил долгожданный отбой. Везде погасили свет и все легли по койкам. Анюта сняла туфли и мишуру. Больше она ничего не трогала. Одетый на ней сарафан и колготки были не видны под накрытым одеялом. Лицо прикрыла ладошкой так, чтобы не было видно косметики. Когда повсюду стала слышна тишина, девчонки поднялись и перебрались к Анюте. Угощений сегодня было много. Кто-то подарил шоколадку, кто-то конфеты, овсяное печенье и даже связка бананов. Также на их «столе» оказалась, кем-то принесенная баночка облепихового варенья, которая была очень умело, разбавлена Наткой водой из-под крана, как они выражались на «запивон». Ну и самым главным угощением – это разведенный в банке спирт с водой. Лариска достала граненый стакан, украденный из столовой. Где она его прятала, никто не мог понять, но ни разу, не при одном «шмоне» этот стакан никогда не был найден. Анюте налили первой. Чуть меньше полстакана. Она затаила дыхание, зажмурила глаза и под хористый шепот «До дна! До дна!» сделала
Оказавшись на улице, Илья взял Анюту за руку и повел в сторону забора. Там он указал на кучку веток. Отодвинув их в сторону, Илья продемонстрировал небольшой подкоп. Они пролезли через него и оказались по ту сторону забора. Отойдя на несколько метров, Илья остановился и пристально посмотрел на Анюту. Затем достал из кармана скомканную бумажку и провел ей по Анютиным губам, тем самым стерев помаду.
– Это тебе не надо – довольно грубо сказал он. Потом протянул руку к одетой на голове мишуре, но Анюта сделала шаг назад, слегка отмахнувшись от его руки. Она не хотела, что бы он отнял у нее образ принцессы. Ведь она такая сегодня красивая! Илья не стал трогать мишуру, а просто придирчиво начал осматривать именинницу с головы до ног. Остановив взгляд на ее туфлях, он усмехнулся. Затем взял ее за руку и повел за собой. Остановились они возле каких-то развалин. Видимо когда-то это был деревянный дом. Валявшиеся куски жженых бревен, говорили о том, что этот дом сгорел. Некоторые из них стояли как пеньки, а вокруг них валялось множество окурков и пустых бутылок. Было видно, что здесь часто собираются кампании. Недалеко валялся прожженный матрац. Все так же ничего не говоря, Илья подошел к Анюте и снял с нее куртку. Затем провел руками по ее плечам и притянул к себе. Его губы коснулись ее губ, а руки с плеч начали спускаться к небольшой, недавно начавшей расти груди. Затем его правая рука переместилась на спину, опускаясь при этом все ниже и ниже. После чего он задрал ей платье и начал гладить по ягодицам. Тяжело дыша, он небрежно опустил Анюту на тот самый прожженный матрац, с легкостью снял с нее трусики и раздвинул ноги. Анюта лежала, не шевелясь, и еле дышала. Она боялась сделать что-нибудь не так, тем самым оттолкнув его от себя. Илья быстрым движением снял с себя штаны, а затем и трусы. Анюта знала кое-что о сексе от девчонок и даже как-то раз, мельком видела пенисы мальчишек. А сейчас она видела перед собой голого Илью, а между ног у него была не болтающаяся писька мальчика, а жесткий, торчащий вверх и растущий на глазах настоящий мужской член. Навалившись на Анюту всем телом, тяжело дыша и пыхтя, он начал пытаться войти в нее. Анюта начала чувствовать жуткую боль, словно ей медленно рвали кожу. Прикусив нижнюю губу, она жалобно заскулила. От Ильи пахло потом и грязью, а выпитый накануне спирт, прибавил еще и запах перегара. Анюте было неприятно и больно, но он терпела. Терпела только из-за того, что бы ему было хорошо. Ведь она знала, что ему хорошо. И ни с кем-то, а с ней. Длилось это не очень долго, но для Анюты, каждая секунда казалась часом. Потом Илья громко застонал, дернулся и остановился. Немного полежав, он поднялся, быстро оделся и приказал Анюте сделать то же самое. Затем, как всегда молча, взял ее за руку и потащил за собой обратно в детский дом. Анюта увидела свою мишуру на матраце и хотела вернуться за ней, но Илья не позволил ей этого сделать, сказав, что им некогда. Вот так и осталась частичка некогда невинной принцессы на старом грязном матраце…
…Такие побеги за забор продолжались до осени. Анюта не испытывала от этого физического удовольствия, но в душе была счастлива. Он был рядом с ней, пусть только по редким вечерам и только на этом матраце, но с ней. А больше ничего и не надо для того, что бы быть окрыленной и иметь право на мечты. На обычные человеческие мечты. Она дождется, когда сначала она, а потом и он покинут эти стены. Потом они поженятся и у них будет много детей. Она будет кормить его настоящей едой. Вкусной, которую сама приготовит. Она обязательно сварит ему борщ. Красный, с мясом, не то, что у них в столовой.
И вот как-то в один осенний пасмурный день Анюта, как обычно гуляла, а точнее сидела на своей любимой скамейке, медленно осматривала все вокруг. Вдруг взгляд ее остановился и устремился в сторону массивного дуба, под которым мило разговаривали и смеялись высокий мальчишка и хорошенькая девочка. Илья, – покраснев, определила Анюта. Внутри ее все перевернулось, и волнение окутало с головы до ног. Она смотрела на Илью, который очень нежно перебирал длинные темные волосы девочки. Девочку звали Гульнара, а сокращенно Гуля. У Гули были большие зеленые глаза с кукольными ресницами. От природы яркие, хорошо очерченные губы, красивые черты лица, смуглая кожа и волосы… Длинные, густые, темные, почти черные волосы, спадающие аккуратными волнами по плечам. Гульнара попала к ним недавно. Раньше она жила в очень богатой семье, но что случилось с родителями, и почему она оказалась в детдоме никто не знал.