А собаку я возьму себе
Шрифт:
– Петра, ты не против, если мы продолжим и допьем то, что не допили в прошлый раз?
– Ты по-прежнему хочешь выпить со мной, зная, что я из полиции?
– Я хочу знать, с кем пью, и теперь я это знаю. Магазин я закрою в восемь.
– Я заеду за тобой.
Тоже сильный ход. А как же иначе? Неужели же я поверила, что он появился на пороге моего дома с коробкой в руках случайно? Ужасный тип, он чуть было не заставил меня вообразить, будто я непобедимая лучница, хотя в действительности я вела себя как заблудившаяся лань. И нет ничего, что мне было бы так противно в этой жизни, как исполнять подобную роль. Однако охота только началась, так что мы еще посмотрим, кому первому достанется добыча.
Ровно
– Вы не знаете, до чего увлекательным может стать мир собак, Петра, – начал он с порога. – И не представляете, как ловко Валентина умеет укрощать этих зверюг.
– Валентина?
– Ну да, инструктор. Ее зовут Валентина Кортес.
– Похоже, вы не испытали трудностей в общении.
– Да, она очень открытая и душевная женщина. Разумеется, я все у нее выспросил. В общем, ничего, по-моему, подозрительного. Ужастик, по-видимому, привел нас туда случайно.
– Нам придется проверить, единственная ли это возможность.
– Как хотите, но только я не думаю, что женщина как-то замешана в этом деле.
– Ну и ну, Гарсон! Как видно, Валентина успешно дрессирует не только собак, но и полицейских.
Он надулся, как в былые времена, когда я любила его подразнить.
– Инспектор… Даже не знаю, как вам на это ответить, не нагрубив.
– Да будет вам злиться! – сказала я и ударила его по плечу. – Если вам нужен повод для брюзжания, то я его немедленно предоставлю.
– Что вы имеете в виду?
– Что у нас нет времени на то, чтобы поесть.
– Почему?
– Я поговорила с нашим человеком, дежурившим в баре «Фонтан». Проведя там неделю, он пришел к выводу, что постоянные клиенты заходят туда, только чтобы выпить кофе. В остальное время там бывают лишь случайные люди. Если кто-то и знал Лусену, этот человек должен появиться в баре после обеда – подобные посетители не меняют привычек. Так что мы должны заехать ко мне домой за Ужастиком и оказаться в баре не позднее начала четвертого.
– Вы все еще не расстались с мечтой сделать из этого чертова барбоса детектива?
– Чертов барбос? А кто распинался насчет увлекательного мира собак?
Он последовал за мной с большой неохотой. Если у Фермина Гарсона и было что-то святое, помимо выполнения профессионального долга, так это отношение к еде. Я утешила его, сказав, что он сможет заказать себе бутерброд в баре, а уже в машине отвлекла его расспросами про инструкторшу.
– Как вы понимаете, себе на жизнь она зарабатывает собаками. Ее родители были крестьянами и жили в деревне. Она обожает сельскую жизнь и говорит, что, когда уйдет на пенсию, купит на свои сбережения домик за городом – это мечта ее жизни. Замужем она не была. Живет одна, у нее в Орте маленькая квартирка.
Очевидно, что разговор у них крутился вокруг ее личной жизни, по крайней мере, женщина предпочла обсуждать именно эту тему. Впрочем, Гарсон, в любом случае, не мог бы задать ей никаких существенных вопросов без риска вызвать подозрения.
Мы заехали за Ужастиком, который тут же принял вид бывалой полицейской собаки и, казалось, забыл об утренних злоключениях. В занюханный бар «Фонтан» мы прибыли как раз в тот момент, когда чад от подгоревшего масла начал смешиваться с запахом кофе. Наш соглядатай, сидевший за стойкой, бросил на нас заговорщический взгляд. Мне стало его жалко. Провести целую неделю в подобном свинарнике – нелегкое, должно быть, испытание.
Хозяин при виде Ужастика состроил недовольную физиономию, но, поскольку наверняка нас узнал, от замечаний воздержался. Мы сели за столик и попросили кофе,
– Эй, а что здесь делает этот?
Слова вырвались у него сами собой, и только произнеся их, он понял, что что-то неладно, и беспокойно огляделся по сторонам. Гарсон был уже тут как тут.
– Мы из полиции, – объявил он. – Вам знакома эта собака?
– Нет-нет. Я не знаю, чья она.
– Будет лучше, если вы сейчас помолчите и поедете с нами в участок.
Не помню, что он там возмущенно бормотал, но младший инспектор тихим и не терпящим возражений голосом велел ему заткнуться. Приехав в комиссариат, мы оставили Ужастика в машине. Дежурные отвели задержанного в свободный кабинет. Мы же с Гарсоном, прежде чем допросить его, обсудили ситуацию наедине.
– Если у него есть хоть капля ума, он ничего не скажет, какими бы сведениями ни располагал. Сомневаюсь, что свидетельство собаки может иметь законную силу.
– Вы заставите его раздеться догола, как поступили однажды с тем подозреваемым? – поинтересовался Гарсон.
– Ни в коем случае!
– Почему?
– Он же страшен как черт.
Да, он был так же безобразен, как Лусена, и имел мерзкий, жуликоватый, жалкий, порочный, нездоровый, пришибленный и убогий вид. Но главным доказательством его полной маргинальности был тот факт, что, имея такую внешность, он наряжался. На нем были красные вельветовые штаны, воротник цветастой рубахи стягивался кожаным галстуком, пропущенным через что-то наподобие металлического медальона, как у Буффало Билла, когда тот одевался для торжественных случаев. Он сказал, что его зовут Сальвадор Вега, и уверял, что не был знаком с Игнасио Лусеной Пастором. Выглядел он робким и перепуганным. Гарсон сразу же это заметил и решил пустить в ход самые грубые свои методы.
– Чем занимаешься?
– Мастерю кое-что.
– Что именно?
– Делаю голубок и всяких птичек из гипса. Некоторые фигурки раскрашиваю и продаю в лавки, торгующие всяким старьем, остальные оставляю, как они есть, и их у меня покупают магазины ручных поделок.
– Черт! – сказал Гарсон. – Как по-вашему, инспектор, можно заработать на жизнь, раскрашивая голубок?
Задержанный занервничал.
– Господом клянусь, что занимаюсь именно этим! Хотите, отведу вас ко мне домой и покажу свою мастерскую с формами из пластика и фигурками? Так я и зарабатываю себе на жизнь. Денег мне хватает, я оплачиваю аренду квартиры, все счета, и у меня даже есть свой пикапчик, чтобы развозить изделия. Можем прямо сейчас пойти, если вы мне не верите.