А ты бы ей отказал?
Шрифт:
– Хотя бы до дороги довезу, – предложила Катерина.
– Выручишь, – кивнул Егор.
Они выехали со двора. Закрывая ворота, Егор заметил белый «жигуленок», который стоял на изгибе дороги – под прикрытием вербового куста. Отличная позиция для наблюдения за домом, а если бы верба не рассталась с листвой, была бы идеальной. Когда отъехали от дома, Егор глянул назад. Плохое предчувствие не обмануло: «жигуленок» сел на «хвост».
Машина ехала вроде бы неторопливо, но при этом все равно сокращала расстояние. Егор перевел взгляд на перекресток, где Катерина собиралась
– Не останавливайся, давай дальше, – сказал Егор.
– Куда дальше? – насторожилась Катерина.
– «Хвост» за нами.
– Какой еще «хвост»?
– Задний, – усмехнулся он.
– И что?
– Убить нас могут.
– Да ну тебя!
– Ты же не дашь нас убить? – с тревогой спросила Танюха, тронув Егора за плечо.
– Что вы такое говорите? – засуетилась мама. – Все будет хорошо!
– Будет, – кивнул Егор, – если поторопимся.
– Здесь они стрелять не станут, – но на всякий случай вынул из-за пояса пистолет.
– Да ладно, стрелять. «Копейка» какая-то, – хмыкнула Катерина.
На перекрестке она хотела повернуть в сторону деревни, но Егор заставил ее взять курс на город.
«Жигуленок» приближался медленно, но уверенно. В любой момент он мог набрать ход, сократить отставание до минимума. Но впереди перекресток, глинистый проселок уводил в лес.
– Давай вправо!
– Там же тупик!
– А это смотря для кого…
Проселок сразу показал свою прыть – машину качало, подбрасывало. Егор глянул назад – «жигуленок» свернул за ними, а когда дорога пошла на вираж, скрылся из вида.
– Останови! – скомандовал он.
– Зачем? – пугливо взглянула на него Катерина.
– Ты что, дура? – возмущенно спросила Танюха. И тут же получила по губам от матери. Тем не менее Катерина машину остановила.
– Давай по «газам»!.. – открывая дверь, приказал Егор. – И до упора, без остановок!
– Егор, я с тобой! – рванулся за ним Серега.
– Сестренка, держи его! – выкрикнул Егор и увидел, как Танюха двумя руками вцепилась в брата. Да и мама протянула к нему руку.
Катерина тут же сорвала «Москвич» с места, а Егор со всех ног рванул к повороту, из-за которого вот-вот должен был показаться подозрительный «жигуленок». Оружие наготове, но стрелять он не торопился. Вдруг в машине какие-нибудь колхозники?
Машина вышла из поворота, а Егор продолжал идти – стремительно, на сближение. Расстояние до цели всего ничего – каких-то пятнадцать-двадцать метров. Его заметили, «пятерка» остановилась, из машины выскочила знакомая физиономия, парень из команды Шарабана. В руках у него – короткоствольный автомат. Он собирался выстрелить сразу, с бедра, но Егор опередил. На ходу поднял руку и выстрелил. Пуля прострелила бандиту голову.
Вторым выстрелом он прикончил водителя, который еще только выбирался из машины. Третий не выходил, он сидел на переднем сиденье, пытаясь вытащить из-за пояса пистолет. Запаниковал, бедняга, мандраж хватил, руки не слушаются. Что ж, с такими нервами дома сидеть надо, а не людей убивать ездить. Убить этот урод собирался всех – и маму, и сестру, и брата. Егор должен был возненавидеть бандита, а он взял и проявил гуманность – выстрелил сразу в голову, хотя мог ранить в живот, чтобы подлец долго мучился, прежде чем сдохнуть.
Больше в машине никого не было. Три бандита, на всех один автомат. Егор вздохнул. Не ценит его Вертун, если отправил по его душу столь скромные силы. Что ж, придется ему еще раз показать, на что способен отставной прапорщик Фролов.
Трупы Егор оттащил в лес, забросал их прелой листвой. Надо будет потом как-нибудь вернуться да закопать так, чтобы ни одна собака не разрыла. После чего двинулся обратно к машине. Она ему нужна, надо же на чем-то добраться до Ленинца. Но сначала – догнать своих, сказать, что бояться пока нечего. А скоро и вовсе наступит благодать. Все-таки смог Вертун разбудить в Егоре зверя.
Война без потерь не бывает, и все же обидно. Какой-то хрен-одиночка, а столько проблем. Челюсть и рука – это в прошлом, а в настоящем Фролов ранил Шарабана. В живот. А Кеше так и вовсе голову прострелил.
– Я сейчас сдохну, как больно, – хрипел Шарабан.
А в эфире потрескивало, как будто радиоволны смеялись над его горем.
Они же смеялись и над самим Вертуном.
– Держись! – выдавил из себя он.
Но Шарабан услышал лишь сдавленное шипение. Пацан даже не в курсе, что происходит. Вертун собрал всех до кучи на всякий случай – вдруг Фролов превратит выпущенную пулю в бумеранг.
Фролова больше нет, Шарабан пристрелил его. И всех, кто с ним был. Даже Танюшку… Жаль девчонку, но лес рубят, щепки летят…
А щепки еще как летели – Кеши больше нет, сам Шарабан тяжело ранен. Пуля в живот – это серьезно. И жуть как больно.
– Не слышу! – захрипел Шарабан.
Вертун нахмурился. А вдруг это и не Шарабан вовсе! Может, «на проводе» сам Фролов. Держит в руке трофейную радиостанцию и тужится, изображая приступ боли. Он не знал, что делать. Слишком просто у них тут все. Сбились в стаю, сначала обложили данью весь район, затем занялись лесом, причем очень успешно. Всерьез с ними никто не бодался, с ментами все решили. Тихо все было, потому и почивали они на лаврах. А тут их вдруг лихо «разбудили», и неожиданно выяснилось, что системы безопасности нет: дом у Вертуна фактически не охраняется, система паролей не разработана.
– Я сейчас в больнице… – прохрипел Шарабан.
Или все-таки Фролов?.. Вертун вспомнил про Лота, который вел машину. Надо бы ему слово дать, но как сказать Шарабану, чтобы он передал ему рацию?
Долбаный Фролов! Из-за него сломана челюсть, из-за него он не может говорить! Вертун зло сжал зубы, и острая боль прострелила голову от горла до макушки.
Он хотел запустить рацию в стену, но вспомнил, что техника стоит денег, и передумал. Бросил трубку на диван, сел, обжал пальцами челюсть.