А ты постарайся! (Сборник с илл.)
Шрифт:
Бегут к дороге телята, становятся в ряд и смотрят на нас. Сидят две собаки и смотрят на нас.
Бегут к нам вприпрыжку мальчишки.
Грузовик наш поднял много пыли, и она оседает постепенно. Я вижу деревню, лес, озеро.
Из дома выходит хозяин с бородкой, в старой морской фуражке.
– Здравия желаем жильцам, – говорит он, – вечерок что надо, рыбка ловится, ветра нет, понюхайте-ка воздух, понюхайте… – Он громко нюхает воздух. Трясет всем нам руки.
– Пыли много, – говорит мама, – ужасно много пыли.
– Так
– Дорога у вас пыльная, – говорит мама.
– А воздух-то какой!
Все больше и больше темнеет.
Наш дом – верхние комнаты. Мы с мамой несем наши вещи. Я поднимаюсь по лестнице и все время нюхаю воздух.
– Жаль, что отцу не дали отпуск, – говорит мама.
– Такой воздух! – говорю я.
Мы с мамой стоим в новой комнате.
– Вот здесь мы будем жить летом, – говорит мама.
Утро
Я умывался под лестницей из умывальника, а хозяин Матвей Савельич стоял рядом со мной:
– Лей, лей! Всем хватит воды, а не хватит – вон из колодца еще возьмите, в чем дело!
Я вовсю лил.
– Ну, как? Хорошо? Мойся, мойся! Вода хорошая! У меня колодец очень хороший. Сам рыл. Сам копал. Только у Ямщиковых такой колодец да у меня. А у других это разве колодцы?
– А что у других?
– А ты погляди.
– Схожу погляжу…
– И сходи. И мамашу возьми.
А какое было утро!
Солнце поднималось из-за озера. И опять все озеро было в черточках. А посреди озера серебристая полоса. От солнца. Деревья слегка покачивались, и полоса на озере становилась извилистой. Совсем рядом заиграл пионерский горн.
– У кого вода, а у кого бурда, – сказал Матвей Савельич.
Я вышел за калитку.
За калиткой
За калиткой стоял малыш и плакал. А рядом с ним стояла бабушка. Малыш повторял:
– Я хочу черпалку!
– Нету черпалки, – отвечала бабушка.
– Давай черпалку! – орал малыш.
– Что за черпалка такая? – спросил я.
Малыш посмотрел на меня и сказал:
– Давай черпалку!
– Неужели ты не видишь, Мишенька, что у него нет черпалки? – сказала бабушка.
Он опять посмотрел на меня.
Я показал ему руки – вот, мол, нет у меня черпалки.
Он замолчал. Потом крикнул:
– Давай черпалку!
– Господи, – вздохнула бабушка, – чуть свет вставать зарядил. Возьми я ему раз да скажи: «Куплю я тебе, Мишенька, черпалку, если ты курицу съешь». А что это за черпалка такая, и сама не знаю. Просто так сказала ему, чтоб он курицу съел. Вроде бы в какой-то сказке я ему про эту черпалку читала. Ну, он курицу съел и сейчас же говорит: «Давай теперь черпалку!» А откуда я ее возьму? И что это за оказия такая, и что это за диковина такая, эта самая черпалка… И лодки ему показываю, и дровишки, и шишки, и чего только я ему не показываю, а он знай «черпалку» твердит…
Я говорю:
– Где-то видел я, продавали в магазине игрушечную землечерпалку. Шесть рублей, кажется, стоит. Вот бы такую землечерпалку купить ему за то, что он курицу съел…
Бабушка обрадовалась и говорит:
– Нужно отцу сказать, чтобы он купил ему черпалку, спасибо тебе большое, не знаю даже, как и благодарить…
– Да что вы, – говорю, – пустяки какие, я просто видел эту черпалку, если не ошибаюсь, на Литейном проспекте, в одной витрине какого-то детского магазина; любопытная, думаю, штука была бы для малышей. Я-то сам из этого возраста вышел…
– Непременно отцу скажу, – говорит бабушка, – непременно отцу доложу про это мое спасение… сыну-то он своему не пожалеет, а меня спасет от этого форменного мучения. Заходи к нам, мы вон напротив, спасибо тебе, сынок…
Она ушла довольная, а я стал думать, с кем бы мне еще познакомиться. С каким-нибудь мальчишкой бы познакомиться. Вот ведь сейчас с ними познакомился…
Походил по деревне.
Ходил, ходил, зашел домой, позавтракал и опять за калитку вышел.
На озере
Орал малыш. Просил черпалку.
Если он так все время будет черпалку просить, с ума сойти можно. Как они терпят, купили бы ему какую-нибудь черпалку или вовсе бы ему не обещали…
Я спускался к озеру, и малыша уже не было слышно.
Пили воду коровы.
Мне стало скучно. Неужели вот так я и буду ходить каждый день по деревне да вдоль озера, а дальше что? Конечно, я могу купаться, кто-нибудь меня на лодке покатает, и рыбу лови себе, пожалуйста, сколько хочешь, все это так. Но должны же ведь быть у меня какие-то друзья, приятели, не могу же я без них…
Но где их взять?
Не могу же я их вот так, сразу, взять и найти.
Вдруг я этого мальчишку увидел и ужасно обрадовался. Он стоял в камышах, и сначала я не понял, чего он там стоит, а потом понял: он там рыбу ловит.
Удочка у него была длиннющая, я сначала удочку увидел, а потом его.
Я сел на траву и смотрю. При мне он две рыбы поймал. Никак я сначала не мог понять, куда он их кладет, а потом понял: он их за пазуху кладет!
Он поймал третью рыбу и тоже – за пазуху. Я сейчас же представил себе, сколько у него там за пазухой этих рыб, как они там прыгают и щекотят ему живот.
Вот почему он все время ежился и корчился!
Я сидел и ждал, когда он кончит ловить, выйдет из своих камышей и покажет мне рыб.
Но он все ловил.
Я окликнул его.
Нет, он не слышал меня или он не хотел меня слышать. Он стоял ко мне боком, и я видел его оттопыренную майку с рыбами, его какое-то суровое лицо в веснушках, и опять мне стало скучно.
Он так был занят своей рыбой!
Он, наверное, весь день может так стоять в воде со своей удочкой, не видя ничего, не слыша…