А утром пришел Фо…
Шрифт:
– Да глючно как-то, – после паузы ответил тот, потирая воспаленные глаза. – Всю ночь кошмары снились. На постах народу вечно какая-то дрянь мерещилась. Серегу Варшавина даже с караула снять хотели – ночью так переглючило, что заявил: «Идите сами на свой хренов пост!»
– Чего это вдруг?
– Хрен знает… Утверждал, будто там кто-то пытался его убить. Только когда начкар неделей ареста пригрозил, пошел, да и то всю дорогу упирался. Убийца, говорит, в кустах прячется и меня ждет! Не поверишь, мы, когда с ним на пост пришли, полчаса кусты обшаривали, чтобы доказать этому обмороку, что там никого нет. Конечно же, никаких левых следов не нашли.
– То-то я смотрю, у вас все талые какие-то… – заметил Агеев. – А погода как?
– Отвратительная. То туман, то дождь. Может, вам больше повезет…
– Да вроде, пока ехали, солнце было.
– Вчера днем тоже солнце было, – хмуро ответил старый разводящий.
Капитан Саморов вышел наконец из своей комнаты, как обычно, толкнул речь о том, как и когда следует применять оружие – слабая попытка блюсти в карауле хоть какие-то правила, – и махнул рукой: «Выходи строиться на площадку заряжания». На улице он подождал, пока смена зарядит автоматы, сказал формальное: «Службу нести согласно уставу караульной и гарнизонной службы. Напра-во! Шагом марш!..»
– Что-то Петровича не видать… – вздохнул капитан, провожая взглядом пятерых человек с автоматами, и достал сигарету. – Да уж, без самогона Петровича тут тошновато.
Агеев вернулся минут через сорок, а вместе с ним пришла последняя смена старого караула. Я в этот момент сидел в курилке. Вернувшиеся с постов караульные разрядили автоматы и устало опустились рядом со мной на лавки.
– Неужели все это скоро кончится?.. – хмуро заявил разводящий.
Больше никто не сказал ни слова. Достали сигареты, закурили, не поднимая глаз. Помню, глядя на своих угрюмых сослуживцев, я подумал: что такого могло случиться за последние сутки? Ведь я видел вчера, как они уезжали: с шутками, смехом, довольные. И вот сидят, бледные и хмурые, какие-то перепуганные, молчаливые, а если и говорят, то лишь об одном: скорее бы уехать отсюда как можно дальше.
Метнув окурок в пепельницу, я вернулся в караулку. И вошел в нее в тот самый момент, когда начальник старого караула нетерпеливо торопил нашего капитана:
– Ну что, давай отзвонимся в часть, да мы поехали. Пора уже.
Вид у него при этом был не лучше, чем у подчиненных.
– Что ж, звони, – ответил Саморов.
Старый начкар быстро пошел к пристроенному у стены пульту с тремя переключателями и лампочками, около которых были приклеены бумажки с циферками «I», «II», «III» – номера постов. Там же лежала трубка для связи с частью. Он схватил ее заметно дрожащей рукой.
– Товарищ майор? – воскликнул он, едва услышав голос дежурного по части. – Старший лейтенант Пестряк караул сдал!
И поспешно передал трубку нашему начкару.
– Товарищ майор, капитан Саморов караул принял, – неторопливо подтвердил тот.
Трубка легла на место. Сменившийся начкар при этом вздохнул с таким облегчением, словно избежал смертного приговора.
– Ну все, давай, – сказал он, неожиданно повеселев, и пожал капитану руку. – Счастливо откараулить!
Он было направился к выходу, однако у двери замешкался.
– Знаешь, – неуверенно сказал он капитану, – если кому-то из твоих бойцов… ну или тебе самому покажется, что… ну, это…
– Что покажется-то? – весело спросил Саморов.
На лице старого начкара на мгновение появилось прежнее испуганное выражение. Но, видимо так и не подобрав слов, он махнул рукой:
– А, не бери в голову!
И скрылся за дверью. Мы вышли следом за ним на улицу. Старый начкар поспешно забрался в кабину «шестьдесят шестого», того самого, на котором приехали мы. Заурчал двигатель, машина развернулась. Старлей высунулся в окошко, с улыбкой козырнул Саморову. В кузове мелькнули довольные солдатские лица, и за удаляющимся ГАЗом захлопнулись обтянутые сеткой ворота. В общем, как и положено, примерно в половине девятого вечера старый караул отбыл обратно в часть.
– Товарищ капитан, разрешите обратиться, – спросил у капитана Саша Рыбалкин.
– Ну, попробуй, – ответил Саморов, окидывая солдата насмешливым взглядом.
– Можно второй смене отбиться?
– Можно, Рыбалкин, Машку за ляжку да козу на лозу!
– Я хотел сказать «разрешите», – поправился тот.
– А ты, боец, спать, что ли, хочешь?
– Так точно, хочу.
– Ну, запиши в блокнотик, на гражданке доспишь. – Капитан усмехнулся. – Ладно, иди отбивайся.
– Вторая смена, отбой! – радостно прокричал Рыбалкин.
По пути в комнату для отдыхающей смены он с удивлением заметил, что я уселся в кресло в бодрячке и достал книгу.
– Звереныш, ты чего? Пойдем лучше спать. Ведь скоро на пост.
– Иди, – отмахнулся я, не отрываясь от чтения.
Рыбалкин вырвал книгу у меня из рук и прочел на обложке:
– «Царство сказочных грез», Игорь Сорог…
– Дай сюда! – Я отобрал книжку. – Ну вот, захлопнул!..
– И охота тебе, Зверек, на ночь глядя про монстров книжки читать?
– Чё пристал? – сказал я, разыскивая нужную страницу. – Что хочу, то и читаю. Мое личное время.
– Короче, ты спать пойдешь? – Рыбалкин постоял немного и махнул рукой. – Ну, как знаешь…
Я дочитал до конца главу и взглянул на часы. Да, на сон и правда оставалось совсем немного времени. «И книгу, жаль, на пост с собой не взять – стемнеет уже, – с сожалением подумал я. – Хотя… Если сесть под фонарный столб…» Я сунул книжку в кирзовый сапог и поплелся за Рыбалкиным. В комнате отдыхающей смены впотьмах на ощупь разыскал свободный топчан и лег, накрывшись шинелью.
Едва задремал, что-то меня разбудило. Я вскочил, решив, что уже поднимают смену, хоть мне и показалось, что не проспал и минуты. Посмотрел по сторонам. В темноте разглядел – моя смена, а также разводящий спокойно похрапывают на топчанах. Показалось? Я хотел уже снова завалиться спать, но вдруг кто-то застонал. Я снова вскочил, с тревогой прислушался. Опять раздался тихий стон, кашель. В принципе народ у нас всегда спал беспокойно, многие даже болтали во сне. Дело обычное. Я было снова опустился на топчан, да только в памяти, как назло, вдруг всплыли монстры из «Царства сказочных грез». Прав был Рыбалкин – нечего ужастики на ночь глядя читать… Да только спать-то расхотелось! Тем более в темной отдыхаловке.
«Ну вот, считай, поспал», – разозлился я на себя и пошел в светлую комнату для бодрствующей смены. Очутившись в кресле, я не смог придумать иного занятия, как снова уткнуться в книгу.
Зазвонил телефон. Я продолжал читать. Телефон не умолкал.
– Да возьми же ты трубку! – не выдержал я.
И тут заметил: кресло у пульта, где обычно дежурит караульный, пусто. Подбежав к пульту, я схватил трубку:
– Караульное помещение!
– Фо-о-о… бли-и-изко-о-о… – раздался шепот. Такой жуткий, что по коже пробежали мурашки.