Металл казнённый —экспонат казённый.Совсем не страшен,лишь молвой прикрашен.Он был набатом —этот слиток меди,был языкатымвестником трагедий.Округлый бок вибрировал, как дека,высоким ладом человечьей речи.О медь! О грозный отголосок века!Настойчивый надсадный зов на вече.Металл казнённый —экспонат казённый.А не болтай, —мы за язык в ответе.На месте лобном сгинуло немало,да только медь пока не онемела.Притронешься – и в сердце отдаётсяглухая дрожь порожнего колодца,бессмертная, как подсечённый колос.Притронешься – и раздаётся голос:«Колокола, колосья и колодцыза всё несут ответ, как полководцы,как битву проигравшие колоссы,как сброшенные с трона короли.Я – колокол,меня тащили волоком,мне вырвали языки ухо отсекли».1962
Разве больно металлу
Разве больно металлу,когда его плющит кувалда?Разве больно воде,когда её рассекает весло?Но стонет металл под кувалдойи всхлипывает вода под веслом.А человек от боли молчит.1962
Так разрушалась империя
Так разрушалась империя,Господи Боже, прости!Сгинули Сталин и Берия,следом пошли травести,но и эпоха Тиберияк дождику ноет в кости.1963–2000
Переправа
Поэзия, увы,не слава –от сердца к сердцу переправа.О, как опасныи глубокинепонимания потоки.Но вот на тёмные затоныслова ложатся,как понтоны.И ты идёшь по зыбким звеньямнад устрашающим теченьем.В дыму все плёсы и излуки.Спешу к тебе, изнемогая,чужое сердце,жизнь другая.Непостижимое заречье,иди, иди ко мне навстречу.К тебе,неясный и далёкий,я перекидываю строки.1964
Я понимаю: уходят и не вернёшь
Я понимаю: уходят и не вернёшь.Криком кричи. Вольно жоб стену биться.Всё понимаю.Друзья – в темноту,женщина – в пустоту,как в Летуптица.Всё понимаю. Нет ничего без конца.Общие улицы кончились, общие тротуарыкончились у крыльца(а верней – у подъезда),общие звёзды,общие споры, общие свары.Всё понимаю. Кончилось – не начать.Кто виноват? Жизнь ничего не продлила.Здесь ни на целое не посягнёшь, ни на часть.Всё понимаю.И всё-таки несправедливо.Несправедливо! – кричу, и ломается крик.Ты-то при чём? Ты-то при чём? Ты-то?..Рот для чего-то открыт,а голос охрип.Тихо.Нет… ничего… не надо бежать за врачом.После я всё объясню спокойно и с толком.Боль под ребром. Боль в позвонках. Но ты-то при чём?Это меня долбануло когда-то осколком.Вот и живу. Живу, покуда живой.Вот и кричу – весь ветрами продут, как ветрило.Солнцем кричу, травой кричу, синевой.Всё понимаю. И всё-таки несправедливо.Почты не будет. Писем я всех не прочёл.Листьев не будет. Снегов голубого отлива.Ты не при чём.Кто же при чём?А никто ни при чём.Всё понимаю. И всё-таки несправедливо.1964
Купи соловьиху
– Плохо ему одному.Папа, купи соловьиху.Нужна соловьиха.Слышишь, как в клетке тихо?– Вижу, лихо ему.Ни зёрен, ни солнца не хочетсерый комочек.Разве дождёшься свиста,победоносного зова?Серое тельце мглисто,тщедушно, круглоголово…Песня забрана в прутья,тиха, как вода в запруде.Сколько ни сыпь зёрен,не запоётся в горе.Это совсем не от спеси.Пробкой сидит в горлепленная песня.Разве взовьётся вихорь,нам с тобой потакая?– Папа, купи соловьиху.– Купим, дружок, попугая.1965
Совсем я не был зол или жесток
Совсем я не был зол или жесток,но был обучендействовать прикладом,стрелять, швырять гранату,бить под вздох,и сам я весь прострелен и заплатан,я вышел из обстрелов и атак,и потому, как это и ни грустно,порой во сне сжимается кулаки челюсти сжимаются до хруста,но ранним утром тянется рука,уже забыв о грубом и жестоком,чтоб выпустить на волю мотылька,который бьётся меж оконных стёкол.1969
Видно, я умру в своей постели
Видно, я умру в своей постели,сердце остановится во сне,Потому что мимо пролетелипули, предназначенные мне.Мог бы я лежать с виском пробитым,на винтовку уронив ладонь,равнодушный к славе и обидам,незапятнанный и молодой,собственною кровью орошённый,ненавистью первой обожжённый,подсечённый первою бедой.1969
Но это не книга, не драма… – душа
Но это не книга, не драма… – душа.Здесь нет кульминаций, завязок, развязок,как это бывает в искусных рассказах,здесь только смятенье, здесь только душа.Прости. Не вини, не поймёшь ни шиша,покуда читаешь слова, а не вздохи,слова, а не губы, слова, а не руки,слова из какой-то невнятной эпохи,слова – не коснуться, не взять на порукии даже не бросить в огонь, как дрова,затем, чтобы, жар зажимая в горсти,хотя бы согреть онемевшие руки.– А если слова?..Прочти. И прости.1969
Беспроволочный телеграф души
Беспроволочный телеграф душисигналы шлёт в распахнутую бездну,в иные времена. И пусть исчезну —ты, речь моя, исчезнуть не спеши,побудь среди живых ещё немного,в живое сердце зарони словамоей тревоги. Так меня звалачужая стародавняя тревогаиз тайных сфер, из позабытых эр,о коих говорится: «Время оно»,и где за сотни лет до телефонажил Данте, жил Овидий, жил Гомер,и нам дышать их сутью сокровенной,поскольку на земле во все векаостанутся отвага и тоскаи женщина в другом конце Вселенной.1972
Слушай, память, куда меня тащишь?
– Слушай, память, куда меня тащишь?Ты, хитрюга, не так уж проста.Тащишь в дебри глухие и чащии заводишь в такие места…К ним бы лучше и не возвращаться.Вот вокзалы, где надо прощаться,вот сады без плодов и без крон,вот квартиры, куда не стучатся,вот застолья в конце похорон.– Ну и стань бессловесным предметом,мёртвым камнем в реке бытия.Лишь со мной ты, подобно кометам,возвратишься на круги своя.1972