А вот был случай
Шрифт:
А, возвращаясь в лагерь, как-то на вопрос Ивана Раскосова, нашего радиста (из старой гвардии), встречавшего приходящих из маршрута, стоя у костра и облокотившись на слегу тагана: – Ну, как там, Дим, что там?.. – Башлавин стал рассказывать, как он встретил барана, как стрелял, но тот ушел и говорил, что видел кровь на камушке… Иван поддакивал, качал сокрушенно головой, а когда Константиныч пошел к своей палатке, сказал вслед ему улыбаясь и явно подтрунивая: – Охотник «х…в»…
< image l:href="#"/>Горные бараны
С тех пор выражения – «Охотник
Была и еще одна смешная фраза, произнесенная им. Поработав с ним сезон, я знал, что он одновременно распределяет геологов по маршрутам и сворачивает и перебрасывает на вездеходе лагерь на новое место. А, значит, маршрут надо завершать в любую погоду, и я на второй сезон изготовил себе накидку из толстого светлого полиэтилена. Выдаваемым нам брезентовым плащам я не доверял – они были грубые и промокали.
Саша Трещалов (справа), Иван Раскосов (в центре) и «Ара"
Так вот! Перевалив в маршруте через водораздел и выйдя в долину ручья, он заметил вышедшие в эту же долину из бокового притока очертания темных фигур. Погода была моросящая.
– Бараны! – выкрикнул он… – И с ними Музис… – добавил он, заметив светлое пятно моей накидки.
Так, кусок полиэтилена, возможно, спас кому-то из нас жизнь.
Мне же как-то везло встречать живность недалеко от лагеря. То куропатку подстрелишь, то утку, а как-то, вернувшись из маршрута, я заметил двух баранов, пасущихся на склоне сопки прямо возле лагеря. Я подкрался поближе и выстрелил из малокалиберки (карабин в этот сезон мне не успели переслать из Зырянки – он был там на хранении в УВД). Я почувствовал, что попал, выстрелил еще, выпустив обойму (звук выстрела из мелкашки это не грохот из карабина) и почему-то у меня кончились патроны. Обычно у меня был приличный запас. Мы занорились в палатку и наблюдали, как один пасся, негромкое щелканье пулек о щебенку его не особенно беспокоило, а второй тревожно озирался, не пытаясь уйти. Потихоньку они передвигались вверх по склону к вершине.
Мы ждали Башлавина и, когда он пришел, бросились к нему:
– Константиныч! Бараны! Один ранен! Добей! – Башлавин, что-то ворча, осторожно подкрался к подножию сопки и выстрелил в раненого. Тот упал, а второй подпрыгнул и скрылся за сопкой. Осматривая добычу, Башлавин сказал мне:
– Ты перебил ему коленный сустав и ему было трудно передвигаться. Это взрослый баран. Если бы ты ранил молодого, то старый ушел бы и увел молодого за собой.
Горный подарок Верхоянья
Была еще и весновка, когда Башлавин попросил меня сделать два лабаза на новом полевом лагере. И я сделал, по типу тех, что видел у него на прежнем лагере. А сделав, я опилил края жердей, чтобы не торчали и, также, для красоты.
Лабаз
Прилетевший Башлавин, принимая работу, как всегда, хмуро и ворчливо заметил:
– Ты мне что за танцплощадку сделал – за что я веревки завязывать буду?
С тех пор, выражение «танцплощадка» я тоже любил повторять.
Еще я рассказывал коллегам о забавном курьезе с рабочим в партии Шульгиной, Стаханом. Это был средних лет мужчина, высокий и толковый, и руки у него были откуда надо. Он работал в поселке Лобуя завклубом, уже ездил в экспедицию с нашими предшественниками, мог помочь в работе с лошадьми и изготовить из листового железа печки-буржуйки и трубы к ним, что были большим дефицитом. А еще он был женат на дочери Березовского князя, это тоже о чем-то говорит. Породниться с эвенком у якутов было делом желанным.
Так вот, увидев, как мы замачиваем в ручье вкладыши к спальникам перед стиркой, он тоже замочил свой вкладыш и стал сыпать в ручей стиральный порошок. Хорошо, Шульгина вовремя заметила, а то бы он по незнанию процесса весь бы его извел.
А мясо мы хранили по-разному.
Сохранение мяса обветриванием
У Шульгиной засаливали большими кусками в фанерные бочки из-под сухой картошки или сухого молока, или в молочных флягах, и ставили их на мерзлоту. Для готовки клали в кастрюлю и погружали в проточную воду ручья – и соль вымывалась…
У Башлавина складывали в большой брезентовый баульный мешок и, привязав веревкой, бросали в ручей на глубокое, но проточное место.
У Осташкина – подвешивали на слеге в тени на ветерке. Мясо как бы запекалось (затягивалось пленкой) и не кровоточило.
Ледоход у поселка Жиганск. Я и Лачевский
В Жиганске меня, например, поразил своей добропорядочностью хозяйственник партии. Я привык, что любую вещь, нужную тебе из снаряжения или продуктов, нужно было буквально выпрашивать.
Помню, Дыканюк Женя в паре с Володей Антоновым, подшучивая над хозяйственниками, с серьезным деловым видом приходя с заявкой на канцелярию, спрашивали прижимистую кладовщицу:
– Ковши экскаваторные есть?..
– Нет! – Тут же, даже не задумываясь и без тени улыбки, серьезно отвечала та.
– А замки замочные?..
– Нет!
А здесь, Лачевский, крупный, пожилой, седовласый, необычайно спокойный мужчина (якуты даже принимали его за начальника партии), просто сказал мне:
– Пойдем посмотрим…
Мы пошли на склад и я получил то, что просил.
На выбранный для работ участок я вылетел в паре с Лешей Жадобиным, немолодым, но с крепким, словно налитым силой торсом, напарником-радистом (старой гвардии) и рацией РПМС с двойным комплектом батарей, двумя понтонами 500-ми, снаряжением и продуктами на пол сезона. И, хотя нас было всего двое, вещей набралось прилично. Вертолет высадил нас на небольшой песчано-галечной косичке. Мы выбрали рядышком, но повыше ровную площадку и поставили палатку.