А вы верите в сверхъестественное?
Шрифт:
За гермодверью снова оказалась развилка из трех коридоров. Те коридоры были уже значительней уже предыдущего, но во всем остальном точной его копией. Похоже, что строители особой фантазией не отличались. Вообще, тут было все похоже друг на друга. Особенно, в кромешной темноте, которая давила на нас со всех сторон.
Дойдя до развилки, Игорь остановился и спросил, обращаясь сразу ко всем:
– Ну, какие будут мнения? Куда нам идти?
Голос его глухо отдавался от стен, но эха не было. Странно, подумал я, – если тут большинство конструкций состоит из металла, то куда делось эхо? Или тонны земли, лежавшие между трубой, в которую было вмонтировано это сооружение и поверхностью земли сводили на
– А куда мы вообще идем? – поинтересовался я.
– Мы ищем дно. То есть, самую глубокую его точку, – весело пояснила мне Марина.
– Мы уже несколько раз спускаемся в этот бункер, добавила Даша, но так и не нашли где он кончается.
Женя предложил идти дальше по коридору, то есть не сворачивать ни на лево, ни на право, а продолжать идти прямо. На этот раз, Игорь, без спора, согласился с ним. И мы снова двинулись дальше. Стены коридора, по которому мы продвигались теперь, были узкими. Их ширина не превышала пол метра, а потолок был высотой, не более 180 см. Ребята были высокие, поэтому им приходилось пригибаться, чтобы не стукнуться головой о потолок, а мне приходилось идти, почти что, боком. Мой рост немного ниже ста семидесяти пяти сантиметров, но в плечах я гораздо шире Игоря и Жени вместе взятых. Легче всех было идти девчонкам. Они были не высокие и стройные, так что их не стесняли ни стены, ни потолок. Правда, у них на двоих был один фонарик, которым светила Марина. Но, поскольку они шли посередине, то чувствовали себя вполне комфортно. Во всяком, случае, мне так показалось.
А вот про себя я так сказать никак не мог. Не берусь утверждать, было ли заметно мое внутреннее состояние со стороны, но стены на меня начинали давить. Временами, я как будто бы, чувствовал тонны земли, которые нависали над головой. Да еще эти длинные туннели, которые отдаляли нас от выхода на поверхность и кромешная темнота. Я шел последним, так что видел спину, ну и не только спину, идущей впереди меня Даши. Хорошо, что ее джинсы, плотно обтягивающие не только ноги, немного вносили оптимизма в мою нарастающую клаустрофобию.
Клаустрофобию, как таковую, я в себе никогда раньше не замечал, ну а с другой стороны, я никогда еще не оказывался в таком тоннеле, так что проверить ранее страдаю я ей или нет, возможности у меня не было. Наверное, все-таки, никакой клаустрофобии у меня нет, а если и есть, то не больше, чем в любом другом обычном человеке. Так что, я продолжал идти дальше, а не бросился с криком обратно на поверхность. Впрочем, и очутиться одному в этой окружающей нас темноте, никакого желания у меня не было. Темнота плотным кольцом окружала луч фонаря, а всюду, куда не попадал свет, была пустота. Наверное, это сложно понять, чем отличается темнота от пустоты, но шагая по той трубе, вслед за ребятами, я был уверен, что понял суть вещей.
– Ты как там? – Внезапно повернулась ко мне Даша, не останавливаясь и не сбавляя шага. На ее лице была легкая улыбка. Даже, слегка, заботливая. Во всяком, случае, мне тогда так показалось. Она, как будто, почувствовала спиной мой взгляд, а может и чем пониже спины.
Наши глаза встретились, я выдавил из себя ответную улыбку, и сказал, что со мной все нормально. Слегка некомфортно под землей, с непривычки, но, думаю, это скоро пройдет. Говоря это, я осознал, что какое-то время, борясь с боязнью замкнутого пространства, темнотой и пустотой, которая смыкалась у меня за спиной тут же, стоило мне только повернуться назад и посветить туда фонарем, я сконцентрировался на облегающих фигуру джинсах Даши. После того, как я поворачивался назад и освещал лучом фонаря дорогу позади себя, снова поворачиваться к этой пустоте спиной мне было очень некомфортно. А если честно, мне было страшно. Поэтому, я старался не смотреть назад. И светил только на джинсы Даши. Вероятно, в тени, которую луч моего фонаря отбрасывал впереди нее, девушка догадалось на что именно нацелен мой фонарик. Черт! – мысленно выругался я, нужно быть поаккуратнее. Но при этом, я сохранял спокойное выражение лица и улыбку, поверх этого выражения. Во всяком случае, я очень на это надеялся.
Несмотря на всю неловкость ситуации, после короткого разговора с Дашей мне стало немного легче. Перестали давить стены и потолок, даже темнота, на какое-то время, перестала казаться пустой. Я вышел из оцепенения. А может быть, просто мой организм адаптировался под землей.
Я посветил фонарем на циферблат часов. Часы показывали час дня, не случайно мой организм подсказывал, что пришло время обеда. Итого, по моим прикидкам, мы уже почти два часа блуждали по подземным туннелям. Правду говорят, что под землей время течет медленней.
Туннель, тем временем, вывел нас в просторный тамбур. Тамбур разветвлялся сразу на четыре коридора, и мы решили заглянуть во все. Ближайшим к нам оказался правый коридор, и мы начали осмотр с него. Но, пройдя по нему несколько шагов, уткнулись в очередную гермодверь, которая, в отличии от большинства других дверей, была заперта. Дверь была ржавой, покосившейся на бок, но держалась надежно. На двери был круглый металлический поручень, очевидно, он должен был открывать и закрывать замок в двери. Мы попробовали его покрутить, но безрезультатно.
Другой коридор резко уходил влево. Пройдя по нему несколько шагов, мы поняли, что коридор имеет дугообразную форму. При чем, изгибался он так резко, что в нескольких шагах впереди луч фонаря постоянно выхватывал стену коридора. Проследовав шагов сто по этому коридору, мы решили оставить его на потом и вернулись обратно в тамбур. Оставалось еще два коридора, в которые мы не заглянули.
Один из них упирался в стену, рядом с которой был пожарный щит. На щите уцелело конусообразное пустое ведро, выкрашенное в ярко красный цвет и рукоятка от топора. Металлической части топора ни где не было видно, но деревянная рукоятка висела на пожарном щиту, рядом с ведром. Справа от этого щита мы обнаружили лестницу, ведущую на верх. Лестница упиралась в металлический люк. Крышка люка была прикрыта, но, вопреки нашим опасениям, она открылась без труда. За люком была небольшая комната, где с трудом умещались две металлические панцирные койки без матрацев и деревянный стол.
Потолок в комнате был угрожающе низким, даже нашим девушкам приходилось пригибать голову, чего уж говорить об Игоре с Женей, которым пришлось согнуться, почти, на пополам. Комната была не большой по габаритам, примерно, два на два метра. Пол был захламлен старыми газетами, которые, буквально, рассыпались в руках. На одной стене висел деревянным щит, к которому огромными канцелярскими кнопками, которые уже сто лет ни где не использовались, было прикреплено множество мелких бумажек. На бумажках было что-то написано, но чернила давно выцвели, а подчерк был на столько корявым, что ни единого слова разобрать дне удалось.
На противоположной стене комнаты находилось окно. Маленькое квадратное окно, с наглухо запыленным стеклом. Луч фонаря не пробивал толстенный слой пыли, который скопился, судя по всему, на обратной стороне окна, а по тому, что находилось за ним разглядеть было невозможно. Но, учитывая, сколько раз мы спускались все глубже и глубже, окно точно не выходило на улицу. И это было первое окно, которое мы встретили в туннелях этого бункера. Больше в комнате ни чего интересного не было. Выходя из комнаты обратно в тамбур, я поймал лучом фонаря лампочку, свисающую с потолка, чуть ли не до самого стола. Я остановился и поискал выключатель. Он нашелся возле входной двери. Выключатель имел необычную форму, он не был похож на обыкновенные выключатели, которые мы привыкли видеть. Этот выключатель был круглым, похожим на ручку старого радиоприемника. Я повернул ручку вправо, раздался щелчок, а потом лампочка над столом моргнула раз, другой, третий и комната озарилась тусклым светом. Ребята, которые уже вышли из комнаты и стали спускаться по лестнице обратно в тамбур, вернулись. В том, что бункер обесточен, мы все были уверены. И наличие лампочки освещения порадовало нас, почти как дневной свет.