Шрифт:
Борис ВОРОБЬЕВ
"А за тобой придет генерал..."
Август 1944 г. Войска 1-го Белорусского фронта вступили на территорию Польши и ведут бои в 100 км восточнее и северовосточнее Варшавы. Сил для овладения городом у фронта мало, но варшавяне, введенные в заблуждение польскими националистами, действовавшими по указке эмигрантского правительства из Лондона, начинают восстание, чем провоцируют немцев на репрессии против населения и на тотальное разрушение города. Ища спасения, тысячи поляков устремляются вон из столицы. Среди пестрого потока беженцев был и 66-летний горный инженер, профессор Антонин Фердинанд Оссендовский. Бросив в Варшаве прекрасную квартиру и уникальную библиотеку, он с сонмом домочадцев искал убежища в провинции. И, казалось, нашел его, обосновавшись, в конце концов, в небольшом городке Подкове Лясной, что неподалеку от Варшавы. Гул канонады доносился и сюда, но Оссендовский надеялся, что рано или поздно все кончится и он вернется в родной дом, к своим любимым книгам. Увы!
– мечтам профессора не суждено было сбыться. Однажды, в начале 1945 г., в дверь его нового жилища постучали, и по требовательности, с какой это сделали, Оссендовский понял: так могут стучать лишь посланцы судьбы. Он открыл дверь и увидел за ней немецкого офицера в форме СД. Профессор не понимал, почему им заинтересовалась нацистская служба безопасности, и вопросительно смотрел на офицера. А тот, бесцеремонно выпроводив из дома всех его обитателей, уединился с хозяином в его кабинете. Тайная беседа продолжалась несколько часов, после чего офицер ушел. А наутро Оссендовского нашли мертвым.
К тайне его смерти мы вернемся позже, а пока поговорим о нем как о личности. И тут есть чему поудивляться. В юности он учился в Сорбонне, где изучал геологию и горное дело, но во времена русско-японской войны уезжает на фронт уже в качестве корреспондента нескольких петербургских газет. Присутствует на церемонии подписания мирного
– министром финансов в колчаковском правительстве! Но вот адмирал разбит, а затем и расстрелян - вместе со своими ближайшими помощниками. Оссендовского в их числе не оказалось. Смельчак, с авантюрным и рисковым характером, он тем не менее своевременно почуял опасность и сумел скрыться от сибирских чекистов. Куда же теперь? Оставаться в Советской России - значит, рано или поздно угодить "к стенке", и Оссендовский принимает отчаянное (в духе своей натуры), но единственно верное решение. С несколькими преданными ему людьми переходит границу с Монголией и устремляется в глубь ее безлюдных пространств, рассчитывая затем попасть в Китай, а оттуда - за океан. Вскользь заметим: задуманное удастся, хотя на пути к спасению Оссендовскому придется пережить столько смертельных опасностей, что их описание могло бы составить целый приключенческий роман. Кстати, в какой-то степени он это и сделал, издав в 1922 г. в Лондоне мемуары "И звери, и люди, и боги" (другое название - "Через страну богов, людей и зверей"). Книга, естественно, вышла на английском языке, но уже спустя три года в Риге появился ее русский перевод. Само собой понятно, что в СССР она не публиковалась, и возможность прочесть ее появилась у нас лишь в 1994 г.
О чем же сочинение? Коротко - о сокровенных знаниях, о гипотетической стране Шамбале (она же Агартха, Беловодье, "царство пресвитера Иоанна"), где живут махатмы, учителя человечества, которые в назначенный день и час выйдут из своих тайных убежищ и наделят его высшими знаниями. Для поклонников и последователей Блаватской и Рериха книга Оссендовского, конечно, как елей на сердце, поскольку автор рассказывает в ней о вещах запредельных, которые, по его словам, происходили у него на глазах. Очень впечатляюще в этом отношении воспоминание о встрече возле монгольского города Кобдо с Тушегун-ламой. Личность историческая, он был не только искуснейшим врачом, но и владел многими приемами тибетских махатм. Один из них лама и продемонстрировал Оссендовскому и его спутникам. В их присутствии рассек кинжалом грудь пастуха, и все увидели его легкие и сердце. Лама коснулся их рукой, и они перестали кровоточить, причем подопытный напоминал не только что убитого, а спокойно спящего. Кончилось тем, что Тушегун-лама прикосновением же "закрыл" вспоротую грудь пастуха, на которой не осталось даже следов ужасной операции. Но говорить о содержании книги - не наша задача; мы взялись проследить судьбу Фердинанда Оссендовского, а для этого необходимо познакомить читателей с еще одним человеком, чью связь с героем нашего рассказа иначе как мистической не назовешь. Мы имеем в виду одиознейшую фигуру барона Романа Федоровича Унгерна фон Штернберга, начальника так называемой Азиатской конной дивизии, буддиста, мечтавшего во главе азиатских народов покорить весь мир. "Советский Энциклопедический Словарь" информирует об Унгерне так: "один из главарей контрреволюции в Забайкалье и Монголии, генерал-лейтенант (1919). В 1917-1919 гг. подручный атамана Семенова. В 1921 г. фактический диктатор Монголии, его отряды вторглись на территорию Дальневосточной республики и были разгромлены". Как видим, справка о деятельности Унгерна начинается с 1917 г., но первые известия о нем относятся еще к 1910-1911 г., когда он служил в чине есаула на Амуре, охраняя с тремя сотнями казаков российско-китайскую границу. Собственно, охраняют ее нижние чины, а что касается офицеров, то они по вечерам пьют горькую, играют в карты и стреляют по мишеням, коими служат картины на стенах или статуэтки на полках (вспомним чеховского "Медведя"), а также червонные и бубновые тузы, пришпиленные к стенной обивке. Но иногда такая "преснота" надоедает, и тогда Унгерн сотоварищи развлекаются в "кукушку". Хохма состоит в том, что проигравший в карты залезает на крышу какого-нибудь сарая и начинает оттуда "куковать", тогда как остальные стреляют в него "на голос". Бывало, попадали - и убитого списывали в числе жертв вражеских нападений. В 1911 г. Монголия попыталась освободиться от китайского владычества, и Унгерн отправился туда добровольцем. Именно в то время он познал и полюбил нравы и обычаи местного населения, поскольку пробыл в этой стране до 1914 г. С началом Первой мировой войны Унгерн снова на фронте. За храбрость получает Георгиевский крест, однако среди сослуживцев известен и тем, что может в любое время затеять скандал, а то и драку. Непосредственный начальник Унгерна, тоже барон, Петр Врангель, будущий последний главком белыми войсками в Гражданской войне, так характеризовал своего подчиненного: "Превосходный офицер, не теряется ни при каких ситуациях. Склонен к пьянству. Способен на поступки, недостойные офицерского мундира". Восток притягивал Унгерна, как магнитом, и он оказывается в Забайкалье, у атамана Григория Семенова, полновластного хозяина Сибирского казачьего войска. Но характер не позволяет Унгерну находиться в зависимости от кого бы то ни было. Ему трудно найти общий язык с Семеновым, и он выжидает момента порвать с ним, одновременно зорко следя за тем, что происходит в соседней Монголии. А там китайцы объявляют о разоружении и роспуске монгольской армии и отстраняют от власти правителя страны - богдохана, отправляя его под арест в правительственную резиденцию - Зеленый дворец. Унгерн понимает: пора. Пора осуществить давно лелеянную мечту - встать во главе желтого воинства и объявить крестовый поход против Европы. Под его командой 10 тыс. казаков, мобильный, хорошо вооруженный корпус, и 2 октября 1920 г. он переходит российско-монгольскую границу. Его цель восстановление независимого монгольского государства во главе с богдоханом. Об этом барон и оповестил пленника Зеленого дворца. 19 октября корпус Унгерна подошел к Урге (так до 1924 г. назывался нынешний Улан-Батор) - попытка овладеть ею с хода не удалась. Но барон не привык отступать от задуманного. Сформировав особый отряд, своего рода спецназ, Унгерн прорвался к Зеленому дворцу и освободил богдохана, которого затем укрыл в одном из монастырей. В благодарность тот присвоил своему освободителю титул князя. Пользуясь благоприятным моментом, Унгерн обратился с призывом к монгольскому населению вступать в его армию и освободить Монголию от ига китайцев. Призыв нашел широкий отклик; армия Унгерна росла не по дням, а по часам, и с ней барон нанес китайским войскам решительное поражение. 15 февраля 1921 г. богдохан вновь встал во главе государства. Однако, как показало ближайшее будущее, это были эфемерные успехи. Большевики в Советской России и революционеры внутри Монголии (Сухэ-Батор, Бодо, Данзан) не хотели создания унгеровской деспотии (перед этим барон объявил, что восстановит в Монголии именно такую форму правления) и объединили свои силы в борьбе против Унгерна. К границам Монголии в спешном порядке двинулась 5-я Красная армия под командованием Василия Блюхера. Верно оценив ситуацию, Унгерн попытался нанести упреждающий удар, начав в мае 1921 г. наступление на Дальневосточную республику. Впрочем, мы несколько опередили события. Вернемся к началу 1920 г., то есть к тем дням, когда Фердинант Оссендовский и его спутники, перейдя границу, оказались в Монголии. Придерживаясь за ранее намеченного маршрута, они попытались через Тибет пройти к Индийскому океану, но из-за трудностей разного свойства (чрезвычайно тяжелые природные условия, постоянные стычки с хунхузами) поход не удался. Пришлось возвращаться в Монголию, где ранней весной 1921 г. и пересеклись пути наших героев - Унгерна и Оссендовского. Произошло это в урочище Ван-Куре, и поначалу Оссендовский не ждал от встречи ничего хорошего. Он уже был достаточно наслышан об импульсивном характере барона и о его жестокости. Тот мог по мельчайшему подозрению застрелить или зарубить кого угодно (что неоднократно и делал), так что экс-министр, дожидаясь рандеву, был готов к самому худшему. Однако опасения Оссендовского не оправдались. Унгерн с одного взгляда определил его суть (воистину: ворон ворону глаза не выклюет!) и понял, что перед ним не шпион, не провокатор и не наемный убийца, которых время от времени подсылали явные и тайные враги, а близкий ему по духу человек. Выслушав поляка, барон пообещал помочь ему как только разделается с текущими делами, а до того зачислил его в свою свиту, и скоро между ними завязалась своего рода дружба, какая связывает совершенно непохожих внешне, но родственных по натуре людей. По-видимому, Унгерну очень импонировали интерес Оссендовского к Востоку и его обширные знания в ориенталистике; последний же увидел в бароне личность настолько своеобразную, что простил ему и его жестокость, и мгновенные перепады настроения и не редкую грубость. Они стали постоянными собеседниками, и в один из вечеров Унгерн, одетый в шелковый желтый халат, погоны которого украшал знак свастики (древний буддийский символ - см. "ТМ", № 11/12 за 1998 г.), поведал Оссендовскому свою родословную. И здесь мы дословно передадим его рассказ так, как он изложен в книге Оссендовского. - Я происхожу из древнего рода Унгерн фон Штернбергов, в нем смешались германская и венгерская - от гуннов Аттилы кровь. Мои воинственные предки сражались во всех крупных европейских битвах. Принимали участие в крестовых походах, один из Унгернов пал у стен Иерусалима под знаменем Ричарда Львиное Сердце. В трагически закончившемся походе детей погиб 11-летний Ральф Унгерн. Когда храбрейших воинов Германской империи призвали в XII в. на охрану от славян ее восточных границ, среди них был и мой предок - барон Халза Унгерн фон Штернберг. Там они основали Тевтонский орден, насаждая огнем и мечом христианство среди язычников - литовцев, эстонцев, латышей и славян. С тех самых пор среди членов Ордена всегда присутствовали представители моего рода. В битве при Грюнвальде, положившей конец существованию Ордена, пали смертью храбрых два барона Унгерн фон Штернберга. Наш род, в котором всегда преобладали военные, имел склонность к мистике и аскетизму. В XVI-XVII вв. несколько поколений баронов фон Унгерн владели замками на землях Латвии и Эстонии. Легенды о них живут до сих пор. Генрих Унгерн фон Штернберг, по прозвищу "Топор", был странствующим рыцарем. Его прекрасно знали на турнирах Франции, Англии, Испании и Италии. Он пал при Кадисе. А барон Ральф Унгерн был рыцарем-разбойником, наводившим ужас на территории между Ригой и Ревелем. Барон же Петер Унгерн обосновался в замке на острове Даго в Балтийском море, где пиратствовал, держа под контролем морскую торговлю. В начале XVIII в. жил хорошо известный в свое время барон Вильгельм Унгерн, которого за его занятия алхимией называли не иначе как "брат Сатаны". Мой дед каперствовал в Индийском океане, взимая дань с английских торговых судов. Дед приобщился в Индии к буддизму, мы с отцом тоже признали эту религию, и я исповедую ее... Из других откровений Унгерна Оссендовский запомнил характеристику российских интеллигентов: - Они живут в мире иллюзий, оторваны от жизни. Их сильная сторона критика, но они только на нее и годятся, в них отсутствует созидательное начало. Они безвольны и способны только на болтовню... Все их чувства, в том числе и любовь, надуманны; мысли и переживания проносятся бесследно, как пустые слова... Но не только тяга к Востоку и дух авантюризма сближают Унгерна и Оссендовского. В характере того и другого была еще одна черта, которая делала их едва ли не кровниками (это слово употреблено здесь не в связи с обычаями кровной мести, а в смысле кровник как побратим), - оба они являлись убежденными мистиками. Именно это и заставило их однажды попытаться узнать свое будущее с помощью древнего тибетского гадания - на бараньей лопатке. Суть его, на первый взгляд, проста. Нужно обжечь на огне баранью лопатку, а затем по трещинам на ее поверхности предсказать будущее. Но в том-то и вся соль: понять тайный смысл трещин, составленного из них вещего рисунка, может далеко не каждый. В тибетских монастырях этому учатся годами, да и то лишь единицы. Вот к такому уникальному специалисту и обратились они. Дело происходило в мае 1921 г. в одном из монгольских монастырей. Лама-гадатель долго рассматривал вынутую из огня кость, а затем сказал Унгерну: - Тебе осталось жить 130 дней. А ты, - повернулся он к Оссендовскому, умрешь в тот день, когда за тобой придет генерал ("генералом" в монгольских степях звали Унгерна). Неизвестно, как отнесся к предсказанию поляк, но барон поверил в него со всей страстью прирожденного мистика. По словам Оссендовского, которые он приводит в своей книге, Унгерн считал оставшиеся ему дни и сожалел о том, что не сможет в отпущенный срок завершить задуманное дело - повести за собой азиатские полчища на Европу. То, что произошло в последующем, каждый может называть как хочет - или мистикой, или простым стечением обстоятельств. Предсказание ламы сбылось в точности. В том же мае Унгерн начал наступление на Дальневосточную республику. Сперва он имел успех и захватил несколько населенных пунктов, но затем был разгромлен Красной Армией и отступил в Монголию. Его преследовали войска Блюхера и революционные отряды Сухэ-Батора. 6 июля 1921 г. они взяли Ургу, столицу Монголии. После этого начался развал армии Унгерна. Сам он с немногими преданными ему людьми попытался уйти в безлюдные степи Западной Монголии, однако 29 августа его настигли конники красного комэска Константина Рокоссовского (кстати, именно он командовал в августе 1944 г. войсками 1-го Белорусского фронта, когда из осажденной Варшавы бежал Оссендовский!). В последнем скоротечном и отчаянном бою барон был взят в плен и отправлен на суд в Новосибирск (тогдашний Новониколаевск). Главным обвинителем на суде был небезызвестный Емельян Ярославский (Миней Губельман). Он действовал в соответствии с полученной телефонограммой от Ленина, в которой, в частности, говорилось: "...добиться проверки солидности обвинения и в случае, если доказанность полнейшая, в чем, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять". После такого "напутствия" Унгерну, с его кровавым прошлым, конечно, не оставалось ни одного шанса. Суд приговорил его к расстрелу, что и было исполнено незамедлительно. Ровно на 130-й день после гадания на бараньей лопатке! "Ну а профессор Оссендовский?
– спросит читатель.- Разве его смерть имеет какое-нибудь касательство к предсказанию ламы?" Оказывается - самое прямое. Впоследствии, когда обстоятельствами смерти Оссендовского занялись компетентные люди, выяснилась фамилия офицера СД, который явился к нему в Подкове Лясной. Это был лейтенант Доллерт, проходивший по спискам международного суда как военный преступник. Мы почему-то привыкли думать, что военные преступники - те, кто был осужден на Нюрнбергском процессе, а это далеко не так. Точнее - совсем не так. В Нюрнберге на скамье подсудимых сидела лишь преступная военная головка, всего несколько десятков человек, тогда как военных преступников насчитывается сотни, если не тысячи. Их и по сей день разыскивают по всем континентам, поскольку их злодеяния не имеют срока давности. Лейтенант Доллерт, повторяем, тоже был военным преступником, но его фамилия ни о чем не говорит, если бы не одно обстоятельство, до которого "докопались" следователи международного суда. Когда они стали проверять родовые корни Доллерта, обнаружилась сенсационная подробность - Доллерт был ни кем иным как бароном Унгерном и приходился Роману Федоровичу родным племянником! Так что, хотим мы этого или нет, но "генерал" пришел-таки за Оссендовским, как и предрек монгольский лама. Остается добавить, зачем Доллерт разыскивал Оссендовского. Одно слово объяснит здесь все - золото. По уверению мудрецов, миром правят голод и любовь, но столь же справедливо и другое утверждение: власть над людьми принадлежит золотому тельцу. Еще Колумб подчеркивал, что золото - это такой металл, который откроет дорогу даже в рай. Вот и Роман Федорович Унгерн, несмотря на владевшие им мировые идеи (мы имеем в виду его мечту о крестовом походе на Европу), не забывая и о дне насущном, готовясь к обеспеченной старости. А иначе зачем он на протяжении многих лет собирал сокровища? Выше говорилось, что Унгерн в свое время служил под началом атамана Семенова. Этот человек после установления на Дальнем Востоке Советской власти бежал в Маньчжурию, а затем - в Порт-Артур, где его в 1945 г. захватила наша контрразведка. Судили Семенова в Хабаровске, и перед казнью он дал показания о большом количестве ценностей, награбленных его армией за время Гражданской войны. Так вот: когда в 1920 г. Унгерн порвал с Семеновым, он захватил с собой в Монголию и часть семеновской казны, в которой были золотые царские десятки, золотые же монеты достоинством в 15 руб. (так называемые империалы) и, наконец, просто золотые пудовые слитки. В Монголии барон еще больше пополнил свои накопления, а когда его положение стало угрожающим, зарыл сокровища в безлюдных монгольских степях. И тут просто нельзя не остановиться на достопримечательном факте. Читатели помнят, что в роду Унгерна были не только крестоносцы, но и пираты, и, как оказалось, Роман Федорович унаследовал некоторые пиратские качества. Стивенсон в романе "Остров сокровищ" описал, как капитан Флинт прятал свои сокровища - закапывал при помощи матросов сундук в какомнибудь тайном месте, а затем убивал их, чтобы никто никогда не проговорился о кладе. Флинт - вымышленное лицо; однако в пиратской истории такие люди действительно были- например, Эдвард Тич, или Черная Борода. Как выяснилось при допросах унгеровских соратников в 1921 г., Роман Федорович был достойным продолжателем этих традиций: он собственноручно расстреливал тех, кто помогал ему зарывать сокровища. Однако вернемся к лейтенанту Доллерту. Его визит к Оссендовскому был связан с тем, что в книге последнего имелась схема того места, где Унгерн спрятал свои клады, и лейтенант потребовал у профессора ее экземпляр. Поскольку вся библиотека того осталась в Варшаве, раздобыть книгу удалось лишь у одного из знакомых Оссендовского. Получив желаемое, Доллерт скрылся, а Оссендовский, как уже сказано, был наутро найден мертвым. Причина его смерти неизвестна. Последний вопрос: каким образом лейтенант узнал о сокровищах дяди? На этот счет никаких прямых свидетельств не имеется и можно лишь предположить, что в свое время Унгерн сообщил о кладе своей немецкой родне, что и заставило племянника спустя четверть века заняться их розыском. Чем он закончился, мы не знаем, зато доподлинно известно, что еще в 1927 г. клады Унгерна пыталось разыскать ГПУ. В операции были задействованы такие колоритные личности, как Яков Блюмкин (бывший эсер-террорист, убивший в июле 1918 г немецкого посла Мирбаха, а в 1927-м являвшийся резидентом ОГПУ в Монголии) и Михаил Супарыкин, вестовой Унгерна, но это уже другая история...