А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Шрифт:
Все проспал замполит – и Цусиму, и митинг. Как раз перед входом в пролив выколотил с последнего нерадивого офицера злополучный реферат и «притопил», уснул счастливым сном, верный слуга партии.
А инициатива митинга принадлежала командиру СДК. Наш старпом (командир остался в Камрани расти на ЗКД – зам. командира дивизии) на утреннем построении порекомендовал секретарю парторганизации подготовить трех выступающих. Ну, понятно, от офицеров всегда есть человек, который не откажется – это он сам. Коммуниста-матроса тоже можно «построить» и написать ему текст. А вот мичман может и послать.
Секретарь
– Какой еще митинг, какая на хрен Цусима?! Я ничего не планировал! Кто это там воду мутит? – слуга партии начал понемногу приходить в себя.
– Командир СДК. Нас перед фактом поставил, велел трех выступающих выделить. Может, вы выступите? – безнадежно спросил секретарь.
– Еще чего! Кого ты назначил выступающими?
– Ну… я выступлю. Остальные отказываются – не готовы.
– Что значит – «не готовы»? Сколько до начала?
– Чуть больше полчаса…
– Предостаточно! Так… кто там у нас скулил о переводе в военную приемку в Комсомольск из БЧ-5?
– Мичман такой-то.
– Вот и направь-ка его ко мне. Ну, а у матросов кто в отпуск первый кандидат?
– Командир отделения электриков, аккумуляторщик,, комсомольский секретарь…
– Во-во, и его тоже, если будет выпендриваться. Моряку поможешь, дашь пару тезисов из своего выступления. Повторение – мать учения. А мичман пусть сам выбирается. Смог же дорогу в «приемку» найти!
Митинг начался вовремя. На правом борту выстроился экипаж подводников, на левом – свободная от вахты команда СДК. Примерно поровну, но сразу бросалось в глаза, что у подводников преобладали офицеры, а у надводников – матросы. Командование и выступающие сосредоточились перед ходовой рубкой, а внизу перед башней сбилась кучка гражданского персонала и даже две женщины (та, что помоложе – уже безнадежно беременна) – возвращенцы из Камрани.
Первым выступал командир СДК, капитан второго ранга. Говорил, в основном, о воинском долге, который с лихвой выполнила вторая эскадра, и выражал уверенность, что мы – нынешнее поколение моряков – выполним свой. Говорил толково, с чувством, но аплодисментов не последовало – не к месту они здесь.
Затем слово взял их старпом, который переводил абстрактный долг в более конкретные задачи. Даже упрекнул расчет носовой башни за плохо покрашенный бак «перед входом в историческое место». Но и это было не смешно.
Ветер с налета пытался сорвать непривычные и неудобные фуражки, солеными брызгами то и дело обдавала волна, и в смысл произносимого на баке никто особенно не вникал. В мозгу все настойчивее и требовательнее звучало:
…Не скажет ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы Русского Флага…
В носоглотке что-то непривычно першило. Наверно, это пыталась пробить себе дорогу скупая мужская слеза…
Из всех выступлений запомнился только крупный прокол мичмана: «…и вот, бездарное царское командование погнало советских моряков на убой к Цусиме, которыми командовали безграмотные реакционные офицеры…»
«Гаденыш, – мелькнуло в голове, – хрен с ними, с „советскими“, но ведь не упустил, змееныш, укусить, пусть не советских, но офицеров…»
Прокол заметили все, но никто даже глазом не моргнул. Не то место.
Застопорили ход. К левому борту поднесли венки. По трансляции наконец-то грянул «Варяг». «Варяг», под который военные моряки неизменно шли парадом по Красной Площади, наш старый, добрый, до предела запетый и затоптанный «Варяг»… Но здесь уместен был только он. По корабельной трансляции он звучал убедительнее самой сильной симфонии «живьем» в самом звучащем концертном зале. Его звучание вызвало море чувств и эмоций. Еще больше запершило в горле, еще больше защемило глаза. Кто пальцами, кто кончиком платочка полезли в уголки глаз. Финалом высшего напряжения чувств и мыслей стало коленопреклонение при опускании венков. Здесь руки стали ближе к глазам, да и голову можно опустить.
После минуты молчания встали, надели фуражки и разошлись. Но минуты было мало, и она продлилась автоматически минут до пяти. Столько пронеслось в душе за эти мгновения мыслей и чувств, что говорить было неуместно – не находилось и не хватало слов. Хотелось молчать и думать ВСЕМ. Наверно, всеобщее общение шло на подсознательном, телепатическом уровне. Это воистину было коллективное мышление!
Но жизнь (суета сует) – продолжалась. Надо было идти дальше во Владивосток. Дали команду, дали ход, и пошли. А всеобщая минута молчания, повиснув над Цусимским проливом, осталась позади, как общая мыслеформа уже свершившегося и непоправимого.
БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ КАК ОНА ЕСТЬ
В жизни всегда есть место подвигу
Тема школьного сочинения.
БЗЖ ПЛ – она самая борьба за живучесть, естественно, ПЛ, подводной лодки – дело тонкое. С одной стороны – это комплекс мероприятий, направленных на теоретическое изучение и практическую отработку (до автоматизма) приемов и элементов БЗЖ для спасения корабля и экипажа в экстремальных условиях…
С другой стороны – это шахматная блиц-партия вслепую с завязанными глазами, где о ходах противника можно только догадываться. Цена этой партии – жизнь! Может статься, и твоя персональная – единственная и неповторимая, а может статься – и всего корабля с экипажем. БЗЖ – это высшая степень профессионализма, мерило воинского мастерства. Но она неуловима, непонятна и не поддается учету и контролю. Можно выучить назубок все статьи «Руководств…», «Наставлений…», «Правил…» и «Инструкций…», на «хорошо» и «отлично» отработать все первичные мероприятия и учения, а случится чего – и погибнешь ни за грош…
Умение вести БЗЖ – это талант, бесценный Божий Дар, тесно связанный с Судьбой и знанием специальности. Одним словом – это мастерство. Его не пропьешь – оно либо есть, либо его нет. Оно сродни ясновидению. Нужно сквозь толщу отсечных переборок видеть, что происходит в аварийных отсеках, и не просто видеть, а предвидеть, что произойдет в следующий момент. И не только в аварийном отсеке, а на всем корабле. Только предвидение и упреждение аварийных событий сможет принести победу в этой сверхтрудной борьбе. Этот Дар особенно важен и необходим для ГКП – командира, старпома, механика. Если никто из них этим качеством не обладает, если они «безнадежные слепцы», то – кранты: надо сворачивать телогрейку и уходить в другой экипаж или на берег.