Абандон
Шрифт:
— Интересно как… — сказал Лёва, — значит, наверняка охоту ведёт несколько группировок. Условно — совсем отморозки, и те, которые хотя бы к убийствам не склонны. Вас, наверно, вторые поймали?
— Нифига, — ответил я, — они нас убить хотели. Это точно совершенно.
— Это ещё не всё… — я хотел рассказать про танковый полигон и странности в поведении куратора. Может, совместными усилиями мы бы действительно смогли что-то понять.
— Скажи, а какая она — Церковь? — Соня перебила меня, незаметно для окружающих, но довольно сильно пнув в голень.
Лиса опустила голову. Закрыла лицо руками. Посидела
— Она… странная. Будто не от мира сего. Я до сих пор не понимаю, почему её называют церковью. Потому что внешне похоже? Так вот, к церквям эта… это… оно не имеет никакого отношения. Может, издалека похоже внешне.
Мы с Соней переглянулись. Я хотел задать наводящий вопрос, потому что Лиса снова замолчала, но Соня отрицательно покачала головой, и я промолчал.
— Она давно покинута, в этом нет сомнений. Когда-то она… оно было великолепно. Внутри мозаика с дивными картинами. Витражи, прозрачные для лунного света. Даже под слоем пыли они невероятно красивы, до замирания сердца. Когда заходишь внутрь — словно музыка играет. И кажется — вот-вот откроется такая тайна, ради которой стоило жить… — Лиса вздохнула и снова замолчала, глядя себе на колени.
Мы продолжали молчать. Лёва так же, как и мы терпеливо ждал, сжимая в ладонях кружку.
— А потом я ощутила его сердце, — продолжала Лиса, — да-да, сразу и без вычислений. Будто погладила его. Странно, да? — она хихикнула, — сердце, тёплое и мягкое. Будто живое. Как будто бывают живые сердца… я испугалась, конечно. Отпрянула. И церковь будто бы ощутила моё присутствие. Словно только в тот момент оно поняло, что я касалась его святая святых. Волшебство пропало. Меня вышвырнуло обратно в лес. Там было страшно. И стены, только что невыразимо прекрасные, вдруг начали излучать первобытный ужас. Помню, я плакала. Преодолевая страх, просилась обратно… но сопротивляться было невозможно. Я отошла за деревья, воя от ужаса. Брела, не разбирая дороги. А потом меня нашёл Лёва…
Мы помолчали ещё с минуту, ожидая, что Лиса продолжит свой рассказ. Но, видимо, добавить ей было нечего.
— Значит, ты не просто видела её, — констатировал я, — ты побывала внутри.
— Да, единственная из наших, насколько я могу судить, — ответил за неё Лёва, и тут же уточнил: — из живых наших.
— Может, поэтому ты до сих пор жива, — предположила Соня.
— Может, — легко согласилась Лиса.
Остаток ужина прошёл в молчании.
Спать легли в "Патруле". Для этого часть вещей пришлось перетащить на переднее сиденье. Окна оставили приоткрытыми, поставив матерчатые экраны на магнитах, которые предварительно обработали репеллентом. Может, поэтому а, может, потому что я здорово устал после долгого переезда, комары мне не досаждали, и я мгновенно провалился в сон, под урчание Баси, которая тёрлась о Сонино плечо.
Локация 9. Нерюнгринский район, Республика Саха (Якутия), святилище народа увань
Кофе из турки в лесу, на берегу быстрого ручья с кристально чистой водой, среди сопок — роскошь, которую сложно понять убеждённым городским жителям, не разделяющим страсть к авантюрам. Тем хуже для них, в жизни не так много запоминающихся ощущений.
В других условиях содержимое армейского сухпайка я бы съел, мягко говоря, без аппетита.
Размышляя так, я собрал вещи. Сходил умыться на ручей. Потом, договорившись держать рацию включённой, мы стартовали.
"Круизёр" Лисы и Лёвы шёл первым. Мы — следом, стараясь держаться в зоне прямой видимости, хотя это не всегда было возможно: дорога шла по сопкам и часто петляла.
Часа через три после старта Соня попросила меня остановиться на обочине. По её словам, Бася попросилась в туалет.
Я взял рацию, попросил по общему каналу Лёву перейти на наш.
— Нам надо по делам остановиться, приём, — сказал я.
— Добро, — ответил Лёва после секундного шипения эфира, — догоняйте потом, приём.
— Сделаем, — ответил я и снова вернулся на общий канал.
Соня вышла вместе с Басей и после всех дел тщательно проверила её на наличие клещей. Затем мы продолжили путь.
Где-то час ехали в прежнем спокойном темпе. "Круизёра" впереди видно не было, но я не придавал этому большого значения. Только слегка ускорился.
Когда мы заехали на очередную сопку, радио вдруг ожило. Сквозь сильные помехи мне показалось, будто что-то говорил Лёва, но слов было не разобрать.
— Попробуй на наш канал, — предложила Соня.
— Да какая разница? Диапазон тот же, приём такой же, — ответил я, но всё-таки нажал на нужную клавишу.
— …по кругу… — сквозь шипение прорвался взволнованный голос Лисы, — не тормозим. Ребята, самое главное… назад… не стоит…
Потом треск стал настолько сильным, что слова было не разобрать.
— О чём это она? — спросила Соня. Бася, лежавшая у неё на коленях, тревожно подняла мордочку.
— Понятия не имею, — ответил я, — вроде как "назад не стоит". Нельзя возвращаться? Как считаешь?
— Между этими словами был промежуток, — заметила Соня, — смысл мог быть совсем другим.
— Согласен, — кивнул я, — не нравится мне это.
— Может, как раз стоит назад двинуть?
Я посмотрел на солнце, которое всё ещё поднималось. Представил себе дорогу обратно до Могочи…
— Нет, надо выяснить, что случилось, — возразил я, — а что, если их тормознули эти гопники?
— А что, если и нас тормознут? — резонно заметила Соня.
— У нас есть ствол и она вот, — ответил я, кивнув на Басю, — и потом, негоже бросать людей, которые нам доверились.
— Согласна, — ответила Соня, тяжело вздохнув, — только давай осторожнее, ладно?
Мы продолжили движение.
Следующие несколько километров всё было как обычно. А потом стрелка навигатора стала серой, исчезли показания скорости.
Я замедлился.
— Что? — тут же спросила Соня, — что не так?
Вместо ответа я указал на дисплей.
— И что это должно значить? — спросила она.
— Понятия не имею, — ответил я, — возможно, просто локальный глюк. Или где-то рядом военные глушилки стоят.