Абхазский миротворец
Шрифт:
— Здорово, — протянула Света. — Я не знала.
— Это, кстати, не все! Вот мы сейчас что в первую очередь вспоминаем, когда слышим слово «Абхазия»? Фрукты!
— Точно, — кивнул Левша. — Мандарины, лимоны.
— А между прочим, эти фрукты в Абхазию тоже русские привезли. Блин, сейчас вспомню даже, в каком именно году и кто… — Андрей напрягся. — А! Вспомнил! В тысяча восемьсот сорок втором году! Тогда основывался абхазский ботанический сад. А занимался этим Николай Николаевич Раевский — кстати, сын того самого Раевского, который был героем войны двенадцатого года. По его приказу сюда первый чайный куст привезли из Крыма, первые лимонные и апельсиновые деревья. Ну, и так далее — долго еще можно перечислять.
— Ну, ты даешь, Андрей, — усмехнулся Скат. — Ты здесь мог бы экскурсоводом работать.
— Это вряд ли. Но кое-что знаю. Да любой парень из тех, кто здесь служил, все это знает. А у меня к тому же память хорошая. Вот, еще вспомнил. Насчет Гагры. Там же тоже было дикое место. Болото. Комары, змеи, малярия. Так было до тех пор, пока царь… блин, вот какой именно царь?
— А руки на все это сейчас наложить именно Грузия пытается, — негромко сказал Левша.
Ему никто не ответил — а что тут можно было сказать? Ругать Грузию? Не хотелось этого делать. Совершенно. Хотя, что греха таить, было немного обидно. В самом деле — кто трудился, чтобы Абхазия стала тем, чем стала? Россия, потом Советский Союз. А Грузия… Если уж совсем честно, то ведь и сама она России многим обязана — так же, как и Абхазия. А может, и не так же, а побольше. В конце концов, абхазы никого не просили их землю обустраивать. Россия делала это по своей воле и платила за это деньгами и потом — но не кровью. А вот Грузия к России с просьбами обращалась — и за выполнение этих просьб немало русской крови пролилось. В самом деле, странно — не прошло еще и двухсот лет, а в независимой и суверенной Грузии ухитрились как-то позабыть, что Иверское царство вошло в состав Российской империи на совершенно добровольных началах. Мало того: грузины долго просились, чтобы их в империю впустили. Такая вот печальная ирония истории просматривается. Хоть бы Лермонтова вспомнили:
И божья благодать сошла На Грузию. Она цвела С тех пор в тени своих садов, Не опасаяся врагов, За гранью дружеских штыков…Это из «Мцыри». «С тех пор» — это с включения в состав России. И «дружеские штыки» — не чьи-то, а именно российские. И то сказать: если бы не международный авторитет Российской империи, подкрепленный штыками и саблями русских солдат, то думать тошно, что могло бы с тем самым Иверским царством приключиться в начале девятнадцатого века. И в его середине. Над Грузией тогда грозовой тучей нависала Блистательная Порта, а ее незащищенные бока волками грызли диковатые народы Северного Кавказа. А особой воинственностью и редкостными боевыми качествами грузины никогда не отличались. У того же Лермонтова: «Бежали робкие грузины…»
Словом, если бы не Россия, рожки да ножки остались бы от православной Грузии усилиями мюридов Шамиля и прочих имамов, которых охотно поддержали бы турки. Россия — вот было единственное спасение. Уйти под руку Белого Царя, войти в состав православной империи — тогда ее могучая армия защитит от врагов. И Россия отозвалась на призыв православной Грузии. Пробила себе — немалой кровью! — дорогу через Кавказ, защитила единоверцев.
И очень прискорбно, что не только у людей, но и у народов бывает короткая память. Не хочется, но приходится признать: сейчас у России отношения с Грузией, мягко выражаясь, паршивые. И это очень обидно. Можно — и довольно легко! — понять скверное отношение к России той же Эстонии или Литвы. Их правда захватили и удерживали в составе империи силой. Но вот Грузии на это жаловаться не приходится — ее не захватили, а спасли. Да и потом — что, неужели плохо к ней относились? Нет ведь! Наоборот! Мало к какому другому народу русский народ испытывал такие теплые чувства, как к грузинам. Писатели и художники, композиторы и философы Грузии — Александр и Илья Чавчавадзе, Акакий и Георгий Церетели, Нико Пиросманишвили, Отар Чиладзе, Нодар Думбадзе, Георгий Данелия, да разве всех перечислишь! — были и остаются для россиян по-настоящему близкими и родными людьми. Тем обиднее, что сегодня по вине амбициозных политических отморозков с гниловатыми идеями и слабыми мозгами из России, из русских лепят образ врага. И ведь небезуспешно лепят.
— Ладно, хватит болтать, — сказал Скат, нарушая повисшее молчание. — Нас с вами затем сюда и послали, чтобы… Ну, вы сами знаете. Пойдемте лучше еще раз документы все просмотрим. На месте первым делом соберемся, будем решать, с чего начать. Нужно, чтобы к этому моменту все были готовы, все знали, что к чему. Светка, только ты здесь останься, туристке положено смотреть на природные красоты.
Света кивнула. А Левша развернулся и шагнул к надстройке — там, в маленькой каютке, были сложены их вещи. Андрей последовал за ним. Он, конечно, и так уже все полученные от генерала бумаги внимательно перечитал, но освежить в памяти информацию точно было не лишним. Тем более что до прибытия в Пцырсха оставалось уже не так много времени — часов шесть-семь максимум.
Глава 6
Поселок оказался неожиданно большим. Андрей ожидал увидеть десятка три-четыре домов, а на самом деле их оказалось явно больше сотни, причем многие двухэтажные. На берегу, метров на сто левее крайних домов поселка, за эвкалиптовой рощицей располагались четыре трехэтажных корпуса дома отдыха — того
Это был невысокий человек, с туловищем, больше всего похожим на пивной бочонок, широченными плечами и большой головой, сидевшей, казалось, прямо на туловище, вообще без шеи. Впрочем, может быть, так казалось из-за роскошной черной с проседью бороды. Изобилие растительности снизу компенсировалось недостатком сверху — лысина у абхаза была, как у Ленина. Андрей, глядя на него, несколько секунд никак не мог понять, кого же Гигла Барцыц ему напоминает. И вдруг сообразил — гнома! Да-да, именно гнома! Он недавно смотрел фильм «Властелин Колец» — вот там как раз такие гномы и были. И рост соответствует, и борода. Кстати, и выражение лица тоже — гордое, но не злое.
В документах, которые группа получила от генерала Коробова, несколько листов касались этого человека — эти бумаги Андрей читал внимательно и с большим интересом. Биография у Барцыца была примечательная. Чистокровный абхаз, притом знатного рода — он родился в неудачное время, в семидесятом году. Неудачное потому, что грузино-абхазская война пришлась на его раннюю молодость — и сильно этого человека опалила. До распада СССР он успел отслужить в армии, остался даже на сверхсрочную — и тут раз, не стало той страны, которой он присягу приносил. А еще через год началась война с грузинами. Он в ней участвовал и воевал хорошо. Но война дорого ему обошлась, он родных потерял — брата и отца. Мать тоже после их гибели долго не прожила, Барцыц остался почти совсем один. А еще за время войны он успел из-за чего-то поссориться с несколькими видными людьми из абхазского сопротивления — характер у Гиглы был неуживчивый. Поэтому после войны ни в силах самообороны, ни в администрации новорожденной независимой республики места ему не нашлось. Оставалось или возвращаться в родное село и рыбу ловить, или мандарины выращивать. Этот вариант Барцыцу не подошел — да оно и понятно, он был совсем молод, прошел войну, а родственников не осталось, да и на месте их сельского дома уже больше полугода были развалины. В общем, некуда ему было особо возвращаться, да и не хотелось. Гигла получил российское гражданство и перебрался в Россию — Андрей подозревал, что именно тогда госбезопасность с ним и начала дело иметь. После этого лет десять без него не обходилась практически ни одна серьезная заварушка на территории бывшего СССР. Да и не только — конечно, об этом прямо в документах сказано не было, но между строк читалось, что и в дальнем зарубежье неугомонный абхаз побывал, скорее всего, даже на других континентах. Особенно долго он был в Приднестровье, в Косове тоже отметился. Внешне это походило на нормальную биографию солдата удачи, которому больше нравится зарабатывать автоматом и риском, чем мирно трудиться. Так бы оно и было — если бы не одно «но». У Барцыца были принципы. Он не сражался за кого попало, даже деньги для него далеко не решающую роль играли. Скажем, в Приднестровье с ним расплатились высшим государственным орденом, который представлял собой только аттестационный лист без самого ордена. Изготовить саму награду правительству республики было просто негде. Впрочем, Барцыц был не в претензии. Сабуров, когда об этом читал, подумал, что, скорее всего, абхазу заплатила та же контора, в которой сейчас служит он сам. Впрочем, судя по всему, сотрудничество с российскими спецслужбами было для Гиглы чем-то вроде брака по любви — и польза, и удовольствие. Чего стоит хотя бы такая странность — Гигла неоднократно заявлял, что он до сих пор гражданин СССР, что для него великая империя не распалась. И что он готов на что угодно ради того, чтобы она и для всего остального человечества восстановилась в прежних границах. А еще бы лучше и не в советских, а в дореволюционных — включая Польшу и Финляндию. Не использовать в своих целях человека с такими убеждениями было бы просто идиотизмом — а вот уж чем-чем, а этим чекисты никогда не страдали.
Примерно два года назад Гигла вернулся на родину. Вроде бы из-за серьезной раны, после которой нужно было восстановиться. Да и возраст уже не тот стал у него. Но Андрей очень серьезно подозревал, что так надолго Гигла вернулся в Абхазию не для того, чтобы отдохнуть — такие люди от борьбы никогда не устают, — а как раз затем, чтобы ее продолжить. То ли сам догадался, какой оборот могут принять события в Грузии, то ли подсказали ему. Впрочем, рана тоже, видимо, свою роль сыграла — да и вообще, призадумался, надо полагать, абхаз над тем, что всю жизнь с автоматом наперевес по миру не поскитаешься, нужно хоть какую-то тихую пристань себе оборудовать. Собственно говоря, мысли не шибко оригинальные — к таким рано или поздно все кондотьеры, флибустьеры и прочая подобного рода публика приходила. Недаром некоторые английские пираты, из тех, что поумнее, становились потом лордами и губернаторами, а немецкие наемники — добропорядочными бюргерами. Впрочем, похоже, на этот раз обустройство уютного гнездышка было все-таки второй, неглавной целью Гиглы. Главной же, скорее всего, была та, ради которой сюда прислали группу Ската. Не зря же именно Барцыцу поручили группе помочь.