Абсолютно неправильные люди. Ветер перемен.
Шрифт:
Бывают такие моменты, когда человек чувствует, что он неуязвим, закрыт и защищен со всех сторон так надёжно, что куда там той броне… Примерно так и ощущали себя Ульяна и Вадим.
Осознал это и академик, но смолчать не счёл нужным:
– Ну, что же… Я не могу сказать, что приветствую это, не могу сказать, что рад за вас – я не верю в такие союзы. Мне жаль, что ты сделал такой выбор! Я его не принимаю и не признаю, а раз так, то в мой дом свою жену ты не введёшь!
– Дед, мы могли бы и вовсе тебе ничего не говорить, но я
Он подал руку жене и повёл её в обход претенциозного особняка академика Вяземского, мимо самого академика, побелевшего от ярости, только что уверенного в том, что он как минимум унизил внука и его жену, а они, оказывается, и не собирались в его дом, мимо остолбеневшей от потрясения тётки Софии. Они шли вглубь сада, туда, где теперь, в бывшем гостевом доме, которым притворялся дом её родителей, жила невестка академика – Марина Леонидовна.
Марина шустро, обходными кустами, опередила парочку и, оказалась у собственного крыльца раньше, чем сын и его жена.
– Антон! Тоша! – окликнула она супруга, который теперь частенько оказывался у неё в доме, делая вид, что «просто мимо проходил», – Антон! Не делай вид, что читал, проснись и приведи себя в прилично-гостеприимный вид! Сейчас сюда идут Вадим и Уля.
– Какая ещё Уля? – недовольно забубнил Антон Игоревич Вяземский, невольно поёжившийся от воспоминаний о прошлом визите сына с «невестой» Светланой, легко и непринуждённо доставшей его до печёнок и глубже. – Они же расстались!
– Они поженились. Так что активизируйся, а лучше умойся – у тебя на щеке отпечаталась поверхность диванной подушки.
– Они что? Погоди-погоди… что ты сейчас мне сказала? Мне чего-то такое послышалось… – забеспокоился Антон, но жена уже выскочила из комнаты, заторопившись встречать сына.
Игорь Вадимович смотрел в спину старшего внука так, что его рубаха могла бы задымиться…
– Поверить не могу! Просто поверить не могу… – стенала рядом София.
– Во что ты не можешь поверить? – процедил Вяземский.
– В то, что он пошёл против твоей воли! Что женился на этой… косметичке… – ужасалась София.
– У неё свой бизнес и высшее образование! – исключительно из чувства противоречия фыркнул академик. Его раздражали причитания дочери, так что он с удовольствием воспользовался ею, чтобы выплеснуть свой гнев. Пока добирался до своего кабинета, он много чего успел высказать Cофии, а закончил тираду и вовсе загадочно:
– По крайней мере, Вадим более смел, чем твой брат, который тайком бегает к жене, словно кого-то боится!
София уставилась на захлопнувшуюся перед её носом дверь отцовского кабинета и прижала ладони к пылающим щекам. – Ой, что же будет! Что бууудет…
Антон Игоревич страдал и это было заметно невооруженным глазом.
– Как на них среагировал отец? Скорее всего, очень плохо! Наверняка плохо… Но Вадим совершенно спокоен и Ульяна тоже. Не понимаю…
Он так привык определять своё «нравится-не нравится» именно по позиции отца, что сейчас попросту растерялся, машинально пробормотав что-то нейтральное и потихоньку продвигаясь к выходу.
Как только ему удалось улизнуть, профессор поспешил домой, рассчитывая получить дальнейшие инструкции.
– Опять у Маринки был? – процедила его сестра, которая коротала время, расхаживая по гостиной и трагическим жестом прижимая руки к вискам. – Позорище натуральное! Твоя Марина нас так подвела! Бросила… Из-за неё расходы на ведение дома увеличились в несколько раз! Приходится платить повару, двум уборщицам, садовнику. Да ещё за всеми следить! А эти её куры…
Антон много чего мог терпеть от отца, но уж точно не от сестры.
– А кто тебе мешает самой заняться хозяйством? – гневным шёпотом уточнил он.
– Да почему я должна это делать? У меня свой дом есть!
– Вот и у неё есть, – фыркнул профессор Вяземский.
– Оно и видно, что у неё за дом – кууурррятник! – процедила София, – И сыновей она так же вырастила – один на коровнице женился, а второй – на педикюрше!
– Ульяна не педикюрша, Мила не коровница, а ты… ты лучше за своим сыном смотри, – желчно возразил ей брат, видимо, семейная страсть к противоречию вовсю бурлила и в жилах Антона.
– Дааа, кстати, тебя уже можно поздравить? Ты уже стала бабушкой?
– Пока нет, – гневно вздёрнула подбородок София. – И не называй меня так!
– Почему же… тебе пойдёт! Бабуся Соня! Просто замечательно, – съязвил Антон.
София горячо пожалела об упущенных в детстве возможностях:
– Прямо так и стукнула бы! – она аж прижмурилась от невозможности сделать это сейчас и решила, что в настоящий момент лучше бы ей быть подальше от отцовского дома.
– Отец злится, будет срываться на окружающих! И зачем мне это?
Она поскреблась в дверь отцовского кабинета, осторожно заглянула – академик работал, полностью игнорируя упитанную рыжую курицу, застывшую снаружи у закрытого французского окна, ведущего в сад.
– Чего тебе? – нелюбезно уточнил Вяземский у дочери.
– Я хотела спросить, нужна ли тебе? Если нет, может быть, я в город поеду?
– Как знаешь, мне безразлично! – бросил академик, не отрываясь от расчётов, и не подозревая, что именно этой фразой запустил интереснейший, но, увы и ах, необратимый процесс некоего превращения.
Ульяна и Вадим мимолётно переглядывались и улыбались друг другу – оба видели, что Марина Леонидовна изменилась, можно даже сказать, что расцвела.
Она предлагала им вполне-вполне пышные и вкусные оладьи и домашнее печенье, отличный мёд, подливала чай, улыбалась и шутила.