Абсолютное зло
Шрифт:
Его безумный, молящий остановить пытку, взгляд вынудил меня замереть … И отпустить.
Неподвижно наблюдала, как Дан резко развернулся и быстрыми шагами, почти переходящими в бег, покинул зал.
***
– Да-а-ан, — я медленно тянула, смакуя каждый звук.
Летнее солнце сделало лицо Дана еще более смуглым. Завидовала тому, с какой легкостью ложился на его кожу загар, даря карамельный оттенок. Я же могла часами валяться на солнце, и все,
– Необычное имя, – размышляла я вслух. – Это сокращение? Или прозвище?
– Будем считать, что сокращение, – провел пальцами по гитаре. Он всегда так делал перед тем, как взять ее в руки.
– Даниель? – предположила я. Он улыбнулся так, будто мне никогда не угадать. – Ну как? – по-детски канючила.
– А ты любопытная, Ри-ри, – рассмеялся.
– Может, любознательная, – возмущенно поправила.
У него вечно от меня какие-то тайны. Это все потому, что он считает меня ребенком. Мне уже четырнадцать, я сформировавшаяся личность.
– Любознательные читают книги, – с его лица не сходила добрая улыбка, – а не изводят друзей расспросами.
– Неужели твое имя настолько ужасное, – скривилась, – что ты не хочешь его говорить?
Дан начал наигрывать на гитаре незнакомую мелодию:
– Его произношение трудно для твоего восприятия.
– Иностранное? – удивилась, а потом заключила: – Ты что, из другой страны? У тебя нет акцента, – отметила.
– Сочту это за похвалу, – усмехнулся, не отрываясь от своего занятия.
Я подняла руки вверх, якобы сдаваясь:
– Обещаю, не буду смеяться, каким бы странным ни было твое имя.
Он прижал ладонь к струнам, резко оборвав звук.
– Дан-Ар, – словно прохрипел.
Я впервые слышала такой необычный язык.
– Звучит, словно индейское имя. Ты что, потомок индейцев?
В ответ он устало покачал головой. И, судя по небольшой складки между
– Тебе всегда надо докапываться до истины, Ри-ри?
– Прости, я знаю, что иногда бываю надоедливой, – мне стало стыдно за свою навязчивость. – Я всего лишь хочу, чтобы ты был со мной искренен.
– Разве я неискренен? – задал резонный вопрос.
Я опустила глаза, испытывая неловкость:
– Иногда мне кажется, что ты что-то не договариваешь.
Мне приходилось вытягивать из него каждое слово, будто он всегда контролировал себя, чтобы не сказать лишнего.
Дан протянул ко мне руку.
– А кто договаривает? — указательным пальцем несколько раз постучал по моей груди прямо над сердцем. – Известная русская поговорка гласит: чужая душа – потемки.
Глава 3
Я так и сидела на полу, куда обессилено упала после побега Дана. Первое время пребывала в ступоре, в голове и сердце образовался вакуум – просто пыталась пережить случившееся. Каждая новая встреча с Даном хуже предыдущей.
Слабые лучи закатного солнца медленно ползли по паркету, пока совсем не растворились в вечерней темноте. Нельзя было дольше оставаться в консерватории, и я заставила себя подняться. Двигалась по инерции, автоматически переставляя ноги. Все казалось нереальным, будто я попала в страшный сон. И лишь едва осязаемая боль от прикосновения к шее убеждала в обратном.
Стоило перешагнуть порог квартиры, как на меня разом обрушился гвалт голосов, вырвав из немого оцепенения.
– Где ты была?
– Почему не предупредила, что уходишь?
Передо мной стояли заламывающая руки Ира, рассерженный Рома и осуждающий Артем.
Не было желания разговаривать, тем более отчитываться. Хотелось только забраться под одеяла и забыться сном.
– На занятиях, в консерватории, – для меня это казалось само собой разумеющимся. – Где мне еще быть?
– Дома! – тут же заявила Ира.
– Я и так дома, – устало скинула сумку в прихожей. – Или мне нельзя выходить на улицу? – под гнетом суровых взглядов прошла в гостиную.
– Можно, – буркнула она, следуя за мной. – Только в следующий раз хотя бы сбрось сообщение.
–Хорошо, – я пошла на уступки, лишь бы поскорей закончить этот разговор.
Ира подхватила Тему за руку и утащила с собой на кухню, откуда спустя время стало доноситься звяканье тарелок. Я же намеревалась пойти в свою комнату, но наткнулась на по-прежнему хмурого Рому.
– Тебе не звонили из полиции? – как бы невзначай поинтересовался. – Того придурка еще не нашли?
Испугано я замерла: почему он спрашивает?