Абсолютный слух. Счастливчик Майки
Шрифт:
— Так, что там насчет награды за ночь? — спросил я Машу, когда мы устроились в углу.
— Не за ночь, мне тоже было очень хорошо с тобой, но придумала все я! — сказала Маша — Ты заметил, что мы стали ближе? Мы уже поговорили о чувствах, наши отношения развиваются…
— Маша, иногда нужно просто высказать свое желание и все — сказал я.
— Французский поцелуй — сказала Маша.
— Ты хочешь французский поцелуй?
— Нет, я хочу сначала узнать что это, прилично, вообще, это?
— Это очень интимный поцелуй, на людях обычно так не целуются, не потому он неприличный, а потому, что очень часто, он является прелюдией к сексу. В общем, нужна интимная обстановка.
— Этот поцелуй, он не унижает девушку?
— Слушай, я не знаю, что тебе наговорили подруги, — я пригнулся
— Значит, он ее просто обманул — сказала Маша.
— Кто, кого обманул?
— Наша остановка — сказала Маша.
Мы вышли, прошли через знакомые ворота и, не сговариваясь, пошли в кафе. Прошли кафе насквозь и заняли тот самый столик, где были в первый раз. «Неужели это было вчера? — удивился я, — Кажется, что прошла минимум неделя». Маша погладила поверхность столика и сказала:
— Прямо не вериться, что мы были здесь только вчера, кажется, что уже месяц прошел.
Подошла вчерашняя официантка и спросила:
— Что будете заказывать?
Маша посмотрела на меня, я ей кивнул, и она повторила наш вчерашний заказ. Я видел, что Маша хочет мне что — то рассказать, но не торопил ее. Нам принесли заказанное и мы, не торопясь, стали есть мороженное, набирая в ложечку понемногу.
— Школа где я училась, — начала рассказ Маша — считалась одной из самых безопасных и престижных на острове и, все равно, там было не просто. Можно было запросто попасть в число отверженных, само это слово не употреблялось, мальчиков называли задротами и ботаниками. Девочек никак не называли, девочку, которая не имеет репутации, могла согнать с места девочка с репутацией и в столовой, и в библиотеке, и на школьном дворе. В столовой были столы куда могла сесть только девушка с репутацией. У мальчиков было еще хуже, дать задроту подзатыльник, считалось в порядке вещей, ботаникам тоже доставалось, но от них была польза, они хорошо учились и спортсмены часто этим пользовались. Заставляли делать за себя домашнюю работу. Задротов унизить могли очень сильно, я несколько раз видела, как их закидывают в мусорный контейнер. Мне удалось приобрести некоторую репутацию, во первых я была сильная и на попытку меня унизить, могла ответить физически, обычно хватало сильного толчка, во вторых я добилась неплохих результатов в волейбольной команде, мой рост мне в этом помог, и я стала одним из ведущих игроков, а вот в группу поддержки я не попала именно из — за роста, у меня были все данные, но для работы наверху я была слишком тяжелой (это Машка тяжелая? Бред!), а внизу я не вписывалась в строй. Потом мы стали старше и начались новые заморочки, девушка, по глупости признавшаяся в том, что ни разу не целовалась, могла лишиться репутации. Я врала, придумывала разные истории, мне опять помог мой рост. Когда ко мне начинали приставать почему я не дружу ни с кем из парней, я начинала смеяться и показывать пальцем — «Дружить с этими детьми? — спрашивала я, — Да для того, что бы меня поцеловать, им придется на цыпочки вставать!» Много говорили о сексе, но это считалось личным делом и мне не приходилось врать. Потом, в разговорах начала обсуждаться тема французского поцелуя, название очень романтическое и интригующее, опять началось вранье, некоторые девушки утверждали, что делали это, но объяснять ничего не хотели. «Это словами объяснять бесполезно» — отвечали они приставалам. Я не хвасталась, но в мои мечты это запало. Для одной девушки это закончилось плохо. Она познакомилась с парнем из старшей школы и пообещала ему, что поцелует его по французски, если он научит ее, он научил, и она сделала ему то самое, о чем ты сказал мне на ухо в автобусе.
— А она не могла это придумать? Сложно представить это технически — она что, делала минет и глазам своим не верила?
— Она потеряла репутацию из — за этого, — сказала Маша — решила раскрыть секрет французского поцелуя своим подругам. То, что она делала, относится к сексу, а секс, это личное дело, а за то, что она не смогла понять разницы и позволила себя обмануть, лишилась репутации. Правда, я все это слышала с чужих слов и единственное, что я знаю точно, это то, что репутации девушка лишилась.
Мы давно уже доели мороженное, Маша расплатилась по счету, и я уже встал готовясь идти, но Маша меня остановила.
— Присядь, Майки, — сказала она — у меня наступило время, когда исполняются мечты, ты можешь научить меня французскому поцелую?
— Какой сироп тебе больше нравится?
— Майки! Причем здесь сироп?
— Просто ответь на вопрос.
— Малиновый
— Когда сироп выливают в мороженное, как определяют необходимую порцию?
— Там есть специальная порционная ложка.
— Закажешь официантке порцию малинового сиропа, порцию лимонного, в разные чашки и один сок, пусть будет яблочный.
Маша подозвала официантку жестом и заказала все необходимое, через несколько минут нам принесли заказ. Маша быстренько расставила чашки, поставив сок посередине, застыла в ожидании. Я поменял чашки местами.
— Майки, но я не люблю лимонный сироп! Надо было заказать два малиновых!
— Маша, мы сюда не сироп есть пришли, мы готовимся к французскому поцелую!
Исполнялась мечта Маши, и я решил обставится, как бы выполняя некий ритуал для избранных.
— Во время поцелуя, каждый старается отдать больше, чем взять и я не про сироп говорю, я даю тебе то, что нравится тебе, ты даешь мне то, что нравится мне…
— А, я поняла, так сироп, это просто символ?
— Можно и так сказать, тем не менее, вкус его мы будем чувствовать.
— А нельзя ли поподробней о технике исполнения?
— Сейчас набираем по пол ложечки сиропа, выливаем его на кончик языка, закрываем рот, ждем когда сироп растечется во рту. Потом я тебе киваю, и ты приоткрываешь ротик, примерно на пол дюйма, не старайся меня превзойти, это не соревнование, сначала ласкаем друг — друга языками повехностно, потом постепенно углубляем ласки, попытайся почувствовать меня, сначала делай, как я, потом можешь импровизировать. Если почувствуешь нехватку воздуха, не стесняйся оторваться на секунду — другую, но старайся дышать носом. Все понятно?
— Понятно — сказала Маша.
Как ни странно, у Маши сразу все получилось, она продержалась около минуты, потом оторвалась от меня и задышала.
— Хватит? — Едва успел спросить я, как мне тут же заткнули рот.
Мы занимались этим минут десять, наконец Маша оторвалась от меня.
— Это почти секс! — громко сказала она, на нас стали оглядываться, понизив голос Маша добавила — Теперь я понимаю, почему нельзя так целоваться на улице и, склонившись к моему уху, прошептала — у меня трусики промокли.
— Значит надо идти домой — сказал я.
— Ну да, — сказала Маша — мы же хотели изучить твой дом.
Потом мы попили сок из одного стакана, вышли из кафе и пошли на остановку автобуса.
— Майки… Я поняла одну простую вещь — сказала Маша — французский поцелуй не нужен, если нет человека, которому ты можешь довериться.
Дом Гордонов, теперь и мой дом, был одноэтажным, но казался огромным, по российским меркам, конечно. Сложенный из красного кирпича, он имел крышу крытую коричневой черепицей. Когда — то он, наверное, выглядел нарядным, но цвета потускнели от времени, и теперь он смотрелся мрачновато. Дом не потерял своей прочности, я понял это, когда, после третьего ключа, мне удалось открыть дверь и стало доступна взгляду толщина стены. «Четыре кирпича, не меньше» — прикинул я. Мы с Машей попали в большую прихожую, потом, миновав большой арочный проем, оказались в еще большем холле. Солнце ярко освещало холл через два огромных окна, выходящих на дорогу. В холле имелось еще два больших арочных прохода, один из них вел на кухню, которая своими размерами превышала мою комнату в российской квартире, где я доживал свою предыдущую жизнь. Другой проход выходил в Г — образный коридор, вдоль которого располагались жилые комнаты. Заглядывая во все двери по очереди, мы обнаружили спальню родителей, огромный зал с внушительным ящиком телевизора — гостевую комнату, как ее назвала Маша, спальню, имевшую нежилой вид, совмещенный санузел и, наконец, комнату моего предшественника. Я застыл на пороге, разглядывая грудастых теток на постерах. «Ну и вкусы у него были, — удивился я — он что, специально выбирал теток, у которых сиська в ведро не лезет?» Маша хотела протиснуться мимо меня, но я растопырил локти.