Абстрактный мир. Трилогия
Шрифт:
— Я ничем не могу вам помочь, молодые люди…
— Мы не люди! — грохнул здоровяк. — Мы — кевты! Камни без земли!
— Тьма, полиция! — прошептала Элладор и, закусив губу, подняла плакат вверх и закричала.
— Вы забыли о войне? Так смотрите, мы вам напомним! У нас нет государства, скоро его не будет и у вас! Откройте глаза! Орден пал! Единства нет в его рядах!
— Ещё чего не хватало, — прошептала Хельма, наблюдая за пробиравшимися через толпу полицейскими. Верующие постепенно утрачивали интерес к речи жреца и, удивленно переговариваясь, сначала только крутили головами, а потом и вообще повернулись к митингующим. Элладор победно улыбнулась.
— Анти, идем, — Хель потянула меня за руку. — Чего доброго и нас заберут.
— Хоро…
— Эй, смотрите! Там та девчонка, что призвала демона! — заорал кто-то из толпы.
— Что она тут делает? Это светлый праздник!
— Гнать её отсюда!
— Она поддерживает черноглазых!
Хельма дернула меня за рукав.
— Антея, да что ты застыла? Идем, чтоб тебя!
Не знаю, чем я думала в тот момент (наверное, всё тем же местом, пониже спины, что и обычно), но смотря на толпу разумных, которые мгновение назад, разинув рты, слушали первожреца, рассказывающего о теплоте Света, а теперь глаз не могли оторвать от кевтов и меня, я ощутила странную потребность сделать этим лицемерам какую-нибудь гадость.
С какой стати они взялись оскорблять меня? Что там они орут?
Ах да! Я не имею права наслаждаться Светом и песнью первожреца, которого они и сами теперь не особо и слушали.
— Может, мне вызвать демона прямо здесь?! Тьма и Свет, Ночь и День, приди…, — заорала я, вскидывая руки, и почти тут же на меня набросился полицейский. — Ай! Олень! Олень, я хотела сказать!
— Лицом на землю! Блок, Террус, кидай блок, твою мать!
Я и за поля схватиться не успела, как на нас свалился неплохой блок. Пробивать защиту я так и не научилась, поэтому только поизвивалась для приличия, пока полицейский надевал на меня наручники.
В камере было довольно прохладно, хотя на улице припекло осеннее солнце. Элладор, скрестив ноги, сидела на лавке, задумчиво потирая красные следы от наручников на запястьях. Здоровяку-кевту, Рассалару, досталось больше — ему разбили нос. Я хотела помочь парню, но он хилил себя сам, причем почти профессионально.
Всего в камере нас оказалось восемь: пятеро парней и три девушки: я, Элладор и Келарес, невысокая, светловолосая кевтиянка. Надо сказать, остальные кевты сплошь были темноволосыми, да и кожа у них была несколько темнее. Девушка держалась особняком, у самой решетки, и с тревогой поглядывала вглубь коридора, откуда доносились голоса полицейских и Хельмы. Дворфику не задержали, и теперь она пыталась найти хоть кого-нибудь, кто бы мог нас вытащить. Точнее меня. Общих знакомых с кевтами у Хельмы, насколько я знала, не имелось.
Я сидела на лавке, потирая ноющее плечо, и раздумывала о последствиях своего поступка. Тьма, когда же я научусь держать язык за зубами, что-то теперь обо мне скажут в ордене…
— Так к чему был приурочен митинг? — спросила я, решив отвлечься.
— Ни к чему, — угрюмо отозвался Рассалар. — Мы и в обычные дни выходим на улицы.
— И вас всегда задерживают?
— Не всегда, часто нам удается удрать, — подал голос кевт в кепке, Тектас, которого остальные почему-то называли просто «Тик».
— Но ты сегодня отлично нам помогла, — прошипела Келарес, оборачиваясь. — У тебя проблемы с чувством юмора или ты идиотка?
Как по команде загудели поля. От неожиданности я даже вскрикнула.
— Вы что, все маги?!
Келарес что-то прошептала и вернулась к созерцанию коридора.
— Конечно, — устало произнес Рассалар. — Кела, попридержи язык, Антея помогла нам.
— Попасть за решетку, — буркнула девушка.
— Привлечь внимание, — поправила её Элладор и обернулась ко мне. — Видишь, что происходит, когда ты являешься представителем вымирающей расы? О нас никто не помнит, Антея. Да, все кевты имеют КПВ выше среднего. Вся наша жизнь связана с использованием полей. Мы живем, пока земля откликается на наш зов, и начинаем стареть, едва перестаем чувствовать её поле. Именно кевтские ученые открыли абстрактные поля, доказали существование нашего бога.
— Гранто рассказывал мне. Почему же я никогда не видела кевтов в университете?
— Причин много, — Элладор спустила ноги с лавки и потянулась. — Полями мы учимся пользоваться с детства. К пятнадцати годам мы умеем использовать свой КПВ достаточно эффективно, чтобы поддерживать абстракцию в идеальном состоянии. То, чему учат в университете — контроль, создание резерва, уменьшение расхода, чувство поля — у нас заложено на подсознательном уровне.
— Постой, ты сказала «к пятнадцати года», — я решила уточнить. — Это пятнадцать по человеческим меркам?
— Да, наш жизненный темп совпадает с человеческим, в отличие от эльфийского, просто в районе тридцати лет мы перестаем стареть. Годам к ста пятидесяти связь с земным полем ослабевает, и приходит старость. Этот процесс ещё не изучен, — Элладор покачала головой. — Слишком мало нас осталось, чтобы соглашаться на эксперименты с абстракциями. Но, при высоком уровне контроля над резервами, говорят, можно прожить лет до двухсот.
— Здорово. Я этого не знала, — я с некоторой завистью оглядела своих новых знакомых. — У меня с контролем вечные проблемы.
— Ещё бы! — снова огрызнулась Келарес. — Мы заметили!
Тик и Рассалар переглянулись, и первый, понимающе кивнув, направился к девушке.
— У тебя всё иначе, Антея, — продолжала Элладор. — Мы и представить не можем, как это — управлять такой мощью.
— Да никак, — я развела руками. — У меня демонические проблемы с защитой. Я только хилю хорошо.
— Нам нет нужды посещать университет для обучения контролю над полями, — заговорил Гатерас, дергая огромное кольцо, вставленный в мочку правого уха. — А их мерзкое единство не нужно нам вовсе. Орден давно прогнил.
У Гатераса не хватало пары передних зубов, отчего он сильно шепелявил, да и в целом, выглядел довольно экзотично — в щеке и у глаза торчало по паре гвоздей, в ушах мотались обручи, а одет он был в стиле Арельсара. Молодой кевт напоминал оркского шамана, которого я видела на картине в доме Азара.
— Нам запрещено посещать Ара-каз, потому что по итогам Истребления эти земли принадлежат эльфам, — тихо произнесла Элладор. Несмотря на внешнее спокойствие каждое, сказанное ею слово источало холодную ярость. — Эльфы оставили Ямы — резервации на севере, но запретили живущим вне полуострова кевтам въезд на родину. Миротворцы не берутся спорить с ушастыми тварями. Мы никогда, никогда не увидим нашу землю. Нам остается только сражаться!