Абьюзер

Лекс Эл

— Сорок… пятый?!

Я едва подавил в себе желание обернуться и посмотреть, нет ли кого-то у меня за спиной. Кого-то, знакомого этому человеку, которого лично я видел впервые в жизни.

— Простите, не понимаю, о чем речь?

— Сорок пятый! — пораженно повторил Земекис. — Черт побери, ну конечно! Разве обычный человек смог бы в одиночку уничтожить биота из жалкого автомата?! Я должен был догадаться, что это ты, что ты выжил!

— О чем речь?! — я слегка повысил тон. — Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Проект «абьюзер»! Знакомое словосочетание?

— Черт возьми, да! Вы о нем что-то знаете? Вы можете мне рассказать?! Я потерял память, и ничего не помню!

— Потерял память? — Земекис внезапно полностью успокоился. — А что… Может, это даже и к лучшему. Но нет, рисковать я не могу. Никак не могу. Это против всех правил.

— Да о чем вы говорите?!

Но, уже не слушая меня, Земекис достал из кармана хад и поднес его к уху:

— Медведь, зайди.

Буквально через несколько секунд, словно ждал под дверью, здоровяк ввалился в помещение:

— Да, командир?

— Выведи этого человека на доску.

— Зачем? — удивленно прогудел Медведь.

— Что значит «зачем»?! — Земекис раздраженно глянул на него. — Ты что, не знаешь, зачем выводят на доску?! Пристрели его и скинь вниз, на радость тварям!

Глава 24

Что ж… Не этого я ожидал, ничего не сказать. Совсем не этого. Хоть Медведь и предупреждал, что один из трех разговоров Земекиса с другими людьми закончился казнью, но на то были причины… По крайней мере, со слов того же Медведя.

Я коротко глянул на него, но, судя по его вытянувшемуся лицу, он и сам не понимал, что происходит. Несколько секунд постояв молча, он тоже бросил на меня короткий взгляд, который я отметил лишь по едва заметному повороту головы, и сместившимся на черных очках бликам, и обратился к Земекису:

— Я, кажется, ослышался… Что мне надо сделать?

— У тебя со слухом проблемы, сержант? — раздраженно произнес Земекис, отворачиваясь обратно к окну. — Тогда надень свои активные наушники и никогда больше их не снимай! Я говорю, выведи этого человека на доску, пристрели его и скинь его труп вниз!

— Но за что?! — продолжал недоумевать Медведь. — Он же ничего не сделал!

— Это не твое дело, сержант! Сделал он что-то или нет, ты не знаешь, а я отдал тебе прямой приказ! Или тебе что-то неясно?!

— Н… Никак нет. — запнулся Медведь и уже не скрываясь посмотрел на меня.

— Тогда выполняй!

— Есть… Выполнять. — неуверенно ответил Медведь, и потянул из кобуры на бедре пистолет. — Не рыпаться. Руки держать на виду. Иди вперед.

Я внимательно посмотрел на Медведя. По его лицу было решительно непонятно, в самом ли деле он готов пристрелить меня прямо здесь, если я не послушаюсь, или все же у него духу не хватит? Эти черные очки, которые он носил не снимая даже ночью, не давали увидеть его глаза, и как следствие — понять, о чем он сейчас думает и на что настроен.

В любом случае, прямо сейчас перечить ему не стоит. Даже если он действительно не готов меня убить, а он кажется совершенно не готов, он обескуражен и удивлен не меньше моего и даже не сразу въехал, что конкретно от него требуют… Но что мне это дает? Даже если я сейчас накинусь на него, воспользовавшись тем, что он не планирует применять оружие, даже если смогу с ним совладать, даже если отберу у него оружие, не получив при этом новых, не предусмотренных эволюцией технологических отверстий в организме… Дальше-то что? Что делать? Как отсюда выходить? С одним пистолетом против неизвестного количества неизвестно чем вооруженных противников, которые, в отличие от меня, знают планировку? Ну хорошо, а даже если я как-то смогу выйти — взяв, например, в заложники Земекиса, у которого, кажется, вообще нет никакого оружия — дальше что? Пока мы бродим по тесным коридорам, я худо-бедно еще в безопасности, прикрытый телом здешнего бугра, к голове которого я прижимаю пистолет… И то нет никакой гарантии, что где-то в узком месте в стене не откроется скрытая бойница и мне банально не выстрелят в спину. А уж если мы вдвоем выберемся на открытое пространство — пиши пропало. Любой мало-мальски приличный снайпер легко выбьет из моей головы десятку на расстоянии от пятидесяти до ста метров, даже если я буду ее пытаться спрятать за заложником. Чуть лучше звучит вариант добраться с заложником до машин и сесть в одну из них вместе с ним, чтобы гарантировать, что меня не сожгут из того же РПГ едва только я спущусь… А как я спущусь? Им достаточно поднять пандус, чтобы я уже не смог выехать наружу. Не говоря уже о том, что в стесненных условиях машины я не смогу нормально контролировать Земекиса, а он, даром что доходяга на вид, явно перец не простой. Простой перец точно не смог бы так долго и так эффективно командовать таким огромным и мощным объединением, как Центурия. В гонке за такой кусок пирога его банально сожрали бы те, кто посильнее и похитрее. А раз этого не произошло, напрашивается простой вывод — в радиусе нескольких километров отсюда Земекис и есть самый сильный и хитрый. Думаю, что тот парень, которого главком скомандовал расстрелять до меня, не шел на расстрел мирно, как овца — на бойню. Скорее всего он как раз попытался захватить своего обидчика в заложники, а то и вовсе — кончить на месте, и что итог? Итог — Земекис жив и здоров, а тот, второй — нет.

Так что я не стал делать опрометчивых и необдуманных шагов, медленно поднял руки, показывая их Медведю и намекая на то, что я все еще без оружия, как и был и двадцать минут назад и час назад, и первым направился к двери, чувствуя, как Медведь топает следом.

Если бы он тыкал стволом пистолета мне в спину или тем более в голову, короче, каким-то образом дал бы мне понять, где конкретно сейчас находится оружие, я мог бы без труда его обезоружить. Но, во-первых, грамотно тренированный центурион не позволял себе этого, а во-вторых опять же — что мне это даст? Убивать Медведя не хотелось, а не убей я его — тут же поднимается тревога. Он наверняка тоже меня убивать не хочет, но против прямого приказа не пойдет — это очевидно. Приказ для него на первом месте, поэтому он не отдаст мне оружие просто так, а будет за него бороться, и эту возню неминуемо услышат все, кто рядом. А сколько их тут, за поворотами этих стальных коридоров — не известно. Равновероятно как один, так и сотня.

Поэтому я просто шел впереди Медведя, иногда реагируя на его короткие команды «Направо», «налево» и ждал момента, когда мы выйдем на открытое пространство. Земекис же сказал «сбрось его труп вниз», значит, мы идем куда-то, откуда можно что-то сбросить, и первое, что приходит на ум — это тупо край Легиона. Но даже если это какой-то люк или вроде того — у меня все равно есть возможность в него сигануть, если не подвернется никакой более удобной и безболезненной возможности выпутаться из сложившейся ситуации. Да, я переломаюсь, да, возможно, даже умру, но вряд ли мгновенно. А лежащая в кармане «панацея», которую я так и не вытащил оттуда, поставит меня на ноги. Если я успею ее применить, конечно…

Следуя указаниям Медведя, я поднялся по узкой стальной лестнице, на которой и одному-то было тесно, толкнул горизонтально расположенную дверь, откидывая ее от себя, и оказался на свежем воздухе. По лицу повеяло свежим прохладным ночным ветром, а по глазам резанул яркий электрический свет от многочисленных прожекторов Легиона, которые освещали пространство не только под ним, но и на верхней палубе тоже.

Палуба… Никак, кроме как «палуба», это место назвать не получалось. Я оказался на самой верхушке стального острова, на его «крыше». Будь Легион кораблем — здесь кипела бы основная жизнь, здесь стоял бы основной груз и вообще центр всей деятельности был бы именно здесь. Но Легион не был кораблем, поэтому все, что было здесь — это два небольших вертолета, стоящих на размеченных для них вертолетных площадках. Возле них возилось несколько человек, и больше никого на палубе не было. Остальные четыре посадочныхместа для вертолетов были завалены какими-то ящиками и коробками, которые окончательно давали понять, что «палуба» — отнюдь не средоточие местной жизни, а даже наоборот — ее чулан.

— Вперед. — скомандовал Медведь, чуть толкая меня в спину. Не стволом пистолета, конечно — ладонью. Пистолет он наверняка держит в другой руке, отведенной почти к корпусу, чтобы мне, если я вздумаю им завладеть, пришлось преодолеть защиту другой руки. А самому Медведю на такой дистанции все равно нет нужды целиться, так что держать оружие он может как угодно и где угодно — хоть пальцами ноги, да еще и вверх ногами.

Черт, какой же плохой день, чтобы умереть. В принципе, любой день плохой, чтобы умереть, но сегодняшний — чуть ли не один из худших. Я только-только обзавелся тем, за чем так долго и упорно гонялся, да еще и получил зацепку насчет того, что я из себя представляю на самом деле и как мне полностью излечиться от моего недуга и тут на тебе — наткнулся на высокопоставленную тварь, которая явно в прошлом знала меня… И почему-то вынесла из этого прошлого мысль о том, что меня надо убить. Почему — это уже второй вопрос. И ответ на него — по мнению Земекиса, я опасен. Опасен для него самого или опасен для всех вокруг — кто его знает? У самого Земекиса спросить уже вряд ли получится… Если только не случится чудо. Или что-то вроде него.