Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы
Шрифт:
Торговые гильдии существовали приблизительно в десяти городах или больших деревнях центрального плато: в Тецкоко, Ацкапотсалько, Уицилопочко, Уэшотла, Куаутитлане, Коатлинчане, Чалько, Отумба и конечно же в Теночтитлане и Тлателолько. Именно в независимом городе Тлателолько до его присоединения к империи ацтеков почтека, очевидно, имели наибольшее влияние. Они проживали в семи районах, один из которых назывался Почтлан; по нему и стали их называть почтека. В каждом из семи районов имелся торговый двор, или «место», буквально: циновка, петлатль. Если верить Чимальпаину, то только в 12-м году текпатля, 1504-м, «инпеу почтекайотль Мешико», то есть в Мехико началась торговля.
В свою очередь, купцы Тлателолько начали свою деятельность в начале XXV века, когда в их городе правил тлатоани Тлакатеотль, взошедший на трон в 1407 году. Нам известно, что именно они впервые привезли тонкие хлопчатобумажные ткани тогдашним жителям города на озере, все еще имевшим деревенский вид. При втором правителе Тлателолько Куаутлатоа (1428–1467) они стали ввозить украшения для губ, перья и шкуры диких животных. При Мокиуицтли, их последнем независимом монархе, список товаров, которые они привозили из своих далеких и долгих поездок, был значительно больше. Заметное место в нем занимало какао, став к тому времени привычным напитком большей части населения. Во главе гильдии стояли два человека, почтекатлатоке, «владыки над купцами», чьи имена содержали выражающий почтение суффикс – цин.
После присоединения Тлателолько к Мехико торговцы обоих городов стали тесно сотрудничать, хотя две гильдии сохранили свою индивидуальность. Их возглавляли старейшины в количестве трех или пяти человек; и в силу их возраста они больше не предпринимали утомительные и рискованные путешествия, а доверяли продавать свои товары более молодым почтека. Они наблюдали за отправкой караванов и возглавляли церемонии в честь их отбытия и прибытия. Они являлись представителями своих гильдий перед императором и выступали в роли судей на всех судебных процессах внутри класса торговцев, не только связанных с коммерцией, но и любого иного рода. Такие суды могли объявить любой приговор, включая смертный.
Эта привилегия была тем более поразительной, что в вопросах правосудия в мексиканском обществе не было никаких других исключений, и императорские суды судили всех, начиная от текутли и кончая масеуалли. Один почтекатль был исключением из этого правила. Во многих отношениях торговцы образовали государство внутри государства: в отличие от воинов и даже жрецов, они не набирали пополнение из простых людей, они передавали профессию от отца к сыну. Они жили все вместе в одних и тех же кварталах и заключали браки в своей среде. У них были свои боги, свои праздники; они поклонялись своим богам особым образом, так как во время долгих путешествий у них не было никаких жрецов, кроме них самих.
Мы увидели очень четкую градацию, которая существовала в правящем классе. То же самое относилось и к торговцам, и между главами гильдий и молодыми купцами, отправляющимися в свое первое путешествие, было много разных рангов. Были текунененке («путешествующие господа»), которых уважали за их долгие и опасные экспедиции; науалоцтомека («переодетые торговцы»), которые носили одежду и говорили на языке враждебных племен, чтобы достичь загадочного Цинакантлана и купить там янтарь и перья кецаля; теальтианиме, которые предлагали рабов для жертвоприношений; тейауалоуаниме («те, кто окружает врага») и текуаниме («дикие звери»). Два последних названия применительно к купцам звучат странно, но их коммерция поистине была непрерывным рискованным предприятием. Чем дальше они уходили от Мехико, тем больше опасностей угрожало их жизни. Их считали шпионами в равной степени, как и купцами, – так оно и было: им приходилось противостоять враждебности племен, которые еще не были покорены. Их товары возбуждали алчность в жителях высокогорья: разбойники нападали на их караваны, и почтекатлю приходилось превращаться в воина, чтобы уцелеть.
На
Своим внешним видом изможденных победителей эти купцы-воины с волосами, отросшими до пояса, произвели необычайное впечатление в Мехико, где их принял император с величайшей пышностью. Когда их провели во дворец, они положили к ногам Ауицотля знамена и эмблемы из драгоценных перьев, захваченные в боях. Император назвал их «мои дядюшки» и немедленно даровал им право носить украшения из золота и перьев. Правда, это право было ограничено их особыми праздниками, в то время как представители правящего класса имели эту привилегию без всяких ограничений.
По словам Саагуна, человек, который отвечал Ауицотлю от имени купцов, сказал: «Мы, ваши дядюшки – почтека, что находятся здесь, рисковали своей головой и жизнью и трудились день и ночь, так как хоть мы и называемся торговцами и выглядим как торговцы, мы воины и военачальники, которые, скрываясь под личиной, уходят, чтобы завоевывать». Это замечательная речь, так как ее надо рассматривать как выражение в некотором роде узаконенной выдумки, предназначенной для того, чтобы разрешить купцам определенные социальные преимущества и оправдать в глазах воинов то, что до этого показалось бы недопустимой наглостью. На самом деле было бы неправильно утверждать, что почтека являлись переодетыми воинами. В первую очередь и прежде всего они были купцами. Но сами условия ведения их торговли иногда заставляли их предпринимать военные действия. И в этом отношении осада, которую они сумели выдержать на перешейке Текуантепек, имела в истории торговли решающее значение. Эта сторона их жизни была и в самом деле второстепенной, несмотря ни на что, но тем не менее с тех пор именно эту сторону особенно стали выделять. Ауицотль и после него Монтесума II увидели, как полезны могут оказаться для империи эти неутомимые торговцы. Ведь, можно сказать, во времена правления этих двух монархов завоевание следовало за торговым караваном, и купеческую материю сменяло воинское знамя. В качестве вознаграждения считалось, что купец занимается торговыми делами только для того, чтобы скрыть свой истинный облик, облик воина, – это была праведная ложь, которая, тем не менее, позволила торговому сословию подняться в обществе, в отношении основополагающих принципов которого оно оставалось в совершенном неведении.
И в самом деле, как абсолютно противоположны были образ жизни почтекатл я и образ жизни представителя правящего класса. Один был всецело занят службой и репутацией, другой же – стремлением к личной выгоде. Высокопоставленный чиновник с гордостью носил положенные ему по рангу расшитый плащ и перо; торговец же смиренно шел в заплатанной и скромной одежде. При встрече с ним в сопровождении его носильщиков с дорогостоящими ношами он стал бы мягко отрицать, что он владелец, – он всего лишь посредник. По возвращении из путешествия он привозил свои товары на склад ночью, тайком, по озерной глади и хранил их там под именем какого-нибудь родственника или друга.
Представим, что некий почтекатль разбогател и решил устроить пирушку. В таком случае он обычно приглашал гостей, равных себе по положению в среде коммерсантов или стоящих выше его; но ему приходилось мириться со значительной долей оскорблений с их стороны: вышестоящие имели обыкновение бесцеремонно вытаскивать его товары, откровенно обвиняя его в том, что он их украл. Все это он должен был принимать со слезами смирения на глазах. И только после того, как он вытерпел подобное обращение, ему позволялось (или, на самом деле, вменялось в обязанность) продемонстрировать свою щедрость за праздничным столом, который устраивался с таким размахом, что гости и даже жители целого квартала могли бы есть и пить в течение двух дней, а затем забрать остатки домой.