Ад и Рай
Шрифт:
Первосвященники, переглянувшись, дружно прыснули.
– Смотри-ка, римлядь явилась расфуфыренная, – давясь от хохота, сказал Анна Зоровавелю. – Откуда ты? Из постели Пилата вылез?
Оба, не в силах сдерживаться, вновь рассмеялись.
Эмилиан положил руку на рукоять гладиуса, короткого меча. Он не был намерен разводить церемонии. В конце концов, прокуратор отдал приказ… если придется применить силу – что ж, это не впервые. Он обернулся, желая позвать своих солдат, и вздрогнул. Сзади стояла женщина в пурпурном ливийском одеянии.
– Центурион Эмилиан, если не ошибаюсь? – Латинский язык
Она говорила мягко и безмятежно – Эмилиан не чувствовал угрозы.
– Да, ливийка. Во славу цезаря – я Эмилиан. Что тебе нужно?
Женщина ласково улыбнулась. Она согнула в локте руку, подставив ладонь, как чашу, и (центурион был готов поклясться!) прямо из воздуха в этой руке появился увесистый булыжник. Не говоря худого слова, ливийка без размаха, но сильно ударила Эмилиана камнем в ухо.
Комната наполнилась звоном шлема.
– Тебе ж говорили, сын блохастой белки, – устало сказала женщина, – не лезь не в своё дело. А ты взял и настоял на распятии двоих чужеземцев. Не будь тебя, Пилат бы их отпустил. На, получи ещё!
Последовал второй удар, затем третий. Лицо Эмилиана залилось кровью. Потеряв сознание, он рухнул на пол, гремя доспехами. Зоровавель не двинулся с места. Он увидел, как рядом с ливийкой (опять из воздуха) появился человек, словно стеклянный, – сначала только черты лица, затем кости черепа, мускулы, кожа… и глаза.
Внимательные, карие.
– Знаешь, очень впечатляет. – Зоровавель с восторгом глянул на лист с сушёными корневищами. – Я даже не ожидал такого эффекта. Пожалуй, в следующий раз надо будет натолочь порцию поменьше.
Женщина подошла к первосвященнику.
Стиснула ему горло ледяными пальцами. И прошипела в лицо:
– Ну-ка, скотина, быстро… давай сюда ключ от подземелья…
Глава IX. Заказ
(Подмосковье, завод им. Ленина)
…Пожилой толстенький директор порхал вокруг Хозяйки так, словно танцевал балет. Впрочем, если бы эта женщина приказала – он бы реально надел балетную пачку. Ещё бы! Впервые за столько лет – такой заказ. Он принимал её как королеву. Настасья, придурочная девица с французским акцентом, предупредила директора во время переговоров: заказчик – ОЧЕНЬ большой человек. Да-да, уж куда больше! Жаль, что с перепугу запросил низкую цену: кажется, женщина не стала бы мелочиться. Да, впрочем, и ладно. С детства известно, что жадничать – нехорошо. Завод за год меньше денег зарабатывает, чем на этом заказе… подобное везение выпадает раз в сто лет.
– Пожалуйста, – блеял директор, забегая то с одной, то с другой стороны. – Не ушибитесь… не убрано тут у нас… извиняюсь, бардак… прощения просим.
Хозяйка, кажется, не обращала внимания. Одетая в чёрный деловой костюм, она шествовала к цеху на высоких каблуках, в окружении охраны, – в ожидании ЧУДА. Изредка девушка подёргивала плечом – ей чувствовался там покойный Рэйвен… Вот он крутит головой, перебирает лапками с острыми когтями. Она тогда проплакала всю ночь. Жалко, очень жалко. Но что поделаешь – таково условие. Если ты не покажешь готовность жертвовать – ничего не выйдет… всё окажется напрасным. Те, кто состоял в клубе The Darkness, поступили аналогично.
Ей очень не хватало ворона.
Это её тотем, существо из ночи. Любой гость клуба был ночным существом. Они повелевали ночью, им удавалось заключать нужные сделки, добиваться согласий и даже объявлять войны куда успешнее, нежели днём. Каждый лишь существовал при свете дня, с нетерпением ожидая прихода ночи. Крылья Рэйвена – и есть ночь. Она не улыбалась после жертвоприношения – хорошее настроение исчезло. Навеки. Настасья задержалась во дворе завода – распорядиться, объяснить всё охране. Варвара шла рядом, кидая на Хозяйку взгляды из-под чёрных очков, – глаза были полны любви и преданности. Осталось всего три дня. Не так уж долго, но расслабляться нельзя. Ведь мир обнажён. Нужно обеспечить проекту полную секретность.
– We need to close the gates by guards, – шепнула Хозяйка. – Do it now.
– Anastasia has already done it, – невозмутимо ответила Варвара, припудривая на ходу нос. – It’s under the seal. Nobody will move from here. Anything else?
– No, – сухо кивнула Хозяйка. – I’ll take care about the other things [66] .
Она заметила, как напряглось морщинистое лицо директора. Конечно. Бедное животное не понимает по-английски, а ей этот язык как родной.
66
– Нужно, чтобы охрана закрыла ворота. Прямо сейчас. – Анастасия уже это сделала. Всё запечатано, никто не уйдёт отсюда. Прикажете что-нибудь ещё? – Нет. Об остальном позабочусь я сама (англ.).
– Круглые сутки работали, – крутился вокруг неё директор. – Старались… посмотрите отчёт? Всё в порядке, не пропало ни грамма…
Он понимал, почему Хозяйка не реагирует на слова. Что там ответ – девушка даже не глядит в его сторону. Они в разной весовой категории, ему таких денег и за сто жизней не заработать. Одна не ходит… вокруг своя свита. Чуть ли не полный город с собой привела. Полсотни дорого, стильно одетых девок: прикуривают от платиновых зажигалок, тёмные очки искрятся бриллиантами, тонкие пальцы в кольцах. У всех ноги от ушей, макияж, облегающие вечерние платья. А охраны-то, охраны… целый полк пригнали. Вот тут уже разительный контраст. Одинаковые костюмы. Лица – как из одного инкубатора. Ладно, охрана всё ж не подтанцовка, по стилю положено.
– Долго ещё идти? – Хозяйка наконец-то заметила директора.
Тот застыл, подавив икоту, как кролик под взглядом удава.
– Сюда, пожалуйста, сюда… извините, мы совсем рядом…
Они вошли в огромный цех. Гигантское пространство. Сначала всех обдало холодом – похоже, у цеха отсутствовала крыша. Снаружи – трескучий мороз, минус двадцать градусов. Однако почти сразу стало нестерпимо жарко. Гости полезли в сумочки за платками: со лба на щёки ползли капли пота. Хозяйка взяла поданный Варварой кусочек японского шёлка, судорожно сглотнула воздух. «Чёрт тебя побери, да что тут за резкая смена климата?»