Ад идет с нами
Шрифт:
Сержант больше не думал, не взвешивал, не планировал. Рациональность, сдержанность, здравый смысл – вся выстраиваемая годами обучения личность репликанта капитулировала, не способная противостоять вырвавшемуся из-под гнёта дисциплины естеству.
Эйнджела больше не произнесла ни слова. Слова были лишними, пустыми, ущербными. Бессмысленным сотрясанием воздуха, не способным передать всё то, что творилось в её душе. Она обошлась без слов. К эмпатическим прикосновениям Чимбик за время пребывания на Идиллии успел привыкнуть, но всё же оказался ошеломлён. Чувства Эйнджелы были яркими, сильными, слитыми в бурный, пьянящий поток, что сметал любые сомнения. Им просто не осталось места. Любовь, радость и горячее, почти обжигающее желание любовников отражались и множились, словно в бесчисленных зеркалах.
Глава 31
Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура
— Ну козёл… – Костас отвернулся от терминала.
В иное время подначка Шеридана непременно взбесила бы коменданта, но сейчас, чуть поспав и отойдя от воздействия феромонов, Рам пребывал в довольно странном состоянии.
С одной стороны – полковник был удивительно спокоен и умиротворён. С другой – не мог не думать о произошедшем между ним и Зарой.
Нет, Рам не раскаивался в том, что сделал. Феромоны просто помогли, приблизив неизбежное. Арора действительно ему нравилась, но на гораздо более серьёзном уровне, чем банальное желание затащить идиллийку в постель. И не будь она замужем… Это всё и портило.
Что бы не говорила Арора об идиллийском взгляде на измену, Костас воспитывался в иной культуре. Жив муж Зары, вернётся ли – неизвестно, но наставлять ему рога Костас не собирался. Ну а жена Зары… Рам вспомнил картину в комнате отдыха дежурных и усмехнулся. Жена Зары сама украсила семейство шикарными рогами, так что тут можно не заморачиваться.
Костас распахнул окно, сел на подоконник и закурил, глядя на ночной город. Мысли текли неспешно, синхронно с струйками табачного дыма. Собственно, чего он ломает голову? Надо просто прекратить всё, пока не зашло слишком далеко. Извиниться, сказать, что был под феромонами, сожалеет и… И всё. Неприятно, но не смертельно. В конце концов, Арора не станет менять свой образ жизни ради залётного вояки. Да и сам Костас тоже не потерпит, если Зара пойдёт на сторону, руководствуясь идиллийской моралью.
— Глупо это всё, — пробормотал Костас. — Как мальчишка, ей-богу. Так недолго и до стихов в старомодную тетрадку докатиться.
Подкурив от окурка новую сигарету, китежец невесело ухмыльнулся. Дурацкая ситуация, в которую он загнал себя сам. А теперь сидит и ломает голову над проблемой, не стоящей и выеденного яйца.
От дальнейшего самокопания Костаса отвлекло явление “неразлучников”.
– Никогда не думала, что снимусь в порнухе, — объявила Ракша, снимая шлем.
— Я тоже, – поддакнул Грэм. — Ладно бы ещё в училище не поступил, но чтобы прямо в служебное время....
Рам поперхнулся дымом. Прокашлявшись, комендант с подозрением принюхался к зажатой в пальцах сигарете. Нет, вроде чистый табак, без примесей. Может, феромоны ещё не опустили? Глупость — феромоны не вызывают галлюцинаций.
— Простите, что? — осторожно осведомился Рам. – Я правда слышал то, что слышал? Порнушка, съёмки...
– - В жизни всё надо попробовать, – философски сообщила Дана.
Она бросила шлем на диван, подошла к мини-бару и достала упаковку с соком.
– И порнушка – ещё не самое хреновое, – добавил Грэм.
Вволю налюбовавшись ошалелым лицом начальства, капитан смилостивился и объяснил:
– Да разом три патруля вместо отдыха куда-то смылись, – он взял протянутый Даной сок и благодарно улыбнулся. – Мы и поехали их выуживать. Приезжаем – твою за ногу, киностудия. Только порнушная. И наши пятнадцать кинозвёзд радостно сверкают голыми задницами. И не только ими. В фильме “Символ Союза”, что самое убойное. Вот пока мы их выволакивали – на запись и попали.
Рам с облегчением выдохнул и тут же глубоко затянулся.
– А я уж думал, кого из вас первым шлёпнуть, – сообщил он. – Чтоб мои седины не позорили.
– Ну меня-то ладно, а “сфинкса” за что? – удивилась Дана.
– За компанию! – Костас подкурил третью сигарету. – Ну и за выбитую дверь…
– Вот стоило один раз громко постучаться – всю жизнь припоминать будут, – наигранно вздохнул Грэм.
– От такого стука импотентами становятся, – Рам слез с подоконника. – Что у нас плохого?
– Было ещё две поножовщины с корпоратами, – сообщил капитан. – В сумме – семеро убитых, сорок три раненых, из них шестеро – тяжёлые. Я от вашего имени приказал собрать всю эту шваль корпоратскую и загнать нахрен обратно по казармам, запретив выход в город. Рапорт Прокофьеву отправил, он полностью всё одобрил и...
– Я читал рапорт, – перебил его Рам. – Что ещё?
– Особого – ничего, – Грэм шлёпнулся на диван рядом с Ракшей.
Костас отметил, что его приёмная дочь восприняла это вполне спокойно. Даже благожелательно, учитывая её характер. Похоже, парочка действительно сдружилась. Собственно, чего удивляться? Оба бузотёры, с той лишь разницей, что Дана вспыхивает сразу, а гефестианец – тихо составляет план и действует по нему. Вот уж воистину – их энергию, да в мирных бы целях…
– Патрули – бухают, – продолжал контрразведчик. – Волки – летают. Из неординарного, пожалуй, только целующийся с экс-мэром комендант, но тут уж вы сами в курсе.
Рам второй раз за несколько минут поперхнулся дымом.
“Прибью засранца” – мысленно пообещал он, отчаянно перхая.
– Мне начинать называть её мамой, или не торопить события? – ехидно поинтересовалась Ракша, глядя на Костаса без особого сочувствия.
– Сначала начни называть меня “папой”, а там посмотрим, – огрызнулся тот, задумываясь ещё и об убийстве приёмного чада.
– Я подумаю, – преувеличенно-серьёзно пообещала Дана.
– Я дал булочной на углу Первопроходцев и проспекта Ганди разрешение на круглосуточную работу, – продолжил Грэм, хлопнув Ракшу по подставленной ладони. – Удобное место, наши останавливаются на перекус. Прошу прощения, что сам – вы просто спали в этот момент, а хотелось успеть до комендантского часа.