Ад на Гавайях
Шрифт:
Примерно в то время, когда лейтенант Паттерсон бросал последний взгляд на следы разгрома, учиненного Палачом в апартаментах Оливераса, человек по имени Чун принимал тайного посетителя в своем доме в долине Калихи, в нескольких милях к северу от Гонолулу.
Хозяин и гость сдержанно поздоровались и не спеша пошли вдоль лотосового пруда, который располагался посреди сада, обнесенного высокой стеной. Во время формального обмена любезностями посетитель явно нервничал, ожидая, когда можно будет, наконец, перейти к делу.
Хозяин был коренастым мужчиной средних лет, в махровом халате и сандалиях. Узкие щелочки глаз едва виднелись за тяжелыми складками век на непроницаемом азиатском лице; жесткие черные волосы щетинились коротким «ежиком».
Посетитель был белым — симпатичный молодой человек в аккуратном европейском костюме. Он явно ощущал себя не в своей тарелке, и понятно отчего: Джордж Риггс служил в полиции.
Чун остановился у небольшой статуи Будды, чиркнул об нее спичкой и раскурил сигару. После чего сказат своему гостю:
— Все в порядке, Джордж. Можете говорить.
Один и тот же ритуал повторялся каждый раз.
Риггс подозревал, что это как-то связано с системой безопасности Чуна. Они всегда встречались в саду, потом шли к лотосовому пруду, болтая о пустяках. Чун раскуривал сигару возле статуи, и только после этого начинался деловой разговор. При этом Джордж Риггс всегда испытывал неприятное ощущение, словно за каждым его движением кто-то следит.
— Мак Болан на острове, — сказал он без обиняков, напряженно ожидая реакции хозяина.
Но никакой реакции не было. Чун сделал несколько глубоких затяжек и спросил:
— Это факт или предположение?
— Боюсь, что факт. Около девяти мне позвонил Оскар Уини. По его словам, какой-то тип принес им снайперский значок из квартиры Пола Англиано и заявил, будто Пола и его охранника пристрелили. Оливерас просил меня проверить. Так и есть: у каждого в голове по дырке. Но когда я говорил по телефону с Оскаром, у них там началась странная заваруха. Оскар вскрикнул и выронил трубку, но телефон продолжал работать, и я слышат жуткие звуки. Нет, не выстрелы, а какие-то глухие удары. Так продолжалось несколько секунд, потом телефон замолчал. Я пытался позвонить туда, но линия все время была занята.
— Фрэнк мертв?
— Нет. Лучше я расскажу все по порядку. После телефонного разговора я был как на иголках, подождал минут пять, а потом сел в машину и поехал туда. Покрутился там немного, но в здание не заходил. Полиции нигде не было видно. В конце концов я решил, что лучше туда не соваться — ведь это было не мое дежурство. Вместо этого я поехал в Управление, но там все было тихо. Тогда я снова попробовал связаться с Фрэнком и на этот раз дозвонился. Трубку поднял Джон «Курок». Он сказал, что Фрэнк цел и невредим и отмокает в ванне. Еще он сказал, что Оскар и Чарли убиты, но Фрэнку удалось это замять. Якобы какой-то снайпер — возможно, Болан — обстрелял контору Фрэнка из дальнобойного оружия. Похоже, ему помог все устроить тот подонок, который работал на Англиано. Фрэнк настаивал, чтобы я проверил, что стряслось с Англиано. Я попробовал попасть туда незаметно, но меня увидели соседи. В общем, пришлось сообщить в Управление. Когда на обратном пути я проезжал мимо «Пещеры», там уже шныряла полиция. Тогда я решил припарковаться и пройти в здание. Как раз в тот момент, когда я входил в вестибюль, Фрэнка выносили на носилках. Ему повезло, Чун: он отделался дыркой в плече, пуля даже не задела кость. Мне удалось перекинуться с ним парой слов. Оливерас просил передать вам, что это действительно был Болан — он не успокоился после первого удара, заявился туда через час и перебил всех его людей. А еще он сказал, что вам надо поостеречься.
— И все это в одиночку, — задумчиво произнес Чун.
— М-да.
— Всегда один. Настоящий американский герой.
Полицейский закурил сигарету и выпустил струю дыма в сторону пруда.
— Да, так о нем говорят. Не знаю, насколько правдивы все эти истории о Болане. Но я читал официальные полицейские сводки. Можете мне поверить: если даже это на три четверти вымысел, все равно он дьявольски опасный сукин сын.
— Я об этом слышал. У нас ведь тоже есть свои сводки.
— Не сомневаюсь. В общем, у меня все. Я думал, вам это будет интересно.
— Одного только я не понимаю... — протянул Чун.
— Чего?
— Почему Фрэнк остался в живых?
— Я же сказал, ему здорово повезло. Какая-то чепуховая рана...
— Бред! — отрезал Чун.
— Вы хотите сказать, что... это не просто везение?
— Короче, поезжайте к Фрэнку. Выясните, почему он не отправился на тот свет вместе с остальными. Какой ценой досталось ему это невероятное везение? А когда все разузнаете, пусть Фрэнк встретится со своими друзьями в саду молчания.
— Нет, сэр, только не я, — возразил Риггс.
— Никто не сделает это лучше вас, — настаивал Чун. — И постарайтесь опередить его адвокатов: скоро они будут отираться там день и ночь. Если он выйдет из больницы...
— Нет, Чун, — решительно сказал полицейский. — Мы так не договаривались.
— Мы договаривались делать так, как я скажу, — бесстрастно заметил Чун. — Разумеется, вы можете выбрать смерть героя. Я позабочусь, чтобы похороны были приличными — не хуже, чем у вашего приятеля Фрэнка.
— Моего приятеля? — Риггс швырнул сигарету в лотосовый пруд и молча пошел к выходу.
Чун оставался у статуи Будды, пока вдали не затих шум мотора; после этого он вложил сигару в руки статуи и резко хлопнул в ладоши.
Из густой тени возле садовой стены немедленно появились двое азиатов в безупречных европейских костюмах; один из них ухмылялся во весь рот.
— Вы слышали? — спросил Чун.
— Да, — ответил тот, который ухмылялся. — Значит, пожаловал собственной персоной?
— Вот именно, — кивнул Чун. — И теперь мы сделаем то, что не сумели сделать десять тысяч итальянцев. Мы казним Палача.
— И десять тысяч итальянцев тоже?
— Нет, гораздо больше, — рассмеялся Чун. — Но сначала покончим с Боланом.
— Считайте, уже покончили.
Это заявление было, пожалуй, самым оптимистичным за весь вечер. Но для такой уверенности были основания, и весьма весомые: разве могли ошибаться восемьсот миллионов китайцев?
По большому счету, наверно, могли.
Когда Чун взял своих приближенных под руки и все трое медленно побрели к дому, от стены отделилась еще одна тень и бесшумно двинулась через сад.