Ад на земле II
Шрифт:
***
– Как ты справляешься со всем этим? – спросил знакомый голос с заднего сидения машины. Экейн посмотрел в зеркало заднего вида, спрашивая:
– Назови хоть одну причину, почему я не должен убить тебя прямо здесь, и сейчас.
Адам Росс поджал губы, словно размышляя, и постучал двумя пальцами по подбородку:
– Потому, что ты святоша? И, потому что мы находимся на кладбище где похоронили твою девушку. Но… ты можешь продолжать, если только… Аура не мертва.
Экейн внешне никак не реагировал, даже не взглянул на собеседника. Он даже не хотел быть здесь – это Кэмерон капал ему на мозги на протяжении нескольких часов, заставляя его вернуться из Нью-Йорка, чтобы убедить Адама, что Аура мертва.
– У тебя есть что-то весомое, чтобы сохранить тебе жизнь, хотя бы до вечера?
– На меня не действуют твои штучки, Экейн. – Адам скрестил руки на груди, откидываясь назад. – Ты можешь спрятать ее хоть в Аду, но я найду ее где бы она ни была. Сколько бы раз ты не инсценировал ее убийство, и где бы не прятал, я ее найду.
– Аура мертва.
– Нет, она не мертва, - стальным голосом возразил Адам.
– Ты никогда бы не позволил ей умереть. Думаешь, я не знаю, что ты сделал три года назад?
Экейн сжал руль, но продолжал молчать.
– Тогда ты не смог с ней проститься. Думаешь, что теперь я поверю в то, что ты позволил ей сгореть в том пожаре?
– Она мертва. – Экейн испытующе посмотрел на Адама, сидящего с ухмылкой, на заднем сидении, даже не собираясь покинуть его машину.
– Не лги мне, Экейн, – сказал он. Из голоса уже исчезло всякое веселье. – Я ведь сказал: я связан с ней не меньше вас. Я чувствую, что она жива, и я найду ее.
Экейн зажмурился. Медленно выдохнул.
Адам Росс должен замолчать, пока не поздно…
– Ты никогда не думал, почему вас трое, а я один? – внезапно спросил он. Рэн посмотрел в зеркало заднего вида. Ему хотелось разорвать Адама на куски, и сжечь его в адском огне.
«Это я виноват», - напомнил он себе.
Адам сам ответил на свой вопрос:
– Потому, что даже господь знает – сколько бы вас не было, в любом случае, вас ждет неминуемый проигрыш.
Рэн молчал. В его груди все сдавило, словно сердце пытались запихнуть в слишком маленькую, неуютную коробку. Он сжал зубы.
– Знаешь, как я понял, что она жива? – Адам продолжал давить. – Я ее почувствовал. Не знаю, что вы с ней сделали, но я не мог ее ощутить, а лишь подозревал, что тут не обошлось без ваших фокусов. И целый год я ее искал, когда нашел пустой гроб. Я был везде – я следил за всеми вами, но я не смог ее отыскать. Но вчера, в день годовщины ее смерти, я ее почувствовал. И она почувствовала меня. Она зовет меня. Ты ведь этого не ощутил, верно? Ты ее не чувствуешь так, как раньше, верно? Она больше не твоя. Аура больше не принадлежит тебе.
– Что-то еще?
– Да. Ты скажешь мне, где она?
– Следующий вопрос.
– Не будь так дерзок, Рэн, – тон голоса Адама стал ниже, и в нем прозвучала угроза. – Ты - ничто, ясно? Все, что ты делаешь - все зря.
Лицо Рэна разгладилось. Он обернулся:
– Я ничего в жизни не сделал зря. Ни единого поступка. А ты?
– Что? – бесстрастно спросил Адам.
– 1987 год.
Глаза Адама стали стеклянными. Рэн знал, что он вспомнил. Он не мог не вспомнить этого.
– Да, – наконец сказал он. – Веселое было время.
– Тебе кажется веселым, то, что ты убил собственную мать, или что ты продал душу? – уточнил Экейн. Он затронул Адама за живое, он понял это, как только договорил.
– Я просил тебя о помощи, – сказал Адам, стараясь не выдать своих чувств, и все же, голос дрогнул. – Каждый день, я молил тебя об этом. И помнишь, что ты мне сказал тогда?
– Чтобы ты был терпимей.
– Я уверен, что ты стал бы терпимей, Рэн, – голос Адама стал пустым, бесстрастным.
– Я просил подождать.
– Стал бы ты ждать, если бы твоя мать прожигала на твоем теле ожоги от сигаретных окурков? Или, может, ты бы ее смог понять и простить, когда она заставила бы тебя спать на улице? Что ж, может быть. Но я не смог. И никогда не смогу простить ни тебя, ни ее.
– Она давно мертва.
– Не имеет значения. Даже если бы она умерла сотни тысяч раз, каждую секунду я бы провел в ненависти к ней. И к тебе. Ты не выполнил своего обещания. Своих обязанностей. Ты не сделал то, что должен был сделать, ты оставил меня. И теперь, все что происходит, это по твоей вине. Я стал таким из-за тебя. Поэтому, когда ты увидишь, сколько людей погибло от моих рук, знай: я разделил этот грех с тобой, Рэн.
Адам вышел из машины, хлопнув дверью.
Рэн Экейн еще долго не двигался. Его дыхание стало глубоким, сердцебиение замедлилось.
***
13 октября, 1974 год.
– Боженька, пожалуйста, - шептал малыш, стоя на коленях у кровати. Колени жгло огнем, но он тщательно молился, просил, чтобы Бог услышал его молитвы, и спас. Чтобы хоть кто-нибудь его спас.
Ему было пять лет. Два дня назад у него был день рождения, и Адам считал себя очень взрослым мальчиком, способным принимать разумные решения.
– Боженька, пожалуйста, спаси мамочку. Я хочу, чтобы мамочка изменилась, чтобы она больше не делала мне больно.
Адам, с чувством выполненного долга, но все же с неприятным осадком на душе – ведь он уже давно просил Бога сделать что-нибудь, - встал на ноги.
Может, Боженька спит?
Малыш вздрогнул и сжался от страха, когда услышал, как хлопнула входная дверь.
Мама вернулась.
«Мне уже пять лет, я должен быть смелым!» - укорил сам себя Адам, но все же быстро забрался в постель, и прикинулся спящим, надеясь, что мама не станет заглядывать в его комнату.