Ад на земле III

Филдс В.

– Я не стану этого делать.

– Станешь, потому что это часть себя. И ты не можешь выбирать, и не можешь отказаться…

– Рэн сказал, могу! – воскликнула я, упрямо глядя в прекрасные, добродушные глаза Адама. – Он сказал, я могу выбрать! Сказал, что мне нужно подождать пять лет. Если я не сдамся, я смогу сохранить свою душу, и остаться человеком.

Адам тихо рассмеялся; его смех не был устрашающим, он был родным и приятным. Я привыкла к нему за все то время, что его знаю.

– Ты считаешь, что ему можно доверять?

Я смутилась, но через несколько секунд ответила:

–

Да, я думаю, что я могу ему доверять.

– Твой голос не звучит уверенно.

– Я МОГУ ЕМУ ДОВЕРЯТЬ!

Адам снова рассмеялся искренним, добрым смехом. Так смеются взрослые над невинными выходками малышей.

– А он сказал, что тебя удочерили? – спросил Адам, насмешливо глядя на меня, и должно быть, предвкушая мою реакцию на его слова.

– Надо же, – пробормотала я, оценивая своего друга с новой точки зрения. – Никогда не думала, что ты такой. Да, я знаю о том, что меня удочерили. Я знаю об этом уже довольно давно, потому что мама мне все рассказала.

– Вот как… - пробормотал Адам, усмехаясь. Он не выглядел слишком разочарованным. Так, словно у него в запасе было припасено что-то похуже. – А он сказал тебе, что твоя мать жива?

– Что? – мне в желудок упал комок льда, оцарапав по пути все органы. – Что?

– Он сказал тебе, что твоя мать по-прежнему жива? Он перестал лгать о том, что она погибла? Он перестал лгать тебе о том, что она была хорошей, добродетельной девушкой? Если ты ему так доверяешь, должно быть, он сказал тебе, что она пыталась убить тебя, когда ты была еще в утробе. Наверняка, он заслужил твое доверие, потому что рассказал о том, что Риды попросту спасли тебя из рук твоей настоящей матери, когда она хотела тебя убить.

– Я тебе не верю.

Взгляд Адама ожесточился:

– Теперь, ты должна осознать, что даже от твоей человеческой части тебе досталось больше тьмы, чем света. Твоя мать не могла быть хорошим человеком, если хотела тебя убить, верно? Значит, в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

– Я тебе не верю! – воскликнула я. – Это полная ерунда!

– Я дам тебе возможность проверить это самой, и все узнать, Аура. – Адам улыбнулся. Я хотела спросить, как, но не могла. Если спрошу, это будет значить, что я верю его словам, что я сомневаюсь в том, во что всегда верила. – В документах твоего отца. Он ведь сейчас на конференции, я прав? Ты можешь найти нужные документы у него в столе. Ключ от ящика лежит в фоторамке с твоей фотографией, с первой победы на соревнованиях по фехтованию.

– Я не стану проверять, – заявила я, но мы оба знали, что я лгу.

– Станешь. Потому, что теперь ты захочешь знать правду. Ты всегда была такой, ты всегда пыталась докопаться до правды, верно? И, Аура, спроси у Рэна про Табретт.

– Твоя мать хотела тебя убить… она не могла быть хорошим человеком…в тебе не так уж и много света, о котором говорит Экейн.

– Аура, ты здесь? Что ты там делаешь так долго? – я услышала голос Саманты за дверью; она еще раз постучала. Я встала, потерла лицо, и вышла к девушке. – Что ты там делала? Ты что, спала? – моя одноклассница удивленно вскинула брови.

– Нет.

– Там странный тип стоит у двери туалета, и ждет, когда ты выйдешь. Говорит, что он твой парень.

– Что? – я открыла рот, словно моя челюсть стала весить тонну. Саманта фыркнула и поправила очки на носу:

– Ага, я и не знала, что у тебя есть парень.

– Э-э… - замялась я, пытаясь пригладить волосы. – Да…

Я никогда не буду с тобой.

– Что? – спросила Саманта, заметив мой взгляд. – Может, тебе плохо? Отвести тебя к медсестре?

– Нет, – замотала я головой. – Я выйду… к нему.

Я неуверенными шагами прошла к двери.

Отлично. Он решил мне подыграть.

– Ты считаешь, что ему можно доверять?

Спроси у него про Табретт.

Я открыла дверь. Рэн стоял здесь, прямо напротив, словно знал, что я сейчас выйду.

– Разве я не сказала, что не хочу тебя больше видеть? – Я уверенно застучала каблуками по полу школьного коридора. Рэн, скажи мне, что ты скрываешь.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но я не подчиняюсь твоим приказам. – Я проигнорировала его комментарий, лишь ускорив шаг, однако он не отставал от меня, идя рядом на своих длинных ногах, и продолжая болтать; и его совсем не волновало, слушаю я или нет. – Я сделал то, о чем ты просила. Я сказал той девушке, что я твой парень.

– Я тебя не просила, – возразила я, останавливаясь. Почему он перевернул все с ног на голову?! Из его уст это звучит… плохо.

– Вот именно. Ты даже не просила, а просто всем сказала, что я принадлежу тебе.

– Что значит, я сказала, что ты мне принадлежишь?

– Ты сказала я твой, – озадачился Рэн. Я рассмеялась злым смехом.

– Ты точно откуда-то с неба свалился. То, что я сказала, что ты мой парень… во-первых, это не значит, что ты мне принадлежишь. То есть, я за свободные отношения, - по крайней мере, я так считаю, у меня ведь не было никогда парня.
– Во-вторых, я не просила, чтобы все было по-настоящему. Я сделала это, не потому что ты мне нравишься, а потому что это была вынужденная мера. Ты был в моей комнате, и я не могла ничего придумать другого. Кроме того, моя подруга… любит вмешиваться в мою жизнь, и если она снова опубликует мой номер в журнале, или на сайте знакомств, то во мне проснется настоящий демон, и мы с тобой оба пострадаем.

С моих губ сорвался смешок, и я посмотрела на Рэна по-новому. Он милый, когда не понимает и половины вещей, которые понятны обычным людям.

– Хорошо, я понял, – сказал Рэн. Он неожиданно схватил меня за талию, притягивая к себе. Мои колени подкосились, а руки уперлись в его грудь.

– Зачем ты это сделал? – мои щеки запылали.

– Я делаю то, о чем ты говорила. Притворяюсь.

– Перед кем? – прошипела я, стоя на носочках. – Перед кем ты притворяешься, в коридоре никого нет.