Ад уже здесь
Шрифт:
Тот хмыкнул и снова покрутил пальцами кончик уса.
— Н-да. Толково глаголешь. Что-то чуешь или простые думки?
— Нет… Не простые. Я чувствую. Объяснить не могу. Вот сейчас видение было. — Он слез со стола и прошелся по помещению. Осмотрелся внимательно. — Тут светлее было. И вот там, у того стола, на полу, сидели трое. Отец, краповый берет Ермаков и сумасшедший этот, Лодзинский. Про них ведь Ветер рассказал, что они с отцом ушли. Они разговаривали. Перебирали вот эти самые бумаги, что сейчас читаешь. Да… Точно… тут они сидели.
—
— Нет. Не сон это. Это как-то… Ну не могу объяснить толком… Как эхо прошлого…
— Уверен? — Людоед встал со стула и подошел к Николаю.
— Уверен. Абсолютно.
— Ну, знаешь, много всяких чудных я повидал, и обработанных генератором чудес, и пси-волками, и морлоками, но ты просто уникум какой-то.
— Это ты на него дурно влияешь, — послышался смешок Варяга.
Крест взял стул и поставил на указанное Васнецовым место.
— Ну-ка садись. Давай.
Николай сел, не понимая, что тот от него хочет.
— Давай, — кивнул Крест.
— Чего давать?
— Ну, видения свои увидь. Эхо былого услышь.
— И как я это сделаю?
— Без «лося» не получится, Илья, пробей ему еще раз в лоб! — снова ехидно захихикал Яхонтов.
— Варяг, может, хватит уже?! — Николай вскочил со стула и сжал кулаки.
Вдруг в глазах, наверное, оттого, что резко встал, пошли круги и стало совсем темно.
— Ты с кем говоришь? — послышался шепот Людоеда.
— Что? — пробормотал Николай, тряся головой. Он снова осмотрелся, но Варяг и Вячеслав исчезли.
— Ты с кем говоришь? — Людоед уже не шептал, а как-то шипел. — Тут нет никого. Разве что только твой отец, еще его товарищ из краповых беретов и профессор Лодзинский.
Они где-то тут. Надо поискать, да?
— Вот, Коля, еще интересное. Они тут нейрочипы разрабатывали. Допустим, у человека поврежден позвоночник. Ходить не может, так как команда через спинной мозг из головного не проходит. Они, короче, делают такую штуку… Помнишь, раньше в телефонах было такое? Телефон в кармане, а на ухе наушник и никаких проводов… Как это?..
— Блютуз, — ответил майор.
— Точно! Блютуз! Короче, вживляют нейрочип в шейный отдел спинного мозга. Другой — в отдел ниже поврежденного участка. И команда из мозга подается посредством чипов, как по блютузу, минуя травмированный участок. Представляешь? Паралитик может ходить и писает сам, а не под себя. Тут написано, что на Западе это средство даже прошло успешное испытание. Наши что-то там сперли. То ли технологию чипа, то ли программное что-то. Но опыт на животных удался. А на Западе на добровольцах из числа людей-инвалидов провели. Тоже успешно.
— Интересно, — хмыкнул Васнецов-старший. — Даже не то интересно, до чего они додумались, а то, какие цели преследовали. Хотели людям помочь? Или исследовали перспективный потенциал для создания киборгов?
—
— А черви, про которых ты читал? А волновая генетика? Фантастика? Мы и знать ничего не знаем, а эксперименты по волновой генетике, оказывается, уже полвека назад, даже больше, в Китае провели. Ты же сам читал про куроуток и картофелины с цыплячьими генами. Помидоры со скорпионьими. Про передачу генетической информации волновым путем без всяких инъекций, а посредством облучений. И про то, что ДНК у всех живых существ структурно одинаковы и на девяносто девять процентов состоят из чертежей конкретного вида, из которого данный образец взят. Найдешь ключик, и лепи из ДНК что хочешь. Про телегонию читал?
— У меня сестра промышляла разведением породистых собак на продажу. Она и так про телегонию знала. Это вообще давно известно, только термин вроде недавно придумали. — Ермаков пожал плечами. — Черт его знает…
— Вот в том-то и дело, — кивнул майор. — Теперь уже едва ли чему-то можно удивляться.
— Слушай, а где это профессор? Чего он там, застрял, что ли, в сортире? Может, у него эпилептический припадок начался и он башкой об парашу торкнулся, а мы и не знаем?
— Твоя правда. Пошли проверим. Только бумаги эти сразу в коробку положи обратно. А то потом опять перепутаем с ненужными…
Они вошли в соседнюю лабораторию. Все помещение было заставлено массой различных приборов. И хотя помещение это было меньше предыдущего, но по оснащенности оно превосходило тот зал, откуда вошли два офицера, в разы.
В центре, на большом столе, жужжал большой белый агрегат. Та самая центрифуга, в которой Лодзинский готовил себе лекарство.
— Профессор! — крикнул Ермаков. — Вы где?
— Тут не должно быть туалета. Это помещение должно быть стерильным. Туалет, наверное, дальше.
— А вот еще две двери. — Дмитрий указал рукой.
— Давай ты в левую, я — в правую, — кивнул майор.
Они разделились. Васнецов вошел в очередное помещение. Оно было еще меньше. Скорее длинный коридор, оканчивающийся еще одной дверью, на которой красовалась эмблема биологической опасности. Вдоль одной стены шкафы с костюмами биозащиты. Половина костюмов на месте. Вдоль левой стены большая приборная панель с двумя погашенными экранами и массой переключателей и датчиков. Внимание майора привлекла небольшая моргающая красная лампа. Он подошел к ней. Возле лампы надпись: «ЦИКЛ РАЗМОРОЗКИ ЗАВЕРШЕН».
— Какого черта тут…
Он боковым зрением заметил движение у той запретной двери и вскинул автомат.
— Кто из нас псих? — усмехнулся появившийся профессор. — Хочешь застрелить меня, майор?
— Черт подери, Глеб Михайлович. — Васнецов опустил автомат. — Вы что там делали? И что означает эта лампа?
— Ты очень наблюдателен, майор, но не сильно умен. Там же написано. «ЦИКЛ РАЗМОРОЗКИ ЗАВЕРШЕН».
— И что вы размораживали?