Ад уже здесь
Шрифт:
— Да это ни в какое сравнение не идет. Тут вообще все просто. Крейсерская скорость низкая. Значит, разгон большой не нужен. Главное — набрать скорость отрыва, а она на нем невысока. И пташка сама начнет рваться в небо. Помнишь, что я тебе говорил про физику взлета? — Яхонтов подмигнул и улыбнулся. — Его даже ты сможешь в небо поднять без чьей-либо помощи.
— Да, — хмыкнул Николай. — Конечно. Только ведь я не умею ездить на велосипеде. Не довелось. — Он потер ладонью лоб и украдкой взглянул на Тиббетса, затем
— Ишь ты, шустрый какой. — Яхонтов покачал головой. — Во-первых, вариант со сбросом бомбы с самолета — это билет в один конец. У них тут есть старый парашют, и у меня есть стропы, чтобы заменить на нем порванные. Но даже если сбросить бомбу с парашютом, очень трудно уйти на таком тихоходном самолете от взрыва. Так что если есть хоть призрачный шанс договориться со стражами… убедить их в том, что они охраняют вселенское зло и потакают гибели планеты, то этот шанс надо использовать, и тогда, быть может, никому не придется жертвовать собой.
— Но как же десятимильная зона вокруг антенного поля? — развел руками Николай.
— Мы же толком ничего не знаем, что там происходит. И в конце концов, может, есть чертов выключатель у стражей. Мы должны испробовать все возможности и оставить применение ядерного оружия на самый крайний и безвыходный случай. Разве мало этих бомб в свое время сотрясали землю? Да и пожертвовать из своих запасов топливо для самолета люди не очень-то хотят. Даже те, кто за уничтожение ХАРПа.
— Даже перед лицом всеобщей гибели? — удивился Николай.
Варяг развел руками.
— Так уж люди устроены.
— Вот уж действительно. — Васнецов покачал головой. — Люди… Знаешь, оглядываясь на весь наш путь, я вдруг начинаю понимать, что проще было, когда мы имело дело с пси-волками, морлоками и молохитами… а вот люди… Роберт!
— Да, юноша. Что вы хотите? — Лазар, присевший на какой-то ящик, взглянул на Васнецова.
— А что, хуманималы на этот ангар не нападают?
— Что вы. Нет, конечно. Они очень боятся открытых пространств. А этот холм не имеет никакой растительности и никаких свойств рельефа, которые могли быть укрытиями. Все на пять миль вокруг пустошью заполнено… или как это правильно сказать… В общем, боятся они открытой местности. Это, может, у них рефлекс такой еще с ядерной войны. При ядерном ударе на открытом пространстве верная смерть. На город со стороны леса они пытались напасть неоднократно. А вот сюда ни разу.
— А кто тогда похитил дозорных ваших много лет назад?
— Так ведь никто не знает. Давно это было. Никаких следов не нашли.
— Ясно. Варяг, ну что?
— Скоро выдвигаемся, — кивнул Яхонтов. — Утром завтра. Надо выспаться. Да и в город надо вернуться дотемна.
Было
Николаю не спалось. Завтрашний день тревожил его. Точнее сказать, грядущее утро, когда они отправятся к горному хребту, отделяющему долину Лэйк Льюис от зловещей, мерцающей в черном небе всполохами ионизации долины ХАРПа.
Слова спящего сейчас Варяга его не убедили. Николай не ждал ничего хорошего от похода к стражам и по-прежнему считал, что надо воспользоваться самолетом Тиббетса и бомбой Людоеда. Само провидение послало им этот самолет и пилота, готового на отчаянный шаг. Так зачем искушать судьбу? Быть может, на всей земле осталось всего два летчика — Варяг и Джон. Так пусть Тиббетс летит и бросает бомбу. Ему не привыкать. Тем более что он сам возжелал себе такую долю.
Николай окинул взглядом спящих товарищей и, поднявшись с койки, вышел из комнаты. Охранник сидел за столом и спал. Он лишь приоткрыл мутные глаза, и веки его снова захлопнулись.
— Везде спят на посту, — тихо проворчал Васнецов и направился к стульям, на которых днем сидели уродливые дети.
— Что теперь, — вздохнул он, обращаясь в никуда, сев на старый стул и откинувшись на спинку. — Что теперь? Слушать они меня все равно не будут. Ко мне только Людоед прислушивался. Да и тот виду не подавал. Просто пользовался моим чутьем, как люди пользовались компасом… Чертовы компасы… Они заработают, интересно? Неужели все изменится через день-другой? Неужели все?.. Черт возьми, да уже сегодня могло быть все кончено, если бы мы с утра отправились за бомбой…
Он взглянул на пол. Между стульев и ящиков валялась забытая кем-то тряпичная кукла. Полинявшая, жалкая, с пуговицами вместо глаз и в сделанном из каких-то металлических деталей респираторе. Он поднял куклу. Тяжесть стального респиратора заставляла набитую соломой тряпичную голову запрокидываться. Васнецов вспомнил тех детей, и мороз пробежал по коже…
— Я все понимаю, Господи, — вздохнул он. — Я понимаю все… Но не могу понять, за что детей… За что их так, Господи? В чем они провинились? Зачем?..
— При чем здесь я? — запульсировал в мыслях чей-то голос. Можно было подумать, что это все тот же ехидный внутренний голос его второго «я», но ведь откликнулся он сейчас на обращение к Всевышнему…
— Кто ты? — мысленно спросил Васнецов, перекладывая куклу из одной руки в другую.
— А с кем ты сейчас пытался говорить? Кому задавал вопрос?
— Понятно… Это ты, мое второе «я»… Очень самоуверенно с твоей стороны брать на себя роль Бога.
— А я брал? Ты задавал вопрос, вероятно, рассчитывая услышать ответ. Так почему ты считаешь, что ответил тебе не Он?