Шрифт:
Сон разума рождает чудовищ.
Обычно человеку требуется пережить какое-то роковое потрясение, чтобы сойти с ума. Нужен толчок невероятной силы, который мог бы пошатнуть и обрушить оплоты, на которых держится человеческий разум. Что-то трагичное, шокирующее, выбивающее землю из-под ног.
Но, как я понял, бывает и иначе.
Разум хрупок. И ему одинаково вредны потрясения и застои.
Я
Мне придётся пройти долгий путь, чтобы вернуться туда, откуда я начал. Не знаю, получится ли. Но в любом случае считаю своим долгом рассказать, как всё было.
Поведать о сне, в котором пребывал мой разум, о сне, который породил моих чудовищ.
Глава 1. Русалка на ветвях
С Ленкой мы познакомились в самом начале учебного года. Я заблудился и опаздывал на пару, а она сидела на подоконнике в фойе, обхватив коленки руками. Маленькая и незаметная, как привидение. Я даже сначала прошёл мимо, но она громко кашлянула (специально или случайно?), и я обернулся.
– Привет, – осторожно произнёс я. – Не подскажешь, где кафедра истории?
Она посмотрела на меня очень серьёзно. Наверное, прикидывала, на каком факультете я могу учиться или сколько стоят мои шмотки. Я тоже успел рассмотреть её. Меня удивило, что она была не накрашена. Совсем. Знаете, девчонки часто мажут на лицо тонну всякой ерунды, чтобы выглядеть ненакрашенными, а у этой даже брови не были подведены. И волосы светлые, свои. Я в этом неплохо разбираюсь, у меня старшая сестра и довольно молодая мать, так что я хорошо знаю, как выглядят волосы у ненатуральных блондинок. А ещё меня поразили Ленкины глаза. Нет, не в том плане, что они были большие или какие-то необыкновенно красивые. Самые обычные, серо-болотные, но что-то в них цепляло, какая-то необъяснимая дьявольская искра.
Потом я, конечно, понял, что именно меня зацепило, но было уже слишком поздно.
– Вход на кафедру истории со двора. Ты не туда зашёл, – ответила она, рассмотрев меня с головы до ног и плавно сползла с подоконника. – Пошли, провожу, первокурсник.
Я не стал допытываться, откуда ей известно, что я первокурсник, но, кажется, слегка покраснел. Хотя, что тут допытываться? Наверняка история у всех начинается на первом курсе, а раз я не знаю, где кабинет, то и на пару иду впервые. Кто бы ещё мог заблудиться, как не новичок.
– Слава, – представился я, послушно шагая следом.
– Угу. Лена.
Мне стало немного обидно от того, с каким равнодушием она ответила. Обычно девушки испытывали куда большее воодушевление при знакомстве со мной.
– Искусствовед? – вдруг спросила она.
– Живописец.
Лена фыркнула, чем задела меня в очередной раз за нашу короткую встречу.
Мы вышли во двор (охранник резался в пасьянс на компьютере и даже не спросил нас, куда мы выходим, а может просто привык к тому, что студенты бегают туда-сюда), прошли ещё немного, и Ленка остановилась у пристройки со старой железной дверью.
– Пришли, живописец.
– Шутишь? Тут явно не учатся.
Она снова фыркнула. Как кошка, на которую брызнули водой.
– Слушай, а что ты себе воображал, когда поступал? Огромные аудитории со сценой или лектории с интерактивным оборудованием, как по телеку? Добро пожаловать в реальный мир, Слава-живописец.
Я вообще не понял, с чего она так обозлилась. Ленка круто развернулась и побежала обратно в главный корпус. Наверное, вспомнила, что и сама опаздывает. Я пожал плечами и толкнул железную дверь.
Не обманула, там действительно находилось учебное помещение. Я как можно незаметнее проскользнул вдоль стены и сел рядом с Мишкой, моим старым другом. Мишка лучезарно улыбнулся, как умеет улыбаться только он и с готовностью протянул мне листок бумаги в клетку.
– У меня есть, – отмахнулся я и достал собственную тетрадь.
– Как хочешь, – пожал плечами Мишка. – Слушай, ты где бродил?
– Долго искал кабинет.
Преподаватель наградил нас грозным взглядом поверх очков, и мы с Мишкой замолчали.
Вообще мы договаривались, что первые дни учёбы везде будем ходить вместе, чтобы быстрее привыкнуть к универу. Ну и вдвоём проще, как ни крути. Но в тот день Мишка предупредил, чтобы я шёл на первую пару без него. Он хотел познакомиться с девушкой, на которую пялился с самого первого дня учёбы. Ну, я не стал спорить: пускай подкатит к красотке.
Я смотрел на преподавателя. Странный он был какой-то мужик, но для историка, как по мне, в самый раз: в школе историю тоже вёл непонятный тип, так что я давно решил, что они все своеобразные. Лицо у него было гладкое, чуть отёчное, хотя сам не старый. Волосы редкие, зачёсанные назад. Очки круглые, в тонкой золотой оправе. Галстук с ананасами. Говорил сбивчиво, непонятно, как кролик из советского мультика про Винни-Пуха. Я красноречиво покосился на Мишку. Он всё понял и хрюкнул в кулак. Мы оба прыснули со смеха.
– Молодые люди! – повысил голос препод (я так и не знал, как его зовут, а он сам даже не потрудился написать своё имя на доске, как делали другие). – Соблюдайте, прошу же вас, тишину!
На нас обернулась половина аудитории – ну, знаете, такая себе привычка, непременно разглядывать тех, к кому относится замечание. Я сделал каменное лицо и уткнулся в свой конспект. Там было написано всего-то две жалкие строчки: как записывать, когда почти ни слова не разбираешь? Посмотрел в записи Мишки, а там вообще было пусто. Он зависал в мессенджере – наверное, раздобыл-таки номер той девчонки.
Я пожал плечами и достал карандаш. Рисовать на листках в клетку – не самая лучшая идея, но других с собой не было. Я подумал, что с завтрашнего дня начну носить в универ скетчбук – как же, живописец ведь, творческие люди просто обязаны рисовать всегда и везде.
Перед глазами всплыл образ Ленки, как сидела на подоконнике, совсем одна в огромном фойе. Я набросал её: стройную, маленькую, с длинными распущенными волосами. Хотел нарисовать и подоконник, и высокое окно, но что-то щёлкнуло в голове. Повёл линию по-другому. Нарисовал толстую узловатую ветку, дубовые листья, жёлуди и шершавый ствол. Начал заштриховывать.