AD
Шрифт:
Так или иначе, он отказал влюбленной нимфе. Тогда Салмакида упросила богов, чтобы те навечно соединили их тела в одно.
Позже за источником Салмакиды закрепилась дурная слава: каждый, кто пил из него или принимал в нем омовение, становился двуполым.
Культ Гермафродита был популярен в Аттике в IV веке B.C.
Ученые называют миф о гермафродите этиологическим, что бы это ни значило, и считают, что он создан для объяснения феномена бисексуальности.
Потом Катаев нашел карты Таро с изображением сатаны. Оказалось, что и дьявол гермафродит. У него мужской член и женская грудь. Или и мужской, и женский половые органы. Или одна нога мужская, а другая
В Средние века гермафродитов сжигали на кострах. Бисексуальность считалась неоспоримым доказательством связи с дьяволом. В Средние века много кого сжигали на кострах: лекарей, астрономов, бунтарей, спасителей отечества, святых, рыжих, кошек. Больше всего люди Средневековья пострадали из-за того, что сожгли по обвинению в связи с дьяволом кошек. Когда их не стало, расплодились крысы и мыши, быстро разносившие по Европе чуму, и Европа несколько раз практически вымирала. Потом люди опомнились, извинились перед кошками и перестали их сжигать. И масштабные эпидемии чумы прекратились.
Постепенно перестали сжигать и всех остальных, хотя остальные не приносили такой пользы, как кошки.
Когда в позднем Средневековье зародился шоу-бизнес, гермафродитов стали показывать на потеху публике и делать на этом деньги. В сущности, современный шоу-биз начинался именно как шоу уродов, которых показывали на ярмарках в средневековых городах. И гермафродиты в этих представлениях были хедлайнерами.
На этом Павел Борисович свои занятия прекратил, выключил компьютер и отправился спать. Он узнал много интересного о гермафродитизме. Но ни на йоту не приблизился к разгадке тайны убийства гермафродита и владельца крупного бизнеса покойного (ой) Мандельштейн (а).
Канцона XXIII
Какой ужасный, бесконечный путь!
– Жухлое, пыльное и неуютное лето Петербурга стояло у перекрестка с осенью и мигало блеклым желтым августом, как поворотником, забрызганным высохшей грязью. В городе было одновременно скучно и нервозно.
Диана все лето провела в офисе, под кондиционером, который коллеги то включали, чтобы спастись от духоты, то с криками выключали, чтобы избежать простуды. За эти уже почти полные три месяца насчитывалось несколько более или менее ясных и солнечных дней. Чаще даже половинки: с утра светит солнце, с обеда накрапывает дождик. Или наоборот: с утра хмуро, к вечеру распогодится.
Горожане самоотверженно делали вид, что лето приносит им массу удовольствия. Целыми механизированными дивизиями они выезжали каждый выходной «на природу», к холодным и грязным водоемам. Жарили шашлыки в лесочках и парках, между стихийными свалками бытовых отходов. Пытались загорать, оголяясь у каждого мутного стока и на газонах. И, продрогнув до зубовного стука, заматывались в покрывала, начинали пить водку, которая одна этим летом могла дарить тепло.
«День без света, ночь без сна», – так пел Виктор Цой, любитель выстраивать в линию парадоксальные дихотомии. Зима без снега, лето без солнца. Так мы могли бы продолжить перечисление казусов бытия. Без рифмы и ритма, совершенно прозаически.
Вселенная превращается в теплый бульон. Стираются грани, границы, формы, а содержание свободно перетекает и смешивается. В Париже алжирцы, в Алжире MTV, в Петербурге таджики, в космосе китайцы. Зимой весна, летом осень. Все какое-то зыбкое, сплошное марево, фата-моргана, ничего нельзя очертить, контуры размыты. Но жизнь и движение существуют только пока есть разница температур. Разница температур дает напряжение, энергию, электрический ток. Вселенная равномерно остывает – или равномерно нагревается, если вам так больше нравится. Результат один: смерть. Одинаковость суть смерть. Тепловая смерть Вселенной.
У Дианы оставался неиспользованным законный отпуск. Две календарные недели или, что то же самое, десять рабочих дней. Она решила отдохнуть по-настоящему, в тепле. Поймать за ускользающий змеиный хвост жаркое лето и заставить солнце поработать ее личным косметологом. Даже если придется уехать из Питера далеко-далеко. Собственно, уехать придется обязательно. За границу. Иначе не получится ни согреться, ни нормально отдохнуть. Диана рассказала о своих планах Маку. Он отреагировал саркастически:
– Хочешь отдохнуть? Так сильно устала? Собирала в скирды сено или сутками пропалывала грядки? Носила ведрами воду из колодца, стирала в реке белье?
– Мак, ты что… – Диана даже смутилась от такого необоснованного наезда.
– Прости, но меня бесит само это слово – «отдохнуть» – применительно к поездкам на курорты. Отдыхать – значит отдышаться запыхавшемуся, усталому человеку. Отдыхать человек может после тяжелого труда, как правило, физического, иногда умственного. В течение некоторого времени, необходимого для восстановления сил. Поспать, например. Или после тяжкой страды крестьяне могли пару-тройку месяцев относительно отдыхать, лежа на печи. Но это не про нас и не с нами. Мы не устаем настолько, чтобы нужно было «отдыхать». Мы утомляемся, но по-другому, утомляемся от безделья, от стрессов, от бессмысленности, от самого утомления. От чего мы собираемся «отдыхать»? Кстати, ты не замечала, что чаще всего и больше всего «отдыхают» как раз те, кто меньше всех работает или не работает вообще? А если они не работают, то какой тогда отдых? Развлечение, наслаждение – да. Но не отдых. Это словесное иезуитство – называть времяпровождение на курортах «отдыхом». В слове «отдых» содержится индульгенция безделья: дескать, это не просто праздность, а праздность заслуженная, обоснованная, необходимая, разумная, оправданная усталостью, короткий перерыв между одной и другой тяжелой страдой, муками, трудом! Тогда как это ложь, настоящая ложь, и праздность курортника суть просто праздность. И физически он утомляется на курорте гораздо больше, чем на работе, и организм надрывает сильнее то дайвинг, то глубокое погружение в алкоголь. Но человеку нужны, прямо потребны напряжения и впечатления, за этим он едет. Какой же это отдых? Нет…
– Короче, ты поедешь со мной?
– Как я поеду? Ты же знаешь, я невыездной. Мне даже загранпаспорт не выдадут.
Диана знала. Мак уже больше года был невыездной. На него наложили ограничение в выезде за рубеж, потому что Мак не вернул банку деньги, полученные еще до того, как Диана с ним познакомилась. Не очень большая вначале сумма обросла процентами и штрафами, теперь вернуть ее разом для Мака нереально. Диана была уверена, что выход, тем не менее, есть. Но Мак не собирался даже пошевелиться, чтобы решить эту проблему.
«Он никогда не решает проблемы, – думала Диана. – Предпочитает ждать, думая, что они рассосутся сами собой. Не решает вопрос с реструктуризацией долга, а потому не может выехать за границу. Не оформляет развод с женой, а потому не может жениться на девушке, с которой делит стол и ложе. Ругает свою работу, но ничего не делает для того, чтобы изменить свою жизнь. В этом весь Мак. Такие они, современные мужчины. Рассосется… Все у них рассосется потом, само собой».
Иногда Диана злилась и думала, что первой проблемой в жизни Мака, которая действительно может рассосаться, станет она сама.