Ада
Шрифт:
При виде голубей у Гошки разгорелись глаза. Птицы сидели на стропилах, с любопытством поглядывая на ребят своими блестящими, круглыми глазами.
– Давайте голубей наловим.
– Предложил Гошка, жадно посматривая на птиц.
– Можно будет их Миронычу продать, с Зачатьевской.
– Да ну, - сплюнул в пыль Семка.
– Все равно он нормальной цены не даст. В прошлый раз, когда ему пару хохлачей притащили, сказал что ворованные и вообще не хотел ничего давать.
– Ага.
– Поддержал его Витька.
– А мне их брат подарил.
Со двора послышалось тарахтение нескольких
Во дворе стояло несколько мотоциклов зеленого цвета, вокруг которых ходили люди в непривычной сероватого цвета форме, с незнакомыми автоматами через плечо. Они лениво оглядывали здание, рассматривая его сверху донизу. Внезапно один из них, что-то гортанно выкрикнул и со смехом указал на крышу. Другой махнул рукой, и тогда он поднял автомат и дал очередь по крыше.
Мальчишки врассыпную бросились от пуль, застучавших по крыше. Они пересекли чердак и выбрались через слуховое окно на крышу. С другой стороны здания торчала пожарная лестница. Никто не помнил, как они спускались с крыши и бежали прочь от райкома.
Остановились только когда добежали до речки, попадав на песок.
– Вот гады.
– Тяжело дыша, едва выговорил Семка.
– По людям стреляют.
– Ага.
– Подтвердил Витька.
– Чуть-чуть в нас не попали.
– Не-е.
– Так же отплевываясь, отрицательно помотал головой Гошка.
– Это он не по нам стрелял.
– А по кому ещё?
– Огрызнулся Семка.
– По нам и стрелял. Больше не по кому было.
– Он выше, по крыше стрелял. А не по чердаку.
– Не отступал Гошка.
– У меня дядя охотник - я знаю.
– Там, на крыше, флаг висел.
– Сказала Ада.
– Может он по нему стрелял?
– О, Ада. А ты что, совсем не испугалась?
– Нет.
– Пожала плечами девочка.
– Чего пугаться? Он же нас все равно не видел.
– Вот что, - рассудительно сказал Витька, - поднимаясь с песка и отряхивая брюки.
– Пойдемте-ка по домам. В такое время лучше быть дома.
Гошка ехидно улыбнулся.
– Что, Витенька, боишься мама беспокоиться будет?
Витя смерил Гошку спокойным взглядом своих серых глаз.
– Да, боюсь.
– Неторопливо ответил он.
– Я, в отличие от тебя, не хочу мать беспокоить. Она у меня и так болеет. Зачем я буду ей лишние хлопоты доставлять?
Витя ещё раз неторопливо оглядел всех, повернулся и направился в проулок, ведущий на улицу. За ним потянулись и все остальные.
Ада забежала домой, приплясывая от нетерпения. Ей не терпелось поделиться увиденным. Родители были дома. Даже папа, хотя он никогда так рано не приходил домой никогда.
– Что делать будет, Хаим?
– Тусклым голосом спросила мама.
Отец, сидевший за столом, тяжело поднял голову и пристальным взглядом посмотрел на мать.
– Что-нибудь придумаем, Анна, - успокаивающе сказал он.
Отец задумчиво посмотрел на маленькую Ганну, которую мама подняла на руки и тяжело вздохнул.
– Тяжело будет.
– Пожевал в задумчивости губами он.
– Ну да справимся.
– Отец горько вздохнул.
Глава 2.
Сообщение о установлении комендантского часа.
"Запрещенное время для обитателей Климовска устанавливается после 22 часов и до 6 часов утра. Кто в это время будет на улицах либо площадях без специального удостоверения, будет казнен. Сегодня были наказаны смертью - 15 лиц. Кроме того, арестовано как заложников 65 лиц. Каждый житель Климовска, кроме своей со б ственной жизни, отвечает и за безопасность немецких вооруженных сил и ставит на карту не только свою со б ственную жизнь, но и жизнь всех обитателей Климовска...
Также, лица невышедшие на работу в "общественные дворы" или трудовую обязанность (для ремонта путей и др.) будут оштрафованы в размере 50 руб., или 25 розог, а в случае саботажа - расстрел".
Полевые части немцев, не задерживаясь в городе, ушли на восток, оставив небольшой гарнизон. Какое-то время люди жили своей жизнью, постепенно привыкая к новому порядку.
Отец продолжал работать в сапожной мастерской, мать все так же принимала заказы на пошив одежды.
В бывшем райкоме теперь была военная комендатура. Ворота укрепили, забор поверху обнесли колючей проволокой, а на все окна в здании поставили решетки. Об этом рассказал Сёмка. Его отец несколько дней работал там, устанавливая решетки и натягивая колючую проволоку, ремонтируя двери, окна и сантехнику.
У ворот стояла караульная будка, днём и ночью часовой прохаживался по ярко освещенному прожектором участку земли.
Постепенно жизнь в городе стала ухудшаться. Ввели комендантский час, по улицам зашныряли полицейские патрули, устраивая облавы и арестовывая людей. Многие из них не возвращались домой. Теперь, сидя вечерами за накрытым столом и ужиная, Левитины со страхом прислушивались к звукам, доносившимся с улицы. Иногда мать тихонько плакала, сидя в углу, а отец, присев рядом, негромко успокаивал её.
Однажды отца вызвали в комендатуру и вернувшись, он сел за стол и так долго сидел, опустив голову.
– Что случилось, Хаим?
– негромко спросила мама.
Отец ответил не сразу. Подняв голову, он пристально посмотрел на маму и перевел взгляд на детей, стоявших тут же.
– Сегодня в комендатуре повесили приказ. Все евреи, независимо от возраста, должны пройти регистрацию по месту жительства и носить на одежде отличительный знак - желтую звезду. Вот размеры.
– Отец швырнул на стол какую-то бумажку.
– Запрещено посещать публичные места, парки отдыха, скверы, спортивные площадки, на рынках и в магазинах можно бывать только в течении одного определенного часа в день. Хорошо хоть работать не запретили.
– Он тяжело вздохнул.
– И ещё нужно ходить отмечаться в комендатуре, так как запрещено покидать место постоянного проживания.