Ада
Шрифт:
Ада проснулась от мягкого щебетания птиц у нее над головой и потянулась всем телом, не желая открывать глаза. Резкая боль напомнила ей все, что с ней произошло.
Она открыла глаза и увидела над собой покатую крышу из переплетенной травы. Это был шалаш, который построили мальчишки среди зарослей кустарника, у реки. Они называли это место тайным убежищем.
Ада неуклюже встала и огляделась. Прямо над её головой висел маленький узелок. Девочка торопливо сорвала его и развязала узел. Внутри была горбушка хлеба и Ада жадно впилась него зубами. Поев, она выползла из шалаша и поковыляла к реке. На берегу она припала к воде и напилась. Вытерев рот, девочка села на песок и задумалась. По ночам становилось прохладно, а у неё не было теплых вещей. И еды больше не было. Ада приняла решение идти в город - там был дом родителей. И соседи могли помочь.
Дожидаясь темноты, девочка разделась и попыталась хотя бы немного отстирать свое белье и платьишко. Потемневшее от крови, пыли и пота, платье едва поддавалось слабым детским рукам и речному песку, которым Ада терла его. Кое-как застирав грязь и развесив белье на ветках, Ада с удовольствием выкупалась, не думая о том, что её могут увидеть. Правда, она предусмотрительно старалась прикрываться кустами и часто оглядывалась. После купания, девочка закуталась в найденный в шалаше брезент и крепко уснула.
Она проснулась, когда солнце садилось за горизонт. Одев высохшую одежду, Ада направилась в городок. Солнце опустилось и наступил сумрачный вечер. Девочка осторожно кралась темными, окраинными переулками старательно избегая освещенных мест. Ей сильно помогало то, что с наступлением войны, многие светильники на улицах были демонтированы в целях светомаскировки. Но некоторые фонари уже были отремонтированы немцами и освещали центральные улицы, которые девочке нельзя было обойти. Благодаря комендантскому часу на улице не было народу, лишь изредка пробегали запоздавшие люди, так же старательно избегавшие освещенных мест и всех, кто попадался им на пути.
Один раз неторопливо прошел патруль, но Ада успела шмыгнуть в приоткрытые ворота и затаиться в темном углу, скрючившись за какой-то пахнущей дегтем бочкой. Патруль остановился прямо напротив ворот, было слышно, как чиркнула зажигалка и потянуло сигаретным дымком. Солдаты стояли, неспешно покуривая и негромко переговариваясь между собой. Немного погодя, патруль отправился дальше.
Ада ещё какое-то время выждала, ожидая - не вернется ли патруль назад, потом вылезла из-за бочки и продолжила свой путь. Больше, по счастливой случайности, ей никто не попадался и вскоре она увидела свой дом.
Деревья, стоявшие кругом, сбросили листву и было грустно смотреть на темные окна осиротевшего дома. Казалось, дом обреченно нахохлился под своей крышей, зная, что хозяева уже никогда не вернуться. Ада неторопливо зашла во двор, стараясь не стукнуть калиткой. Везде был разбросан мусор, какая-то одежда, тряпки, обломки мебели, как будто из дома выбросили все, что было дорого хозяевам жившим раньше.
Ада, приглядевшись, подобрала старое пальто, которое мама носила раньше. Она все собиралась перешить его, но так и не успела. Ада перекинула пальто через руку и поднялась на крыльцо. Замок с двери был сорван и валялся здесь же, на затоптанных досках.
Девочка открыла дверь и вошла внутрь. Мягкий лунный свет струился в незакрытые ставнями окна, освещая сумеречными лучами комнаты. Ада медленно, не скрипя половицами, обошла весь дом. Он был пуст. Из всей мебели, что была у них, остались только большой старинный гардероб в углу, о котором папа говорил, что ему больше двухсот лет и сделан он драгоценного дерева, и широкие, массивные лавки на кухне. Больше ничего в доме не было. Ничего, что бы напомнило, что здесь жили и радовались прожитым, счастливым дням люди. Из дома выпотрошили душу, которая у него была прежде.
Ада села на лавку и задумалась. Отчаянно хотелось есть, и она ничего не могла придумать. Её взгляд упал на кухонный шкафчик, все ещё висевший на одном крюке. Девочка встала и открыла скрипнувшую дверцу шкафчика. Внутри, на полках, в беспорядке валялись различные кулечки и Ада стала нетерпеливо перебирать их. Некоторые кульки были погрызены вездесущими мышами и буквально рассыпались в руках. Девочка с трудом нашла кусок твердого, засохшего хлеба и насобирала немного пшеничной крупы. Она сложила найденное на лавку и вышла во двор.
Возле колодца лежала разбросанная посуда и Ада подобрала железную миску. Подойдя к колодцу, она подергала туго натянутую цепь, убегающую вниз. Ворот издавал противный скрип, когда девочка крутила ручку, поднимая ведро с водой и время от времени останавливаясь и чутко прислушиваясь. Набрав воды в миску, Ада вернулась в дом. Размоченный сухарь, разжеванное пшено, запитое водой - это было все, что удалось ей поесть. Но и этому она была рада.
Ада сидела на лавке, не представляя себе, что ей делать дальше. От усталости, глаза стали слипаться и постелив пальто, девочка улеглась на лавку и незаметно для себя уснула.
Глава 6.
"Всякому еврею запрещено оставлять назначенное ему местожительство. Всякий еврей, найденный в ином месте, будет считаться шпионом и будет наказан в соответствии с законом военного времени".
Громкий шум, раздавшийся от дверей, буквально подкинул Аду на лавке, моментально прогнав чуткий сон.
– Да что б тебя...
– Раздалась от двери громкая ругань. Грубый мужской голос ещё раз крепко выругался, но тут его перебили.
– Ты чего там кричишь, Мотя?
– Женский голос прервал поток брани.
– Головой стукнулся, мама.
– Пояснил мужчина.
– Притолока тут низкая. Исправить потом будет нужно.
– Конечно, Мотя.
– Ответила женщина.
– Как скажешь. Тебе ведь тут жить. А домик хороший такой, справный. А хозяева не вернутся?
– Нет, мама.
– Гоготнул мужской голос.
– Оттуда не возвращаются.