Ада
Шрифт:
Все брошенное жилье было сожжено или разобрано немцами, и девочка продолжала скитаться по случайным подворьям. Иногда Аду ловили хозяева, и хотя она никогда и ничего не крала, её всегда выгоняли. Однажды, раздосадованная хозяйка сильно избила девочку коромыслом, так что даже пришлось несколько дней отлеживаться в шалаше, который она соорудила в лесу. Но потом голод снова погнал её к людям.
Теперь Ада ничем не напоминала ту девочку, которой была когда-то. Грязная от случайных ночевок одежда, отросшие волосы, обгрызенные ногти, и взгляд затравленного зверька - такой она была теперь. Единственный человек, который её хоть немного пожалел, была одна старушка. Она дала полкаравая хлеба, налила в бутылку молока и сказала, что ей нужно уходить в деревню. Даже подсказала в какую. По словам старой женщины, это была маленькая, затерянная в лесах деревушка в несколько домов, бедная и малолюдная. Там жило несколько семей и редко бывали полицаи. Может там она сможет жить более спокойно.
Ада опустилась на землю. Устало улыбнулась - сейчас бы мама сказала, что нельзя сидеть на холодной земле. Она вспомнила об узелке, который держала в руке и повозившись, развязала тугой узелок. На распустившемся платке, лежали большая краюха хлеба, небольшой кусочек сала и несколько варенных картофелин. Ада неторопливо принялась за еду. Как она не старалась кушать медленно, скоро еда закончилась. Сытое блаженство охватило тело. Девочка заползла под куст, свернулась в клубок и уснула.
Резкий крик птицы прервал сон. Ада села на земле и с усилием потерла кулачками глаза. Тело пронизал стылый холод, идущий от земли. Девочка с трудом встала на ноги и медленно побрела назад.
Улицы городка были пустынны. Серое, мглистое солнце, не могло пробить тяжелые, низкие тучи, гонимые верховым ветром.
Ада шла к солдатской казарме, расположенным в бывшей конторе "ЗаготЗерно". Там, за казарму, на помойку, повара выбрасывали остатки продуктов, оставшиеся от готовки. Однажды ей посчастливилось набрать картофельных очистков и сварить потом в мятой кастрюльке. Она надеялась найти что-нибудь съедобное. Желудок уже ощутимо посасывало и сильно хотелось есть.
Девочка долго наблюдала из кустов, как из дверей казармы вышли солдаты и зашли в низкую, длинную пристройку, расположенную сбоку, где находилась столовая. Запахи, доносившиеся от столовой, заставляли болезненно сжиматься желудок, и сглатывать набегающую слюну. Из дверей вышел солдат, в белом фартуке и с ведром в руке. Он подошел к сидевшей на цепи собаке и вывалил ведро в стоявшую большую миску. Погладив начавшего жадно есть пса, солдат вернулся назад.
Ада смотрела на собаку, испытывая жгучее желание подбежать и отобрать миску. Она отползла из куста и, прикрываясь от столовой мусорными баками, осторожно подобралась ближе.
– И кто это тут у нас ходит?
– Прозвучал неожиданно рядом веселый голос.
Девочка обернулась и увидела стоявшего совсем близко полицейского. Сбоку заходил ещё один. Не меняя выражения лица полицейский, пнул ногой бак и Ада отшатнулась назад. Нога зацепилась за торчащую проволоку из земли проволоку и девочка упала. В её волосы вцепилась жесткая ладонь и потянула наверх, так что из глаз брызнули слезы. Она впилась ногтями в руку и в следующий момент получила пощечину, затем ещё одну. Тяжелый кулак врезался в живот и Ада упала на землю. Тут же последовал удар ногой, потом ещё. И ещё.
Наконец её прекратили бить, подняли с земли, закрутили руки за спину и связали веревкой. Сильные руки ухватили с двух сторон и, протащив по земле, бросили на подводу. Ада лежала лицом вниз. Сильно болела голова и бок, куда пришелся удар тяжелым сапогом. Подвода неспешно покатила куда-то под негромкое фырканье лошади и толчки телеги, подпрыгивающей на камнях, болезненно отдавались в избитом теле.
Наконец подвода остановилась. Те же крепкие руки подхватили её снова и поставили на ноги.
– Шагай давай.
– Беззлобно подтолкнули Аду сзади.
Девочка подняла голову и увидела огороженный глухим забором, с колючей проволокой наверху, двор бывшего райкома. У ворот, перекрытых шлагбаумом, стоял часовой, на крыше горделиво развивался флаг со свастикой. Подошел полицейский, распутал веревку на руках и толкнул ко входу.
– Шевели ногами, тебе сказали.
Они прошли мимо поста у дверей, где стоял ещё один часовой, открывший им калитку, и зашли в помещение канцелярии. Пройдя по коридору, полицейский открыл дверь одного из кабинетов и затолкнул туда девочку.
В просторном кабинете было светло. Окно, прикрытое шторами, было забрано решеткой, под потолком висела красивая люстра, со стены прямо на входящих, с большого портрета смотрел Гитлер, изображенный в полный рост. В кабинете стояло два стола, за которыми работали офицеры. Они подняли головы и одновременно уставились на вошедших. Полицейский повернулся к одному из них, вытянулся и отрапортовал.
– Господин офицер, у солдатских казарм нами задержана подозрительная особа, предположительно еврейка. Доставлена для разбирательства.
Один из офицеров свистнул небрежно сквозь зубы : А-а-а, еврейская свинья, - и вернулся к бумагам.
Второй офицер принялся с интересом разглядывать девочку, как рассматривают насекомое, которое следует раздавить.
Ада задохнулась от отчаяния и резко повернувшись, бросилась вон из кабинета, слыша издевательский хохот. Дверь распахнулась от толчка и она выбежала в коридор.
Бежать было некуда - на выходе стоял вооруженный пост, но отчаяние толкало её дальше. Ада побежала вверх по лестнице, потом по пустому коридору. Добежав до тупика, девочка увидела лестницу, ведущую на чердак и люк, закрытый на висячий замок. Ада толкнула дверь рядом с ней и оказалась в пустом кабинете. Её взгляд остановился на черной дыре старого камина в стене.
– Ох-хох.
– Вытер слезы от подступившего смеха офицер.
– Так даже интереснее. Пойдем, Генрих, немного повеселимся.
Второй офицер, которого звали Генрих, с готовностью отодвинул бумаги и поднялся со стула. В сопровождении полицейского они вышли из кабинета.
– Эй, на выходе! Быть внимательнее - у нас сбежал опасный преступник!
– Офицер сделал серьезное лицо.
Услышав это, Генрих расхохотался.
– Вилли, - сказал он укоризненно.
– Зачем так пугать солдат? Это всего лишь маленькая еврейская девочка.
– Нет, Генрих.
– Ухмыльнулся Вилли.
– Это возможно опасная террористка. И мы должны её обезвредить.
Он демонстративно достал пистолет, повертел его в руке и снова сунул в кобуру. Они не торопясь пошли по коридору, внимательно осматривая все открытые кабинеты.
– Ау, дефочка, - звал Вилли.
– Кте ты есть? Мы тепя искать.
Все осмотренные кабинеты были пусты. Офицеры в сопровождении полицейского поднялись на второй этаж и так же методично осмотрели открытые кабинеты.