Ада
Шрифт:
Ответом ему был радостный рев луженных глоток.
– Хайль! Хайль! Хайль!
Раздался звон бокалов, заиграла музыка и почти до самого утра Ада, сидя в своем убежище, слушала пьянеющие голоса, заглушаемые то бравурным маршем, то нежно-лирической музыкой.
* * * * * *
– .... А я говорю, что не все приказы нужно выполнять.
– Но почему, герр гауптман?
– Лениво протянул барственный голос.
– Потому что иногда приказы бывают преступными.
– Отрезал жесткий голос гауптмана.
– То есть, вы хотите сказать, что наш фюрер отдает преступные или, точнее говоря - неправильные приказы?
– Сурово спросил говоривший.
– Не нужно передергивать, Зигель, я вам не фендрик.
– Презрительно отрезал гауптман.
– Не приписывайте мне то, что я не говорил. У вас не получится заработать на мне награду.
– Но как вас понимать?
– Отставить, Зигель!
– Вмешался властный голос.
– Вы пьяны!
– Тогда я хочу предложить тост.
– Не унимался Зигель.
– За здоровье нашего фюрера. И с днем рождения фюрера!
В ответ прозвучало уже привычное.
– Хайль Гитлер!
С хрустом разбился об пол бокал.
– Грайнц! Грайнц! Черт тебя побери!
Дверь со стуком распахнулась и молодой голос отрапортовал.
– Господин обер-лейтенант, унтер-офицер Грайнц....
– Где вы ходите, Грайнц?
– Мрачно поинтересовался Зигель.
– Убрать с пола стекло и принесите дрова.
– Так точно, господин обер-лейтенант.
Вскоре по половицам зашуршал веник и было слышно позвякивание стекла о железный совок. Ада услышала, как где-то, совсем рядом, на пол упали дрова.
– Ваше приказание выполнено!
– Доложил Грайнц.
– Свободен.
– Скомандовал Зигель.
– А зачем вам дрова, Зигель?
– Спросил гауптман.
Пьяно растягивая слова, Зигель ответил.
– А вы что не видите? В углу стоит такой чудный камин. Сейчас я его растоплю.
– Зигель принялся раскладывать поленья в камине. Ада поджала под себя ноги и с ужасом наблюдала как внизу проворные руки выкладывают пирамидку из дров.
– И славно посидим у огонька, как в старые добрые времена. Верные боевые друзья...
– К сожалению, это невозможно.
– Заметил невозмутимый голос, странно растягивая слова.
– Это почему?
– задиристо спросил Зигель, не прекращая своего занятия.
– Русские разобрали трубу на чердаке и заложили её кирпичом. Так что придется довольствоваться печкой.
Послышался грохот дров, разлетевшихся по полу.
– Ну зачем же вы так, Зигель. Вон сапог в смоле запачкали.
– Проклятая страна.. Проклятые русские... Всё у них не так - воюют не как в цивилизованных странах, в плен не сдаются... Эти чертовы партизаны... Варвары..
– А вы с ними как воюете? Честно? Берете в плен, морите голодом, расстреливаете, вешаете, грабите, насилуете, выгоняете из домов на мороз. Как вы хотите после этого, что бы с вами воевали?
– Вы слишком много говорите, Бреннан.
– А что же вы мне не угрожаете, Зигель? Давайте, попробуйте меня напугать. Только учтите - мне завтра на фронт, так что не говорите об окопах. Расстреляете? Отдадите под суд?
– Вы слишком много говорите.
– Повторил Зигель.
Послышался звук падающего тела.
– Ну во-о-от. Эй, кто там? Как его? Грайнц!!
Дробно простучали каблуки солдатских сапог.
– Так точно, герр гауптман!
– Заберите обер-лейтенанта. Возьмёте бричку, доставите его на квартиру и уложите спать. Выполнять.
– Слушаюсь...
* * * * * *
– Выпей, Вилли, тебе это сейчас необходимо.
– Ты даже не представляешь насколько, Генрих. Боже, как я устал....
– Что там было?
– Это просто кошмар. Нам удалось разделить красных на две части - одну мы прижали к реке, а вторую - загнали в деревню. Они оставили заслон и попытались вплавь перебрать через реку.
– И что же?
– с интересом спросил Генрих.
– Да ничего у них не получилось.
– После длинного глотка ответил Вилли.
– Солдаты на БТР передавили заслон, у них совсем не было патронов, и как щенков перетопили плывущих. Даже устроили состязание - кто лучше стреляет. Я утопил троих.
– Интересно. Жаль у меня не получилось поехать.
– Сожалеюще вздохнул Генрих.
– А что с теми, которые были в деревне?
– С ними не стали церемонится. Окружили село и сожгли дом за домом. Теперь там большой ленинский костер.
Офицеры громко засмеялись незамысловатой шутке.
– Но там же наверняка были мирные жители.
– Если пустили к себе партизан,- наставительно произнес Вилли, - значит сами тоже партизаны. А жизнь одного солдата вермахта, стоит дороже нескольких жизней местных.
* * * * * *
Когда все затихало и особняк погружался во мрак, Ада все так же тихонько спускалась со своей полки, выбиралась наружу из камина и отправлялась в свой еженощный обход. Она уже не боялась, что её смогут застать врасплох. Девочка до минуты могла предсказать, в какое время истопники будут топить печи, когда придут рабочие кухни или уборщицы.
А охранники, топающие своими сапогами и крепко пахнущие сигаретным дымом, были для нее слышны задолго до того, как они поднимались на этаж. Как-то раз, Ада пропустила пересмену караула, и едва не попалась. Спасло её то, что она успела юркнуть на кухню и притаиться под столом, сжавшись в комочек, пока солдаты неторопливо проверяли кухню. А потом они устроили себе ночной ужин, достав из холодильника сало и хлеб. После этого кухню стали закрывать на замок и девочке пришлось помучаться, пока она не наловчилась найденным гвоздем открывать дверь. Этот случай заставил её быть ещё осторожнее.