Ада
Шрифт:
Солнце поднималось все выше и выше, и наступил день. Ада продолжала лежать, прикрытая грудой мусора. По дороге время от времени проходил люди, и тогда девочка замирала, практически переставая дышать. Она хорошо видела все через щели в корзине.
Один раз по дороге лениво протянулась группа солдат, взбивая сапогами дорожную пыль. Через некоторое время они прошли назад, ведя под дулами винтовок двух мужчин и женщину. Один из мужчин, помоложе, был сильно избит и его руки связали за спиной телефонным проводом. Время от времени он оборачивался, и тогда один из конвоиров небрежно бил его прикладом.
Проходя мимо, мужчина повернул голову, пытаясь что-то сказать, но солдаты повалили его на землю и стали неторопливо и тяжело бить сапогами. Двое других охраняли второго мужчину и женщину. Наконец один из охранявших, куривший сигарету, что-то гортанно выкрикнул и солдаты нехотя отошли. Избитый с трудом поднялся с земли, его подтолкнули дулом винтовки и группа, не торопясь, пошла дальше.
Чуть позже по дороге прошли ещё двое солдат, и один из них вел на поводке собаку. Огромная, палевого цвета овчарка, туго натягивала поводок и чутко поводила головой по сторонам, время от времени втягивая воздух. Ада закрыла глаза, как будто это могло ей помочь. Когда она наконец осмелилась посмотреть сквозь щели, солдаты с собакой были уже далеко. Так постепенно прошел день. От голода и жажды, Ада начала бредить и терять сознание. Её голова тяжело клонилась вниз и она рывком вскидывала её наверх, каждый раз пугливо замирая, когда корзина начинала качаться.
Девочку клонило в сон, хотелось есть, но тяжелее всего было без воды. Она закрывала глаза и видела перед собой ведро воды, которое можно было пить. Открывала - ничего не было. Закрывала снова и видела речку, на которую они ходили купаться и много воды. Сквозь щели накинутой на голову корзины, пробивались косые лучи яркого солнца и жалили кожу лица.
Ада терпела. Ей очень хотелось вылезти и пойти прямо по дороге, но она вспоминала резкий стук пулеметов, влажное шлепанье пуль по телам, равнодушное лицо солдата, стрелявшего из пулемета и морозный озноб пробегал по её телу.
Постепенно солнце склонилось к горизонту, напоследок щедро разбросав свои лучи и залив пронзительным светом все вокруг. Природа, казалось, наслаждалась этим подарком. Наступил вечер и сумерки окутали землю. Ада стала осторожно разгребать мусор руками, сбрасывая его со своего тела.
От долгого неподвижного лежания все тело затекло и отозвалось нестерпимой болью в руках и ногах. Платье, пропитанное чужой кровью, высохло и затвердело, натирая кожу. Наконец девочка вылезла из-под кучи мусора, скинув с головы дырявую корзину. Она попыталась встать на ноги, но они отказались её держать и Ада рухнула на четвереньки. Девочка поползла прочь от этого места, тоненько и сипло подвывая от страшной боли во всем теле, голода и жажды.
Глаза застилала мутная пелена, через которую временами прорывались смутные, знакомые образы. Папа, мама, братик, сестра... Все они остались лежать там, во рву, откуда она выбралась.
Ада ползла, не поднимая головы, и поэтому не заметила плетень, о который ударилась головой. Этот удар немного отрезвил её и она, усевшись на землю, огляделась по сторонам.
Вокруг было тихо. Очень тихо. Не было слышно даже обычного лая собак - пустого и брехливого. Лишь где-то далеко, на пределе слышимости, работал мотор, и доносились какие-то непонятные, глухие звуки.
Ада посмотрела вперед и увидела за изгородью огород. Сразу за плетнем росли помидорные кусты, ветви которых тяжело оттягивали вниз спелые плоды. Не в силах оторваться от них взглядом, девочка стала рыть под забором подкоп. Рыхлая земля так и летела из-под её ладоней, закровянившихся от работы. Не обращая внимания на заболевшие руки, Ада судорожно рыла пролаз, который расширялся на глазах. Наконец он стал достаточно широк и девочка полезла головой вперед, не отрывая взгляда от плодов на ветках.
Она просунула голову, затем протиснулась телом, не чувствуя как острые плетения изгороди ранят тело до крови. Добравшись до куста, она схватила помидор с ветки и жадно впилась в него зубами, надкусывая слегка твердоватую, но такую восхитительно вкусную мякоть плода. Съев один, тут же потянулась за другим. Потом за третьим, но тут её рука бессильно повисла в воздухе.
Никогда, в своей ещё такой короткой жизни, Ада ничего не крала. Но то, что она делала сейчас, по-другому нельзя было назвать. Девочка села на землю и тихо, беззвучно заплакала. Слезы катились по её щекам, и она торопливо вытирала их рукавом платья. Потом, не выдержав сосущего желудок чувства голода, сорвала ещё помидор. Она понимала, что её могут увидеть и поэтому переползла чуть дальше. Потом ещё дальше. Она срывала по одному плоду с куста и ползла снова.
Здесь она внезапно опомнилась и вернулась назад. Ада снова выползла через пролаз и стала собирать разбросанную землю, которую торопливо сталкивала в яму, засыпая дыру. Сверху она набросала сухой травы, что бы не было заметно, и поползла дальше, стараясь держаться в тени забора.
Ада не знала, куда ей идти, и поэтому просто ползла вперед, стараясь уползти подальше. Она ползла пока хватило сил, и наконец остановилась передохнуть, сев на землю, привалившись спиной к забору. Светила полная луна, заливая дурным светом все вокруг. Тут девочке вспомнилось место у реки, где они так часто играли, единственное, что пришло ей в голову. Осторожно она поднялась на ноги. Все тело отозвалось жуткой слабостью, но, пусть и пошатываясь, Ада могла идти. Девочка медленно побрела в ночь.
Глава 5.
"Военное командование г. Одессы доводит до сведения населения Одессы и ее окрестностей, что после террористического акта, совершенного против военного командования в день 23 октября 1941 года, были ра с стреляны: за каждого офицера или штатного чиновника германца или румына по 200 большевиков, а за каждого солдата германца и румына по 100 большевиков. Взяты заложники, которые, в случае повторения подобных а к тов, будут расстреляны совместно с их семьями.
Все мужчины еврейского происхождения в возрасте от 18 до 50 лет обязаны в течении 48 часов с момента опубликования настоящего приказа явиться в городскую тюрьму (Большефонтанская дорога), имея при себе самое необходимое для существования. Их семьи обязаны доставлять им пищу в тюрьму. Неподчинившиеся этому приказу и обнаруженные после истечения указанного 48-часового срока будут расстреляны на месте.
Начальник военной полиции г.Одессы подполковник М.Никулеску."