Адаптация
Шрифт:
– Наташа?
Идиот, она не отзовется. Ее не существует больше. Остался лишь файл, названный чужим именем. Голос из прекрасного далека.
– ...я уверена, что дальнейшие исследования лишь подтвердят мою теорию. Но мне интересно другое...
– Мне тоже. Наташа, что было в том кубе? Скажи, пожалуйста, - Глеб гладил экран, на экране оставались следы прикосновений, а зеленая линия металась по клетке черного прямоугольника.
– ...насколько подключение к подобной сети безопасно для индивида? Структура Евы позволяет элементу занять место в иерархичной мозаике. И чем ниже элемент находится, тем больше он должен быть унифицирован во избежание дисбаланса структуры.
Наташа замолчала, и зеленая точка, замерев в центре экрана, пульсировала. Глеб накрыл ее пальцем, и точка не попыталась убежать.
Ее можно раздавить также легко, как раздавили Наташу.
– Сегодня он спросил у меня, как я думаю, насколько счастлив муравей, в муравейнике обитающий? А потом ответил, что муравей счастлив абсолютно, так, как никогда не сможет быть счастлив человек. И вот... вот я видела, что Адам говорит правду. Она горькая, но может, это и вправду единственный способ сделать мир удобным для всех? Я не знаю. Я хочу ему верить. И верю, конечно... ну да. Верю, - она рассмеялась.
– И в конечном итоге теория еще не означает перехода к практике. Мы просто ищем путь. Мы просто...
– ...пожалуйста, Адам. Я очень хочу домой. Забери меня. Забери! Забери меня отсюда!
Вспыхнул свет, и на экране появилось бледное лицо.
– Помоги мне, - попросила Ева-нуль, убирая с лица синие пряди. Ее глаза были мертвы.
А Глеб вспомнил, где он видел Еву. И понял, что делать дальше.
Разломав корпус ноутбука, он вытащил жесткий диск, аккуратно обернул несколькими слоями полиэтилена, а сверток сунул в карман. Затем распределил свечи по три.
– На золотом крыльце сидели...
Ткань чьей-то рубашки трещала в руках. Полосы выходили неровными, широкими и с лохматыми краями.
– ...царь, царевич, король, королевич...
Глеб скручивал полоски жгутом и связывал свечи.
– ...сапожник, портной...
Водка воняла водкой. Глеб глотнул, прополоскал рот и сплюнул на рубашку. Взяв бутылку за горло, он аккуратно облил коробки с бумагами, тканевые жгуты и порог.
– Кто ты будешь такой?
Глеб пнул дверь. Нащупав засов, снял и пнул еще разок. Дверь туго, но приоткрылась.
–
Вторая бутылка водки пропитала живой войлок, которому контакт с этиленом явно пришелся не по вкусу. Ничего. Потерпит.
Зажженные свечи Глеб расставлял через каждые три шага, отчаянно боясь не дойти. У Кириной кровати остановился и, оглядев кокон, сунул отдельную свечу в изголовье.
– Извини, девочка. Наверное, я скотина, но... не хочу я становиться муравьем.
Определив примерное расположение входной двери, Глеб поднес к войлоку свечу. Зашипело.
– Ну же, Сим-Сим, откройся...
Оглянулся. Воск капал на войлок. Войлок ходил ходуном, грозя опрокинуть свечи до срока.
– Давай же, мать твою...
Нити корчились, темнели, расползаясь черными язвами. И в них проглядывала исходная пластиковая поверхность. И Глеб не выдержал. Он ударил, проламывая плечом хрупкую корку живого покрытия, повис в липкой его сети и, разорвав ее, вывалился. Протянул руку и, ухватив мокрый фитиль, дернул. Колонны из свечей обрушились, пересаживая пламя на тончайшую пленку этилена.
Огонь расползался, прокладывая дорожку по войлочному ковру.
Плавил нити. Склеивал. Просачивался в узкие ходы между волокнами.
И тогда дом закричал. Звуковая волна, отраженная стенами соседних домов, прошла сквозь Глеба. Он заткнул уши и, развернувшись, побежал.
До больницы было недалеко.
Глава 8. На пороге белом рая.
Из операционной Ева вышла не сразу. Она сидела в укрытии, уговаривая себя не спешить: вдруг Игорь притворился, что ушел? Пусть уж ему надоест ожидание, пусть уберется и из операционной, и из больнички.
А Ева ничего, Ева подождет. Она терпеливая.
И еще устала, как собака. Раньше-то собаку завести хотела, даже книгу купила "1001 совет начинающему собаководу". А к ней вторую, энциклопедию с картинками. И когда случалось добираться домой, Ева картинки разглядывала, читала статьи и все никак не могла определиться.
Собаки ей нравились крупные.
А соседи попались вредные. Вечно искали повода поорать. И наверняка потребовали бы убрать скотину из квартиры. Сами скоты, пили, не просыхая, плодили детишек, не особо задумываясь, кому те нужны в новом мире.