Адаптация
Шрифт:
Ева вот про собаку думала. Представляла мокрый нос и уши купированные, с жесткой кромкой рубца по краю. И обиду во влажных собачьих глазах, и тут же - прощение.
Из-за него, из-за этой верности, которая окупала все и сразу, Ева передумала.
Да и какая собака с таким-то графиком?
Говорят, когда все началось, собаки сбегали из дому, сбивались в стаи и возвращались, мстя хозяевам за все и сразу. А Еве повезло.
...тебе
– Тебе повезло, что я сумела сложить мозаику.
Ева хотела спросить, где она находится, но не смогла.
Она вообще ничего не могла, кроме как смотреть на ту, которая ее убила, чтобы теперь воскресить.
Так не бывает.
Я помню, как я умерла. И я помню, как ты умерла. Ты со мной говоришь? Нет. Да. Выбери нужный ответ сама. [4]Приторная сладость пережженного сахара заполнила рот. Ева попыталась проглотить слюну, но та застряла в горле. И леденец - чем не кляп? Ева, откусив зайцу голову, задумчиво захрустела. Осколки сладкого стекла раздирали небо.
4
У. Шекспир, "Тит Андроник"
Здравствуй... Ева?
Здравствуй. Помнишь считалочку про крыльцо? Не важно, кто сидел на крыльце. Не важно, куда они исчезли. Но очень-очень важно ответить на вопрос: кто ты будешь такой?
Кто ты такая, Ева?
И кто я?
Ева проснулась, ударившись плечом об угол медмодуля. Зашипела, попыталась встать и поняла, что вряд ли сумеет сразу. Затекшие мышцы не подчинялись, из укрытия пришлось выползать на четвереньках и, не меняя позы, ждать, пока в пережатых сосудах сменится кровь.
Стреляло судорогой. А в голове звенел вопрос.
Кто ты?
– Кто я?
– спросила Ева у отражения на полу. Ответа не получила, зато получилось встать. Ева присела, помахала руками, покрутила тазом и с трудом сдержала смех.
Господи, увидит кто... мятая, страшная, в заляпанном кровью халате женщина вытанцовывает
Кто, кто... дура феерическая, вот кто! Разоспалась! Еще бы подушечку попросила, одеяльце там для пущего удобства. А утречком кофею в нору. Или какавы с чаем.
Фыркнув, Ева поднялась и, доковыляв до умывальника, открыла воду. Кран прокашлялся и пустил тонкую струйку воняющей спиртом жидкости. Умывать этим было как-то... неприятно, но из альтернатив - руки в высохшей крови. И на лице, надо думать, пятна имеются.
Ева, намочив полу халата, принялась остервенело тереть лицо. Щипало. И хотелось пить, но пробовать подспиртованную водицу на вкус было бы непростительным безумием.
С другой стороны в этом Зазеркалье безумие скорее норма.
И поверхностный осмотр операционной лишь утвердил Еву в этом мнении. В шкафу для инструмента возвышались горы эмалированных уток. Второй занимали упаковки с глюкозой и Ева, пробив одну, попробовала на язык.
Сладко. Может и вправду глюкоза? Только почему такого странного зеленоватого оттенка.
– По кочану, - ответила Ева себе.
– Тут принято так. Раненых прячут. Глюкозу подкрашивают. А психованных докториц оставляют наедине с их паранойей. Здравствуй, дорогая.
Разложенные инструменты оказались приклеены к столику. Ева, хихикнув, попробовала отковырять скальпель. Не вышло. Ну и ладно. Ну и не больно-то хотелось.
Аппаратура была мертва, хотя и пуповины проводов связывали ее с сетью здания. Среди всего прочего имелся здесь и стальной чемодан портативного ДНК-анализатора. Проведя по титановому корпусу ладонью, Ева отщелкнула замки.
Открыла.
Убрала пленку заводской упаковки, еще сохранившую специфический запах консерванта. Отошла. Сняла с медмодуля фалангу манипулятора и, вернувшись, воткнула ее в экран.
Ева била методично, не торопясь и, закончив, аккуратно сгребла осколки на ладонь, ссыпала в покореженный аппарат и закрыла чемодан. Снаружи он выглядел нетронутым. На то, чтобы вернуть модулю первоначальный вид, ушло полминуты.
Вытерев вспотевшие ладони о грязный халат, Ева продолжила осмотр помещения.
В комнате имелось еще две двери, кроме той, в которую Ева вошла. За первой скрывалось стандартное помещение с рядом умывальников, привинченных на высоте полутора метров. Вдоль второй стены выстроились шкафы. На дверях висели таблички. Номер на всех один - седьмой.