Адаптивный шард
Шрифт:
Звонок на окончание урока Панацея восприняла с легкой ноткой сожаления.
Броктон-Бей. 9 февраля 2011, вечер. Северная паромная станция, временно не рабочая. (А как известно, нет ничего более постоянного, чем временное).
Денни Эберт уже вторые сутки не находил себе места. Откровенно говоря, последние месяцы, да что месяцы, годы, все неуклонно катилось в бездну. С каждым днем работы становилось все меньше и меньше, а платили за неё уже вообще чисто символически. Точнее, последние два года вообще не платили.
Руководство доков давно отстранилось от всех дел, по сути, Денни занимался не только своими основными обязанностями, но и осуществлял общее руководство как северной паромной станцией, так и вообще всеми доками, а точнее, той их частью, которая еще хоть как-то могла функционировать. И что? Он получал с этого хоть что-нибудь? Правильный ответ — нет. Его доходы как составляли сущие центы, так такими и остались.
Эберт крутился, как мышь в колесе. Официально он был главой профсоюза докеров. И эти суровые мужики, которые хотели честно зарабатывать на жизнь, а не становится торговцами наркотой или вышибалами в подпольных казино или притонах, приходили к нему и несли ему свои проблемы. И ладно бы Денни был из тех, кто, просто занимая должность, единственной своей целью видит заработок. Увы, но он был не из таких, он был из тех людей, которые мечтали видеть результаты своей работы, из таких, кто верил, что честный труд и усердие сломят любые преграды. Но с каждым годом его вера в этот принцип становилась все меньше и меньше. И так уже дошло до того, что последние два года город вообще им не платил, и Денни вертелся, как уж на сковородке, подыскивая им работу. Единственным плюсом было то, что они могли использовать территорию станции и приписанную к ней технику в своих целях. Открыли ремонтные мастерские, восстанавливали старую технику, сдавали её в наём. И теперь у них отбирают даже эту малость!
Вчера его вера дала сильнейшую трещину. Город продал станцию и прилегающую часть доков какому-то “анонимному инвестору”. Ладно продал, бывает, но, во-первых, ему ничего не сказали, да и вообще никому из работающих здесь. И во-вторых, как он узнал через знакомую секретаршу, цена продажи составила один доллар!
Один, мать его, доллар!!! И за что?!! За обещание инвестиций. Не за конкретный план, не за гарантированные вложения, а за обещания! И кому? Что это за название такое “Zoito inc.”, что оно вообще значит? Нет, он понимал, что городу выгодно скинуть с себя убыточный район и перестать платить его людям из бюджета, понимал. Но то, как все это провернули, вызвало у Эберта настоящий приступ гнева. Денни был уверен, кто-то в мэрии получил на лапу, подписывая документы на “продажу”.
Сутки он думал, что же сказать ребятам. Как им объяснить, что их выкинули на улицу? Без объяснений, без поддержки, просто раз, и город от них избавился. Бесцеремонно, безжалостно, равнодушно. А ведь парням надо кормить семьи, у многих маленькие дети, кредиты, больные родители.
Подобно загнанному охотниками волку, Денни бегал по своему кабинету из угла в угол, нарезал круги. Все, кто его знал и видел в таком состоянии, заблаговременно обходили его кабинет окольными путями.
Нет, Эберт не был силачом или боксером, не бугрился мышцами. Он был не очень высоким тощим мужчиной с уже начинающими проступать залысинами. Огромные очки и немного женский подбородок также не добавляли ему внешних атрибутов мужественности. Денни был из семьи докеров, его отец, крепкий статный мужчина, пользовался немалым уважением. А его сын пошел скорее в мать, щуплый, близорукий, зато достаточно умный, чтобы закончить колледж. Единственное, что Денни унаследовал от отца, это его характер, он был подобен бульдогу, который вцепившись никогда не разожмет челюсти. С ним предпочитали не связываться даже отмороженные на всю голову докеры. К тому же то, что многие из них имели хоть какой-то заработок, в этом была исключительно заслуга Денни. За это его здесь уважали, уважали по-настоящему, даже больше, чем когда-то его отца.
Но сейчас весь его опыт и даже стальной характер пасовали перед ситуацией. Ему надо выйти, собрать людей и рассказать им. Сказать, что все, работы нет и не будет. Что они теперь безработные и пусть валят вставать на биржу. Это надо было сделать, а он не мог. Не мог себя заставить. Он столько лет потратил, чтобы все здесь удержать на плаву, творил почти невозможное, удерживая людей. И получается — все зря.
После смерти любимой жены две вещи не давали Денни упасть и не подняться. Это его дочь и его работа. Но с дочерью все было сложно, она отдалялась, а он не находил слов, чтобы сгладить ту трещину, которая все больше разрасталась между ними. Когда-то он пообещал своей Аннет, что никогда не повысит на дочь голос, не проявит в её отношении свой характер. Немногочисленные друзья советовали надавить на Тейлор, быть с ней строже, как поступали они со своими детьми, но он не мог нарушить данное слово. Слово, данное той, кого уже нет на этом свете. И вот у него из-под ног выдернули второй краеугольный камень — честную работу.
Уперев руки в стену, Денни зарычал подобно медведю. Ударил ни в чем не повинную урну, и та отлетела в угол, жалобно покачнулась с боку на бок и замерла. Подойдя к зеркалу, он поправил одежду, растер руками лицо и пошел к выходу из кабинета. Надо было собрать людей, провести собрание и все им рассказать. Откладывать все это еще дальше было уже нельзя.
Открыв дверь, он чуть не столкнулся с незнакомцем. А точнее с кейпом! Еще точнее с незнакомым кейпом! Вот вообще незнакомым.
— Мистер Эберт, я полагаю? — донеслось из-под закрытого шлема.
Все мысли Денни о собрании вылетели из головы. Он смотрел на незнакомца, и его мозги впали в ступор. “Точно кейп, никто другой не будет ходить по улицам в броне. Да еще и в такой. Что она мне напоминает? О! Точно! Эльфийский воин из “Властелина колец”! С одним отличием — у тех были открытые шлемы, а у этого все лицо скрыто под темным забралом из какого-то полимера. Точно, не стекла, так как на нем не заметно ни одного блика.” — Мысли метались в голове главы профсоюза докеров, собираясь в кучу. И когда это произошло, через долгих два десятка секунд Денни ответил:
— Да, я Эберт.
— Оберон, Бродяга, наемник. Нанят представлять интересы “Zoito inc.” в Броктон-Бей. Вы не против поговорить?
“Zoito inc.” — это была та самая контора, что и выкупила доки у города!
Денни Эберт, сделал шаг назад и, стараясь скрыть раздражение в голосе, произнес:
— Проходите…
Броктон-Бей. 10 февраля, вторая половина дня. Здание СКП, этаж Стражей.
Виста смотрела на то, как Стояк подкалывает Эгиду, корча ему рожи и отпуская ехидные комментарии. Как всегда пошлые, грубые и очень редко смешные. То, что вся их перепалка происходила на глазах двенадцатилетней девочки, ни одного, ни второго ни волновало. Они привыкли к её присутствию, она была своей, как младшая сестра, на которую не обращают внимания старшие братья, устраивая между собой бучу.
— Вот у тебя все органы дублированы, — внешне серьезно произнес Стояк, поднимаясь со стула. — Ответь мне на вопрос, вообще все органы дублированы? — И парень, положив руку на пах, потряс тазом.
— Без комментариев! — Эта шутка явно задела главу Стражей.
— Вот повезет какой-то девушке, да, Эгида? Или не повезет? София, что скажешь?
— Завали хлебало! — огрызнулась София Хесс, она же — Призрачный Сталкер, не отрывая глаз от стола, на котором чистила арбалет.
Мисси закрыла глаза. Иногда Деннис был совершенно не выносим, а его шутки не вызывали ничего, кроме позывов тошноты, как вот эта к примеру.
Виста не любила школу, хотя как и почти все Стражи училась в самой элитной, в Аркадии. Также она не стремилась проводить много времени дома, там были проблемы, там было тяжело на душе. Здесь же, на этом этаже, ей было… уютно? Да, это слово подходит. А еще спокойно, даже со всеми этими патрулями, просто это было иное спокойствие — душевное. И еще, может даже главное, тут был Дин, он же Рыцарь.
Мисси давно была в него безнадежно влюблена. Настолько давно, по меркам её возраста, конечно, что уже смирилась с тем, что на её чувства никогда не ответят взаимностью. Она даже понимала причину, или ей казалось, что понимала. Слава, она же Виктория Даллон, мини Александрия, блондинка-красавица, девушка Дина. И сравнивая героиню «Новой волны» и себя, Виста, увы, приходила к однозначному выводу — ей не светит.