Адаптивный шард
Шрифт:
— Он может быть опасен? — Тут же задала свой вопрос тучная женщина в деловом костюме, сидящая на стуле рядом.
— Нет, никаких биоугроз я от него не чувствую. Обычный человек, относительно здоровый, печень немного барахлит, но мне сказали он работает в Доках, а значит выпивает и не мало.
Эми Даллон, она же парачеловек известный всему миру под псевдонимом Панацея, еще раз коснулась рукой, того кто лежал на кушетке. Её Сила заключалась в умении лечить людей. А точнее, все думали, что таковы её способности, но на самом деле они были куда шире и мощнее, но этот секрет она не собиралась рассказывать никому. И надо признать, её детская паранойя в этом случае была полностью оправдана. После Эллисбурга
Обычно она бесилась, а точнее, выходила из себя, когда её резко выдергивали из больницы, где она оказывала помощь тем, кто действительно в ней нуждается. Особенно она приходила в ярость, когда её заставляли лечить самоубийц. Она искренне не понимала, зачем на них необходимо тратить её время. Не хочет человек жить, так зачем ему мешать покончить с собой? Пока она сейчас занята этим парнем, который умудрился откусить себе язык и почти истек кровью, она могла бы вылечить трех или четырех смертельно больных!
Но по договору между СКП и “Новой Волной”, независимой организацией супергероев в которую входила Панацея, запросы Службы стояли в приоритете. По этой причине она и находится в данный момент именно здесь. Да и личная просьба Джессики Ямады, женщины которую Эми искренне уважала, так же много значила для неё.
Эмилия Суинки, сидя рядом, с любопытством наблюдала за поведением девушки. Директор СКП Броктон-Бей легко читала эмоции на лице столь юной особы. Она прекрасно понимала раздражение Панацеи, но так же видела и то, что как бы та себя не накручивала, она не может по настоящему злиться на юношу лежащего на кушетке. Причина подобного скорее всего банальна. Парень ей подсознательно нравился, без сексуально подтекста и без контекста мужчина-женщина. Просто они были похожи, очень похожи, это отчетливо было заметно, особенно когда Эми наклонилась над Джоном Милнером. Лица обоих покрывают веснушки, причем этот факт ни его ни её совсем не портит, а наоборот придает привлекательности. У обоих светло зеленые глаза, губы похожей формы. Если бы не совсем иная форма носа у Джона, то их можно было бы принять за брата и сестру.
Отметив эту деталь, Суинки тут же внутренне встряхнулась и сделала себе зарубку в памяти. Она была достаточно информирована, и знала, что Эми приемный ребенок в семье, и к тому же догадывалась, кто был её настоящим отцом. И если похожесть этих двух молодых людей не простое совпадение, то чем бы сегодня не закончилась эта история, которая неожиданно перевернула все её планы на день, к этому Милнеру надо будет присмотреться очень и очень внимательно.
Да, прежде чем зайти в эту палату, директор изучила всю доступную информацию, которую успели накопать, и знала, что парень сирота. Мать Лара Милнер, погибла семь лет назад. Отец Патрик Милнер, умер естественной смертью, от рака легких, как три месяца. Была еще младшая сестра Лайза, случайно погибшая два года назад в возрасте двенадцати лет, в результате разборок банд. Вроде, на первый взгляд, эта семья никак не связана с тем о ком она подумала, но далеко не все является тем, чем кажется на первый взгляд. Жаль отца Джона кремировали, а то она бы не удержалась и подала запрос на эксгумацию тела и провела тест ДнК. Чтобы выяснить, является ли Патрик Милнер его реальным биологическим отцом.
Впрочем, эти размышления конечно любопытны, но она сейчас здесь не за этим.
В её боку резко стрельнуло, и как бы Суинки не владела своим лицом, в этот раз она не смогла удержаться от гримасы боли. Что не осталось незамеченным Эми.
— Может вы все же передумаете? — Тут же отреагировала та и приглашающе протянула руку.
Директор едва удержалась от того, чтобы не отшатнуться от этой руки, которую ей протянула девушка, искренне желающая ей помочь.
— Нет, Эми, я не передумала.
Здоровье Эмилии Суинки мягко говоря оставляло желать лучшего. А если быть откровенным, то её организм работал почти исключительно на железной воле. Количество травм, болезней и подобного, у неё буквально зашкаливало. Она знала, что Панацее по силам её вылечить, избавить от постоянной боли. Знала, но никогда, пока она в здравом уме, она не позволит кейпу что-то сделать с собой, даже если это “что-то” делается из совершенно искренних побуждений.
Никто не знал, как она на самом деле относится к паралюдям и если бы это стало известно, то скорее всего её бы отправили в почетную отставку. Эмилия ненавидела кейпов, презирала их с силой близкой к фанатизму. И если знать её историю, она как никто другой имела полное право на подобные чувства. Во многом именно поэтому она и работала на этой должности, в которой могла, пусть и не в полной мере, но контролировать действия хотя бы некоторых из них.
— Как передумаете, обращайтесь ко мне в любое время! — С присущей юностью горячностью ответила ей Панацея.
— Как только так сразу. — Внешне полностью серьезно, кивнула ей Суинки, и девушка даже не поняла всю глубину сарказма, вложенного директором в эту фразу. — Но вернемся к твоему пациенту.
— Он уже приходит в себя. Будет немного ослаблен день или два, но в остальном он в норме.
— Спасибо. Понимаю, ты занята, но все же, я бы попросила тебя остаться у нас, еще на полчаса. Ты же еще не обедала? — Эми утвердительно кивнула. — В нашем кафетерии сегодня замечательные оладьи, советую.
— Я… — Панацея сперва хотела возразить, но потом вспомнила с кем разговаривает и немного потупившись, опустила глаза в пол. — Хорошо, я схожу пообедаю. Но только полчаса!
— Беги, я не буду тебя задерживать. — Постороннему наблюдателю, ни за что было не разглядеть, что улыбка на лице Суинки насквозь фальшива.
— До свидания, директор.
Глава СКП Броктон-Бей с облегчением вздохнула, когда девушка посмотрев на неё с искренней жалостью, прошла мимо двух охранников у дверей и покинула комнату. “Хорошо, что она столь юна и неопытна, все принимает за чистую монету” — подумала Суинки, — “И не пришлось её выставлять более грубо”. Какими бы союзниками “Новая Волна” не была, сейчас Джон Милнер это забота СКП, а теперь, после его выходки, её личное дело!
— Я знаю, что вы очнулись молодой человек. Вас выдает подрагивание ресниц. — Обратилась директор к лежащему на койке, предварительно отсчитав про себя до тридцати, после того как Панацея покинула палату.
Парень дернул руками, затем ногами, понял что прикован к постели и только потом открыл глаза.
— Во-о-о-ды. — Прошептал он.
Эмилия дала знак стоящему у неё за спиной оперативнику и тот поднес стакан к губам юноши. Директор внимательно наблюдала, как он жадно пьет воду. Она конечно не была профессиональным психологом, но кое что понимала и сейчас следила за его реакциями. Ей показалось, что он ведет себя не так как по её мнению должен вести себя человек, который меньше чем полчаса назад пытался себя убить. Но что конкретно было не так в его поведении, она точно сказать не могла.
Допив воду, Джон прочистил горло, оглядел палату немного мутным взором, провел языком по губам, затем скрутил его в трубочку, затем улыбнулся с небольшой долей облегчения и спросил.
— Как вы меня… — Но тут же прервался и закончил. — Ясно… Панацея.
— Спасибо, что показали мне, что ваше мышление в норме. — Тут же отметила Суинки, и от неё не укрылось, как дернулась щека у юноши, после её фразы. — Это было необходимо? Пытаться убить себя?
Джон поднял на неё взгляд, сфокусировался, и затем улыбнулся. И столько в этой улыбке было облегчения, что даже такой прожженный циник как Суинки и та почувствовала эту эмоциональную волну.