Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская

де Сад Маркиз Донасьен Альфонс Франсуа

В послесловии автор отчасти объясняет свое отступление от исторической правды: «Знай, читатель: роман, только что тобою прочтенный, основан на подлинных событиях, случившихся в XI веке. Однако подлинная Аделаида обладала столь испорченной натурой, что автору пришлось заново сочинить ее образ, дабы он не противоречил нынешним понятиям о добродетели. Произведя значительные изменения и добавления, автор решил приписать заслуги сочинителя настоящей истории себе». Следовательно, есть основания полагать, что исторический колорит подвергся искажениям в угоду добродетели. Для склонных к морализаторству и рассуждениям писателей XVIII столетия подобные изменения вполне естественны, но в случае с автором «Аделаиды Брауншвейгской» приверженность к добродетели кажется если не странной, то непривычной.

Ибо автор — скандально известный маркиз Донасьен Альфонс Франсуа де Сад (1740–1814), чьи сочинения приводили в панический ужас современников. «Вложите перо в когти Сатаны или же злейшего врага человечества, и то он не сможет сочинить хуже», — с содроганием писал о произведениях маркиза его современник Луи-Себастьян

Мерсье. «120 дней Содома» (1785), «Жюстина, или Несчастия добродетели» (1791) (вторая редакция «Злоключений добродетели», 1787), «Философия в будуаре» (1795), «Новая Жюстина, или Несчастья добродетели», продолженные «Жюльеттой, или Преуспеянием порока» (1797–1799, десять томов описаний самого безудержного разврата, иллюстрированного 101 непристойной гравюрой)… В этих основополагающих романах, создавших де Саду печальную славу творца разрушительной философии зла, с беспримерной откровенностью и жестокостью описывались преступные эротические страсти, а герои-либертены, утверждая торжество порока над добродетелью, неустанно мучили и истребляли бесчисленных безликих жертв. Философствуя на темы эротических фантазий, либертены затягивали в сеть своих рассуждений читателя, заставляя его окунуться в самые черные бездны человеческого разума.

Постоянное возвеличивание порока, оправдание самого отвратительного насилия, философские выкладки, подводившие к выводу, что понятия «хорошо» и «плохо» — относительные и зависят от множества обстоятельств, нападки на религию и отрицание Бога — вот основные составляющие «программных» сочинений маркиза, навлекшие на него гнев властей. И кто бы ни правил во Франции — монарх, революционеры-якобинцы, Директория или Наполеон, проповедь вселенской философии зла не устраивала ни одно правительство, равно как и свободолюбивая, своевольная, своенравная, вспыльчивая и эгоистическая натура маркиза, в результате чего почти тридцать (из отпущенных ему 74 лет жизни) де Сад провел в заточении.

Однако сам маркиз постоянно отрекался от своих «программных» и наиболее дорогих его сердцу произведений, где ярче всего воплотилось его отчаянное стремление к свободе, громче всего звучали проповеди запретного образа жизни и царил доведенный до исступления дух отрицания, «…я сделал такую вещицу, которая способна свести с ума самого дьявола», — писал он о «Несчастьях добродетели» и тут же добавлял: «Я отрекаюсь от нее». Он даже сделал приписку к заголовку «Философии в будуаре»: «Посмертное произведение автора „Жюстины“». Но ему не поверили, а некоторые даже посчитали выдумку удачным рекламным ходом, ибо «Жюстина» продавалась необычайно хорошо. Когда же одна из газет дерзнула похоронить маркиза, тот немедленно разразился грозной отповедью, опровергнув как сообщение о собственной смерти, так и свое авторство «Жюстины». И хотя обе «Жюстины», «Жюльетта» и «Философия в будуаре» вышли без имени автора (рукопись «120 дней Содома», утерянную во время разрушения Бастилии, издали только в 1904 году), а де Сад всю жизнь публично отрицал свою к ним причастность, его авторство ни для кого не являлось секретом.

Но перу жаждавшего литературной славы маркиза, с легкостью сменившего во время Революции свой титул на звание «гражданина литератора», принадлежат не только сочинения, несовместимые с общепризнанными принципами морали. Есть мнение, что Сад, сознательно отвергавший все общественные и литературные условности, выступал в роли порнографа с целью проторить дорогу сочинениям, под которыми он был готов поставить свое имя. Впервые завесу анонимности де Сад приоткрыл в 1795 году, издав роман в письмах «Алина и Валькур», автором которого значился «гражданин С***», что, впрочем, не ввело никого в заблуждение. Полностью же имя маркиза появилось на титульном листе сборника новелл «Преступления любви» (1800): «Д. А. Ф. Сад, автор „Алины и Валькура“». Примерно в одно время с «Преступлениями любви» маркиз стал готовить к изданию «именной» сборник смешных рассказов в духе Боккаччо, но при жизни автора он так и остался неопубликованным (26 сохранившихся рассказов были изданы в 1927 году под названием «Короткие истории, рассказы и фаблио»).

В апреле 1803-го де Сад оказался в Шарантонской лечебнице для душевнобольных с диагнозом «безумие либертена»: ничего иного инкриминировать шестидесятитрехлетнему маркизу полиция не могла. Но, несмотря на то что последние десять с лишком лет жизни де Саду пришлось провести в окружении людей с умственными расстройствами, маркиз продолжил писать, и, судя по количеству сохранившихся набросков и романов, работоспособность его, как всегда, была исключительной. В Шарантоне он создал еще один «программный» труд в десяти томах под названием «Дни в замке Флорбель, или Разоблаченная природа» (1807); по словам префекта полиции, приказавшего конфисковать рукопись, это было «адское сочинение, наполненное жестокостями, богохульствами и нечестивыми речами». В Шарантоне были написаны и исторические романы — «Маркиза де Ганж» (1813), «Тайная история Изабеллы Баварской», и «Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская». Все три сочинения предназначались для печати, а потому с самых первых страниц все три строги и сдержанны как в языке, так и в содержании и вписываются в рамки вполне приемлемой морали. Более того, в них автор не только не выступает апологетом зла, но и разоблачает злодеяния порока, и в угоду добродетели даже изменяет историю: в «Аделаиде Брауншвейгской» создает привлекательный образ главной героини, а в «Маркизе де Ганж» карает главного преступника, который в реальной жизни остался безнаказанным.

Все три романа создавались человеком, на склоне лет пожелавшим наконец избавиться от репутации порнографа, чтобы с полным правом именоваться литератором. «Старость редко бывает приятной, — писал де Сад, — ибо

с ее приходом в нашей жизни наступает такое время, когда более невозможно скрыть ни единого нашего недостатка. Все источники, способствовавшие созданию впечатления, исчерпались; остались лишь подлинные чувства и добродетели. Большинство характеров терпят крушение еще до окончания жизненного срока, а посему мы часто видим у людей преклонного возраста души низменные и беспокойные, кои, подобно грозным призракам, обитают в наполовину разрушенном теле. Но когда к старости нас подводит благородная жизнь, тогда старость подобна не упадку, но началу бессмертия». Вряд ли маркиз полагал свою жизнь добродетельной, но в бессмертие своих сочинений он, скорее всего, искренне верил. «Мои труды, в отличие от ваших добродетелей, приведут меня к бессмертию, а добродетели, хотя они и предпочтительнее, не приведут туда никогда», — писал он своему младшему сыну Клоду-Арману, когда тот в очередной раз с возмущением высказался в адрес его «непристойных» писаний. Строки эти созвучны словам, вложенным де Садом в уста принцессы Саксонской: «…История на скрижалях своих запечатлевает для потомков добродетели, изумившие мир, хотя чаще всего именно эти добродетели несут ему оковы. <…> Благодеяния бледнеют на фоне преступлений героя». Тон сочинений сменился, но образ мыслей автора остался прежним: за спинами ходульных образов добродетельных персонажей все так же произрастала философия вселенского зла. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь тридцать лет назад маркиз написал: «Мой образ мыслей — это плод моих размышлений, он порожден моим образом жизни, моей природой. И я не в состоянии его изменить; если бы я это сделал, это был бы уже не я».

Судьба последних романов де Сада сложилась по-разному. При жизни маркиза вышел только «Маркиза де Ганж», но почему-то без имени автора, хотя тот отнюдь не намеревался отрекаться от него. Роман «Тайная история Изабеллы Баварской» увидел свет в 1953 году, а «Аделаида Брауншвейгская» — в 1954-м, в Вашингтоне, в переводе на английский и в том же году переиздан в Лондоне; на языке оригинала роман появился только в 1964-м, хотя о существовании обеих рукописей было известно задолго до их публикации. Во «Всеобщем биографическом словаре» Мишо (1825), в статье, посвященной де Саду, в частности, говорится: «…два исторических романа, которые, как кажется, являются последними работами маркиза де Сада: „Изабелла Баварская, королева Франции“, 3 тома, и „Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская“, 2 тома. Сюжеты их мрачны и ужасны, однако, как и в рукописях (театральных пьес. — Е.М.),о которых мы только что написали, в них нет ничего, что оскорбляло бы нравы или религию».

В архивах семьи де Сад сохранилось две рукописи «Аделаиды Брауншвейгской», обе они описаны известным биографом маркиза Жильбером Лели. Рукопись, выполненная автором, имеет заголовок: «Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская, история, случившаяся в XI в. Париж, 1813» и состоит из двух тетрадей из тонкой бумаги верже в картонных обложках зеленоватого цвета с мраморными разводами, объемом соответственно 214 и 275 страниц. На каждой странице размером 18, 5 на 24 см содержится от 18 до 20 строчек, вмещающих около 150 слов. В рукописи имеется многочисленная правка, а в нескольких местах правка нанесена на широкие полоски бумаги, наклеенные поверх исправляемого текста. Кое-где листы вырваны, однако в нумерации страниц лакун нет. В первой тетради имеется карта курфюршества Саксонского, нарисованная тушью. На отдельном листке составлен список персонажей романа, а на обороте этого листка рукой де Сада написано: «Я начал это произведение 1 сентября 1812 года; черновик был окончен 4 октября; 8 дней, до 12 октября, я правил черновик, а 13 октября 1812 начал переписывать набело и завершил работу 21 ноября. На переписку ушло тридцать девять дней. 4 декабря работа была завершена, и я отправил черновик на полку. В общей сложности работа заняла три месяца и 4 дня». Второй экземпляр, состоящий из двух тетрадей из тонкой бумаги верже, без обложек, соответственно 116 и 189 страниц размером 18,5 на 24 см, выполнен неким сьером Дампмартеном, в нем имеется небольшая правка, сделанная рукой автора. Подписав свое имя на двух титульных листах, переписчик также выводил начальную букву собственного имени на нижнем поле каждой нечетной страницы.

Рукопись «Аделаиды Брауншвейгской» оспаривает у «Изабеллы Баварской» звание последнего романа маркиза. По мнению Жан-Жака Повера, издателя первого собрания сочинений де Сада, хотя рукопись «Изабеллы Баварской» и датирована 1813 годом, а последнюю правку автор внес всего за месяц до смерти (наступившей 2 декабря 1814 г.), создана она была значительно раньше, а в 1813 году всего лишь извлечена на свет и подготовлена к изданию. Несмотря на то что даты, проставленные на рукописях, указывают, что редакция «Изабеллы Баварской» сделана после редакции «Аделаиды Брауншвейгской», почерк «Изабеллы» более уверенный, а замысел автора прослеживается значительно яснее. Призывая на помощь заметки самого Сада, Повер отмечает, что об «Аделаиде» автор пишет: «Я начал это произведение», и далее говорит о черновике и переписке набело, в то время как в рукописи «Изабеллы» он сообщает только о «переписке набело», то есть так, словно речь идет о тексте, составленном задолго до того, как автор принял решение опубликовать его. «Таково мое мнение, хотя доказательств у меня нет», — пишет Повер, называя созданную в рекордно короткие сроки «Аделаиду Брауншвейгскую» последним романом де Сада. Впрочем, когда говорят о сочинениях де Сада, всегда остается место для гипотез, особенно если речь заходит о рукописном наследии, находившемся в Шарантоне. Ибо после смерти де Сада значительное количество его бумаг было либо сожжено по настоянию Клода-Армана, либо продано с торгов, либо попросту украдено из префектуры, куда их доставили из больничных апартаментов маркиза.