Аделаида
Шрифт:
– Польщён, весьма польщён…
Аделаида внезапно занервничала. Впервые в жизни, пожалуй, двое мужчин разговаривали при ней, но не о ней.
– А я вот ваших книжек не читала! – выпалила она. – И ничуть о том не сожалею.
– Нашла чем хвастаться, – улыбнулся Дэн и добавил фразу, которую Деля ненавидела со времен школы, – Впрочем, хорошеньким девушкам достаточно сознания того, что весь мир рухнет к их ногам, даже если в голове у них будет гулять ветер. Не так ли?
Аделаида смерила парня уничтожающим взглядом:
– Вы, сэр, искали меня именно для того, чтобы оскорбить?
– Ну что ты! Просто я быстро справился с заданием и решил получше познакомиться с яхтой.
Док внезапно громко расхохотался и похлопал парня по плечу, а Аделаида растерялась окончательно. Михаил приобнял за плечи и её тоже, почти стукнув молодых людей лбами:
– Дэн прав, моя дорогая девочка! И ты права. Нашу с тобой личную беседу мы продолжим чуть позже, а вы пока погуляйте. А то совсем нехорошо. Одна сидит на строгой диете, второй отказывается от завтрака. У вас обоих может развиться анемия. Так что гуляйте, гуляйте!
Доктор тяжело оторвался от перил и направился в сторону обеденного зала. На маленьком пятачке повисло неловкое молчание.
– Я, правда, тебя обидел? – поинтересовался Дэн. – Не сердись. Это всё мой дурацкий характер. Я привык говорить, не раздумывая. Это компенсирует те мучительные размышления, которыми моя голова забита во время работы над книгами.
– Хотите… хочешь я покажу тебе Жужу? – неожиданно для себя спросила Деля.
– Конечно! А он не кусается?
– Нет, – рассмеялась Аделаида. – Но с Жужей нужно держать ухо востро. Не успеешь сообразить, как тебя расплющит о борт.
– Я догадался! – обрадовался Дэн. – Жужа – это твой ручной дельфин? Я прав?
– Не совсем так, – улыбнулась Аделаида и про себя подумала, что идея с дельфином ей чертовски нравится и нужно будет поручить Генри или кэпу купить ей такую игрушку.
Пока пара поднималась к бассейну с Жужей, Деля снова и снова ловила себя на мысли о том, что нынешний круиз не такой как всегда. Он начинал ей НРАВИТЬСЯ. И Дэн к этому «нравиться» не имел никакого отношения. Скорее, её поведение с Дэном стало следствием этого «нравиться». Но что послужило толчком? Что вообще происходит? Аделаида ответа не находила.
**
Нани стремительной пантерой прошлась по каюте. Что ж, время смыть с лица эту противно пахнущую спермой маску из семенников кита, и натянуть другую – любезной хозяйки этого отвратительного круиза. Каждый раз, каждый этот чёртов раз, она божилась себе, что это путешествие будет последним. Но возникал новый заказчик, появлялись новые «аргументы» и всё повторялось заново. Ей давно пора остановиться! Мировая слава лучшего искусствоведа, лучшей галерейщицы и аукционистки и так принесла ей баснословные деньги. Куда уж больше.? Если сложить её личный миллиард с четвертью, да прибавить к нему восемь миллиардов мужа, да неполный миллиард … дочери – хватит на десять жизней? Так зачем? Зачем снова рисковать, балансировать на грани добра и зла? Это было увлекательно в двадцать пять лет, восхитительно в тридцать. Но сегодня Анне уже пятьдесят. Большая половина жизни позади. Так к чему эта гонка? Тем более, что со своей безупречной биографией, хотя и созданной по абсолютно фальшивой, высосанной из пальца легенде, Анна и так играет в кошки-мышки с законами уже не одного десятка стран мира.
Да, она обожает своего супруга, не смотря на то, что ему сегодня уже почти семьдесят. Раджа невозможно не любить. Да, она гордится… дочерью, но и то лишь потому, что воспитала Аделаиду так, что отклонения в её больной психике почти никому не видны.
Никому? А что если этот знаменитый Эткинд сумеет сделать невозможное, но с результатом абсолютно противоположным тому, на который рассчитывала сама Нани? Что если Деля не просто вернётся в норму, но и вспомнит?
Хотя нет, чушь собачья. Анна проштудировала сотни книг по физиологии и во всех из них черным по белому было написано, что ребенок начинает осознавать себя в возрасте от двух лет. Десятимесячные младенцы не имеют памяти.
Да, но Аделаида была уже достаточно взрослой, чтобы подслушивать разговоры Нани и Раджа, а потом задавать неуместные вопросы. И наивный Радж давал ребёнку вполне правдивые ответы, но брал с дочери смертельные клятвы, что она никому ничего не расскажет. Боже, как глупы они были! Доверить все секреты семьи психически больной девочке.
Нужно еще раз обстоятельно побеседовать с Доком. Возможно, если ему заплатить вдвое больше, он будет действовать только в тех рамках, которые ему обозначит Нани?
Господи, голова идёт кругом!
Миллиардерша решительно вошла в ванную комнату, взяла ватный диск и придирчиво осмотрела себя в зеркало. Да, современная косметология творит чудеса. И то, что можно было исправить, Нани давным давно исправила. Но она всегда помнила бабушкину фразу о том, что еврейки хороши от 14 до 18, и от 40 до 50. Украинки расцветают именно в 18 и цветут аж до 35. Анне повезло. Имея в роду папу украинца и еврейскую маму, она умудрилась прекрасно выглядеть и в юности, и в тридцать, и еще пару лет назад. Но сейчас, достигнув возраста, о котором баба Шура умалчивала, Нани с ужасом стала замечать, что её аппетитный зад оплыл, увеличился и повис ниже позвоночника кулем. Возле колен образовались какие-то жирные складки, а на затылке, там где шея становится спиной, стал отчетливо прорисовываться самый настоящий горб. Впрочем, девять из десяти этих проблем можно было бы легко избежать, если бы в своё время Анна не поклялась обожавшему её Раджу более никогда не ложиться под нож хирурга.
Аделаиде было тогда лет четырнадцать, а Нани только-только вошла во вкус больших и, что важно, собственных денег, и посему решила, что подарит себе и дочери удовольствие сделаться чуточку красивее. Деле врачи должны были изменить форму носа, который казался и матери и дочери чуть великоватым и неопрятным, а самой Анне пришла в голову мысль вставить грудные импланты (Радж всегда любил большую грудь). Операции матери и дочке назначили на 8 июля 2000 года в одной из самых дорогих и фешенебельных клиник на Филиппинах. Ровно в 10 утра им дали наркоз, а ровно в 13-49 на остров Лусон обрушился тайфун «Кироги» с цунами высотой боле 10 метров. Клинику спасло только то, что она находилась в глубине острова. Но подача электричества и, соответственно, кислорода в маски, которые находились на лицах прооперированных пациенток прекратилась. Доктор Тайсон находился в палате рядом с Аделаидой, поэтому с ней всё обошлось довольно легко. А вот о Нани забыли. Забыли ровно на те критические две с половиной минуты за время которых, без доступа кислорода ома бы легко могла отправиться к праотцам.
Когда Радж узнал обо всём – поседел за одну ночь. И взял с жены клятву никогда более, ни при каких обстоятельствах не рисковать своей жизнью и здоровьем только затем, чтобы доставить ему удовольствие. И Анна поклялась.
В этот момент в каюте раздалась мелодичная трель телефонного звонка. Судя по мелодии, звонили с капитанского мостика.
– Алло, кэп. Что произошло? – голос Нани мгновенно, по привычке, превратился в медовый.
– Хэллоу, мэм! В зоне видимости яхта с катарским флагом. Просит контакта. Что ответить?