Аделаида
Шрифт:
– Ничего не понимаю? – теперь Дэну уже не нужно было разыгрывать удивление – Какой гипноз? Какого чёрта?
Аделаида вдруг почувствовала, что всё очарование сегодняшнего утра тает прямо на глазах, а ледяная пустота, в которой ей столько
– Да, детка, конечно, – проворковала её мать. – Но к 15-00 будь, пожалуйста готова. Мы должны нанести официальный визит одному катарскому шейху…
Последней фразы Аделаида уже не слышала. Она выскочила в просторный холл перед винным погребом, пересекла малахитовую гостиную перед библиотекой и внезапно замерла, впечатавшись в чью-то ароматно-мускусную, шелковистую и волнующую плоть. Да что там плоть – гавань! Она угодила в распростёртые руки, словно в люльку, и с испуганным стоном приподняла лицо.
– Мисс Аделаида? – раздался самый сексуальный из всех слышимых ею раньше, голос.
– Кто вы? – Деля попыталась освободиться из объятий, а когда ей это удалось, мгновенно почувствовала себя обделённой.
– Видимо, еще один поклонник вашей небесной красоты.
– Откуда вы взялись здесь?
– С «Сириуса».
– Со звезды? – уточнила Аделаида, почему-то совсем не удивившись.
– В какой-то мере, да, – рассмеялся прекрасный незнакомец.
– А
– В данный момент именно затем, чтобы лично пригласить вас на «Сириус».
– Я сплю? Или вы шутите? – внезапно Аделаида почувствовала сильное головокружение. Настолько сильное, что пошатнулась, снова угодив в объятия незнакомца.
– Вы побледнели, хабиби! Я позову вашу маму!
«Разве посланники небес могут звать на помощь родителей?», – подумала Аделаида, теряя сознание.
**
Девушка очнулась от резкого запаха нашатыря и увидела, словно в тумане, расплывающиеся лица мамы, Дока и Дэна.
– Ну, слава Богу! Как же ты нас испугала! – проворчала Нани, прикладывая влажное полотенце ко лбу дочери.
– Я вам уже говорил, что все эти жесткие диеты доведут её до анемии. Вы в могилу её загоните.
– Не смейте повышать на меня голос, Док! Деля всегда плохо чувствовала себя перед грозой. С самого раннего детства. А в этом климате грозы переносятся еще хуже. Хорошо, что на пути к Пу, мы уже вечером сможем пришвартоваться у Канкуна, и девочка хотя бы ночь проведёт без болтанки.
После этой фразы Михаил произнёс то, что ещё утром репетировал в своей каюте. Произнёс театрально, с надрывом, с хорошо продуманной паузой и пристальным всматриванием, вбуравливанием в глаза Нани:
Конец ознакомительного фрагмента.