Адепты. Эзотерическая традиция Востока

Холл Мэнли Палмер

В произведениях Вана разбросаны и другие довольно многочисленные упоминания о характере и достижениях истинно мудрого. Ниже приводятся наиболее типичные высказывания.

«Мудрец возвращается в исходное состояние интуитивного познания и таким образом тем более воздерживается от наложения собственных идей.

Созерцание (пустота) при интуитивном познании есть великая пустота неба, а отсутствие желания в интуиции есть отсутствие формы неба».

«Когда мудрец или добродетельный человек попадает в испорченный век, его обхождение с людьми и реакция на события порой уклончивы, но его образ действий всегда был только прямым».

«Всеведение мудреца имеет отношение только к естественному закону; его всемогущество связано исключительно с естественным законом. Ум мудреца пытлив и ясен, поэтому он во всех вещах осознает место естественного закона и полностью осуществляет

его на практике» [228] .

Если резюмировать позицию китайцев по отношению к конфуцианским мудрецам, буддийским лоханам и даосским бессмертным, то становится достаточно очевидным, что эти три группы, каждая по-своему, подтверждали одну и ту же основную концепцию или исходное положение. Все они считали, что существует два вида знания: первое — традиционное, а второе — эзотерическое, или мистическое. Далее, они учили тому, что второй вид превосходит первый, что он всегда существовал в мире и передавался через просвещенные ордена или иерархии достойных почитания учителей.

228

См.: F.G.Henke.«The Philosophy of Wang Yang-ming».

Эти учителя в свою очередь черпали вдохновение в тайных источниках. Следовательно, за внешней стороной учения для непосвященных скрывались священные знания, которые открывались только в символической, или аллегорической, форме, причем эти знания составляли высшую науку или способ полного обновления человека. Судя по этим воззрениям, китайские мудрецы становятся восточными двойниками западных Адептов, или знатоков науки наук. Полностью овладев этим знанием, человек может выйти за пределы земных ограничений и стать сознательным орудием исправления общества и реставрации Золотого Века.

Древние Мастера

Сильное влияние на культурную жизнь Китая оказывали три направления этической мысли. Первым был мистицизм Лао-цзы, вторым — этическое учение Конфуция, а третьим — идеалистический агностицизм [229] . Эти системы смешивались, разделялись и снова смешивались, пока, наконец, не слились в триединство. Составные части уже невозможно полностью различить, но результатом этой тонкой алхимии является китайский образ жизни.

Религия и искусство всегда были тесно связаны. Различные школы китайской мысли в совершенстве отображены многими художниками, но лишь немногих из них помнят по именам, в то время как большинство живет только в своих произведениях. Именно поэтому тот, кто первым создал восхитительную картину под названием «Дегустаторы уксуса», так навсегда и останется неизвестным. Однако эта идея столетиями увековечивалась многими талантливыми интерпретаторами.

229

Идеалистический агностицизм— учение о непознаваемости истинного бытия, то есть о трансцендентности божественного.

На наиболее известном в наши дни рисунке изображены три важных старых господина, стоящих вокруг бочонка с уксусом. Двое из этих внушительных старцев изображены почтенными и с бородками в китайской манере, а у третьего вокруг головы нимб.

Дегустаторами уксуса являются Лао-цзы, Конфуций и Будда. Бочка — это жизнь. Каждый помешивал содержимое пальцем, а потом пробовал его на вкус. Каждый высказывает мнение о вкусе уксуса сообразно главной концепции своей философии.

Будда, поднеся уксус к губам, объявил его горьким. Конфуций, проделав то же самое, важно заявил, что он кислый. А Лао-цзы, посмаковав его на языке и оценив напиток, категорически возвестил, что он сладкий. С этого момента интерпретация картины переходит в утонченную атмосферу высшей психологии.

Возможно, Будда находил существование чуть более горьким, чем оно было на самом деле, ибо китайский разум, жаждущий немедленного удовлетворения, склонен искать такой покой в видимых сферах. Называя уксус кислым, Конфуций констатировал факт. Он не вдавался в подробности и не морализировал относительно вкуса жизни. В убеждениях этого мудреца было мало сверхоптимизма и еще меньше сверхпессимизма. Он почти ни на что не надеялся и, случалось, находил больше, чем ожидал. Тем более тонкое чувство юмора проявлял Лао-цзы. В даосизме существовало убеждение, что алхимия сознания преобразует основную субстанцию мирской суетности.

Поэтому Лао-цзы попробовал уксус и объявил его сладким. Кто-то сказал бы, что он сумасшедший, другие — что он лжец, а все прочие — что он утратил вкус. И все были бы неправы. Ибо лукавый старый ученый вполне сознавал мудрость своих убеждений.

Итак, среди исторических мудрецов Китая эти трое — Лао-цзы, Конфуций и Будда — составляют великую триаду. Думающий китаец не выбирает между ними. Он берет от каждого сообразно с личной потребностью и обстоятельствами дела. Если одна вера — хорошо, то две — лучше, а три — просто замечательно. Так что разумно почитать трех древних учителей, возвеличенных поклонением на протяжении веков, считающихся настоящими, пусть даже и не облеченными царской властью суверенами, правящими империей реальности.

Лао-цзы

Все, что связано с Лао-цзы, туманно и окутано тайной. Полагают, что он родился в 604 г. до н. э. и, следовательно, был современником Пифагора. Он происходил из простой семьи и, говорят, родился под персиковым деревом. О его рождении возвестили чудесные события, в особенности огромная комета, а похожая на нее косматая звезда предвестила его уход. С появлением в даосизме метафизических спекуляций [230] этого непонятного мудреца наделили весьма пленительной индивидуальностью и стали верить, что он является смертным ученикам в снах и видениях, а также что он участвует в различных рискованных затеях, связанных с алхимией, и в деятельности Восьми Бессмертных.

230

Спекуляции(лат., созерцание, наблюдение) — тип построения знания без обращения к практике, то есть при помощи рефлексии.

В общем, картина складывается настолько запутанная, что некоторые осторожные писатели уже усомнились в историческом существовании Лао-цзы. Похоже, однако, есть все основания считать реальной личностью этого эксцентричного мудреца, который вел себя так, что вскоре оказался окруженным легендами и мифами.

Профессор Р.К.Дуглас, например, цитируя некий ранний источник, делает ряд интересных замечаний по поводу различных названий мест, связанных с Лао-цзы. При переводе сложных китайских символических знаков оказывается, что Лао-цзы родился в деревушке, называвшейся «Удрученная доброта», в «Уезде жестокости» в «Округе горечи» и в «Государстве Страдания» [231] . Странно, конечно, что из разных названий можно составить столь удачную и наводящую на размышления композицию, но некоторым кажется очевидным, что подобные сведения о рождении следует воспринимать как аллегорические. Это, однако, не неизбежный вывод, так как каждое из сложных сочетаний китайских иероглифов можно перевести по-разному.

231

См.: «Confucianism and Taoism».

Рис. 2. Лао-цзы, Будда и КонфуцийТри великих учителя Китая со свитой.

Согласно одному даосскому преданию, появление Лао-цзы в конце правления династии Чжоу было его десятым воплощением. Возможно, идея десятого воплощения имеет индусское происхождение и ее следует связать с десятым воплощением Вишну, которое, как считали, произойдет в будущем и ознаменует пришествие учителя мира, или аватары. В более позднем даосизме встречается совершенно иное описание предыдущих воплощений Лао-цзы. Примерно в 1230 г. от рождества Христова между буддистами и даосами возникли разногласия на почве ряда картин, изображавших восемьдесят одно воплощение Лао-цзы. На этих рисунках встречался и Будда как одно из олицетворений почтенного даосского Адепта. Буддисты справедливо возмущались, но дело было в конце концов прекращено. Манихеи тоже попали в это курьезное положение, когда дали понять, что основатель их секты Мани является воплощением Лао-цзы [232] .

232

См.: A. Waley. «The Travels of an Alchemist».