Адмирал Империи 33
Шрифт:
Тараны представляли собой поистине циклопические конструкции, созданные на базе списанных линкоров прошлых поколений. Все, что не было жизненно необходимо для единственной цели этих исполинов — пробивать крепостные стены неприятеля, безжалостно срезалось, освобождая место для дополнительной защиты и усиления конструкции. Вооружение полностью демонтировалось за ненадобностью, ведь тараны не предназначались для классического космического боя. Вместо этого инженеры многократно увеличивали толщину и прочность корпусов, покрывая их дополнительными слоями из сверхтвердой нимидийской брони.
Получившиеся
Все то время пока мы готовились к штурму, американцы не сидели на месте. Они малыми группами вылетали из-за стен «Форта Монро» и пытались атаковать русские корабли совершенно в разных местах, но особого успеха в таких постоянных вылазках не имели.
Смельчаки из гарнизона осажденной крепости то и дело бросались в самоубийственные рейды, стремясь прощупать слабые точки в оцеплении русской эскадры. Небольшие мобильные группы из крейсеров и фрегатов проскальзывали сквозь бреши в блокаде и наносили молниеносные удары по отдельным нашим кораблям, после чего так же стремительно ретировались под защиту модульных стен своего «вагенбурга». Расчет был на то, чтобы постоянными уколами измотать осаждающих, заставить их рассредоточить силы и в какой-то момент допустить фатальный просчет.
Однако все эти потуги не приводили к сколь-нибудь ощутимым результатам. Русские стойко отражали любые поползновения американцев, методично уничтожая их диверсионные команды. Потери гарнизона росли, но сама крепость по-прежнему оставалась неприступной. А вылазки ее защитников постепенно становились все более робкими и эпизодическими.
Возможно, дело было и в том, что моральный дух осажденных в связи с ранением их прежнего лидера Коннора Дэвиса и неведением относительно его дальнейшей судьбы сильно упал. А новоиспеченный временный командующий в лице вице-адмирала Элизабет Уоррен еще не успела заслужить в глазах экипажей истинного уважения и веры в свои силы.
Гнетущая атмосфера неопределенности и обреченности витала над флотом Уоррен. Люди, отрезанные от спасительной «Тавриды», оказались замурованными в гигантской бронированной ловушке наедине со своими страхами перед неизбежным концом. Офицеры из последних сил пытались подбодрить своих подчиненных, но их увещевания звучали все более фальшиво даже для них самих. О каком боевом духе могла идти речь, когда даже в высших эшелонах командования царили разброд и шатания? Адмиралы и капитаны кораблей исподволь осыпали друг друга упреками, перекладывали ответственность, бросались во все тяжкие от безнадеги и страха.
Имелась бы малейшая возможность — и большинство американских вымпелов давно бы разбежались кто куда, невзирая на приказы и присягу. Любой ценой вырваться из этого железного капкана навстречу призрачной надежде на спасение… Но, увы, «янки» были накрепко заблокированы внутри собственной крепости плотным кольцом превосходящих сил противника. Бежать было некуда — только на верную гибель от безжалостного огня русских бортовых батарей…
…Осаждающие тем временем деловито и планомерно готовились к решающему штурму.
— Атаковать нужно сразу со всех направлений, одновременно, — безапелляционно заявил Иван Федорович, присутствуя в качестве одного из командующих на очередном совещании на борту флагманского авианосца Дессе «Петр Великий». Голос Самсонов буквально сочился нетерпением, а глаза горели лихорадочным блеском, словно в предвкушении грядущей схватки.
Ему не терпелось поставить эффектную точку в затянувшемся противостоянии за «Екатеринославскую» и покрыть себя славой в ходе предстоящего штурма. Опьяненный будущими почестями, Иван Федорович и не думал считаться с неизбежными потерями среди личного состава. В его представлении лучшего способа увековечить свое имя в анналах русского космофлота, чем молниеносная и сокрушительная победа, добытая любой ценой, просто не существовало.
Я невольно поежился, представив себе, сколь многих достойных людей мы рискуем потерять, если пойдем на поводу у одержимого жаждой триумфа Самсонова. Бездумно бросаться на хорошо укрепленные позиции врага в лобовой атаке, не считаясь с потерями — в этом был весь Иван Федорович. Блестящий тактик, но скверный стратег, неспособный просчитать последствия своих действий дальше ближайшей баталии.
Между тем на совещании воцарилось молчание. Казалось, все его участники пребывают в некоторой растерянности, не решаясь открыто оспорить предложение командующего Черноморским флотом, но и не испытывая особого энтузиазма от перспективы штурмовать американскую твердыню в лоб.
Чувствуя, что еще немного — и горячая голова Самсонова увлечет за собой остальных, я решил вмешаться. В конце концов, на карту была поставлена не только судьба предстоящего сражения, но и жизни множества русских космоморяков. А я слишком хорошо помнил, каково это — терять боевых товарищей в огне бессмысленной бойни. И теперь просто не мог допустить повторения трагедии.
— Могу я высказать свое мнение? — неожиданно для всех поинтересовался я, обращаясь напрямую к командующему эскадрой. В наступившей тишине мой голос прозвучал неожиданно громко и отчетливо, заставив остальных участников совещания вздрогнуть и обернуться.
Адмирал Дессе смерил меня долгим испытующим взглядом, словно пытаясь просчитать причины столь неожиданной инициативы его крестника. Дессе не хотел очередного моего конфликта с Самсонов. Но, в конце концов, все же кивнул, давая разрешение продолжать.
— Даже самое трусливое и безобидное создание в Галактике будет драться до последнего, если оно окажется загнанным в угол, без малейшего шанса на спасение, — с расстановкой произнес я, обводя глазами притихших адмиралов и капитанов. — Американцы сейчас напуганы и дезориентированы. Многие из них, не будь на то приказа, охотно сложили бы оружие и сдались на милость победителей…