Адмирал Канарис - "Железный" адмирал
Шрифт:
Выступление Гитлера произвело столь сильное впечатление на военных, что некоторые решили даже, что фюрер фактически реабилитировал генералов Шлейхера и Бредова, убитых 30 июня 1934 года. Наверняка Гитлер убежден, что их расстреляли по ошибке, поэтому имена обоих офицеров следует занести на доски почета их родных полков, думали они.
Пышная постановка окончилась представлением оперы Вагнера «Тангейзер».
Канарис был глубоко потрясен искусством Гит-лера-оратора. Впрочем, не он один. Все вокруг были охвачены неистовым восторгом. Даже старый ворчун Фрич и тот убедился, что Гитлер сделал выбор в пользу вермахта. В среде высших военных нарождается культ Гитлера,
13 января Бломберг предложил вождю СС встретиться, чтобы в приятной обстановке, за пивом, «по-товарищески сплотиться», как писала «Фелькишер беобахтер». Попал на эту вечеринку и Канарис. Здесь он впервые увидел главнокомандующего «другой немецкой армией», с которой предстояло как-то уживаться военным,— Гиммлера.
Бломберг предложил ему прочитать доклад о задачах СС. Гиммлер сформулировал их обтекаемо, но все же присутствующие поняли: охранные отряды становятся опасной, могущественной силой. Организация СС превращалась в «государство в государстве». Люди Гиммлера просачивались всюду: их можно было встретить в партии и госаппарате, они жили во всех городах страны. Бывшие телохранители Гитлера все очевиднее становились новой— нетерпимой, надменной — властью в стране.
ский аппарат. Гиммлер, конечно, стремился создать особую централизованную имперскую полицию, независимую от административных властей и юстиции, но у него были могущественные противники.
Мы уже говорили, что Гиммлеру удалось взять под свой контроль все земельные полиции Германии. Однако в Пруссии пришлось считаться с тамошним премьер-министром Герингом (номинально он остался главой гестапо, и Гиммлеру пришлось именовать себя «заместителем начальника и инспектором»). На общегерманском уровне с ним также соперничал функционер НСДАП Вильгельм Фрик, который сам пытался подмять под себя полицейский аппарат страны и передать управление им своему ставленнику, группенфюреру СС Курту Далюге.
В министерстве рейхсвера знали, какие интриги плетутся вокруг имперской полиции. Погруженный в борьбу с Фриком и властными структурами, стоящими за ним (с 1933 года Фрик был министром внутренних дел Германии), Гиммлер вовсе не горел желанием мериться силами еще и с рейхсвером. Этим и воспользовался Канарис, чтобы наладить отношения с вождем «черномундирников». Без замирения с ним абверу было пока не выжить. Итак, ближайшие цели: улучшить отношения между абвером и СС, заметно поколебленные в последние полгода; по возможности письменно определить компетенцию обоих ведомств и разграничить сферу их полномочий.
реру, каким его часто представляют историки. Перед Канарисом стоял вежливый, по-своему, пожалуй, очаровательный человек, немного напоминавший школьного учителя. Среднего роста, крепкий, с одутловатым, отечным лицом, маленьким подбородком, он казался довольно мягким. Однако серо-голубые глаза, живо поглядывавшие из-за стекол пенсне, выдавали огромную силу воли, жесткость в решениях и поступках.
В школьные учителя Гиммлер все-таки не годился: малообразованный, он с ранних лет участвовал в деятельности полузаконных группировок, поднаторел в междоусобных интригах. Эта борьба занимала все его внимание, сужала кругозор. Он, например, совершенно не знал, да и не интересовался, как живут люди за границей.
Впрочем, Гиммлер и Канарис быстро нашли общий язык. Лидер СС согласился с большинством предложений своего собеседника. Да, надо распределить сферы влияния абвера, гестапо, СД. Конечно, необходимо наладить сотрудничество, обмен информацией. Стоит регулярно проводить совместные совещания, консультации.
Самому Гиммлеру было любопытно взглянуть на Канариса, уже прослывшего человеком хитрым, знающим свое ремесло, а «шпионские страсти» рейхсфюрер СС любил.
Такими же «романтиками шпионажа» были и люди, его окружавшие. В XX веке, пожалуй, только в коммунистических странах Европы да в Германии Гитлера высшие власти страны всерьез верили, что судьбами народов и государств можно без труда манипулировать с помощью своих надежных агентов — разведчиков и шпионов. Столь же старательно эти «просвещенные тираны» боролись с разведками других стран, которые якобы в любую минуту готовы были сменить государственный строй во вверенных им державах. Гиммлер, например, был уверен в могуществе британских спецслужб и хотел поднять свою секретную службу на такой уровень, чтобы она могла сражаться с агентами Интеллид-женс сервис на равных.
Начало тому было уже положено: отныне в деловой корреспонденции СС его ближайшего помощника Гейдриха величали не иначе как «С». Гиммлер вычитал в каком-то детективе, что именно так звали руководителя Secret Intelligence Service его ближайшие сотрудники. А чем Гейдрих хуже?
Немудрено, что столь наивному в шпионских вопросах человеку, как Гиммлер, понравился капитан Канарис — этот «сущий лис среди медведей прусской военной иерархии». Тут надо заметить, что Гиммлер так никогда до конца и не преодолел свое почти суеверное благоговение перед «прирожденным разведчиком». Именно поэтому в 1943 году он будет требовать от гестапо, заподозрившего Канари-са в нелояльности, прекратить всякую слежку за начальником абвера.
к * *
И все же, прежде чем заключать письменное соглашение между абвером и СС, рейхсфюрер направил Канариса к своему первому помощнику, руководителю гестапо и шефу СД группенфюреру СС Рей-нхарду Гейдриху. Канарис ждал этого. Более того, с тех пор как он вернулся в Берлин, он готовился к встрече со своим бывшим кадетом. Она обещала быть нелегкой. С одной стороны, его бывший ученик был умным, хитрым, очень честолюбивым человеком; судя по всему, он даже к Гитлеру относился довольно критически. С другой стороны, он — бессовестный манипулятор, интриган, умеющий добыть власть, яростный фанатик унификации. Он хотел прижать рейхсвер, чтобы никто не мешал ему создавать в стране тотальный полицейский режим.
И все же Канарис нашел подход к Гейдриху — благодаря случайной встрече в самом начале 1935 года. Как-то он прогуливался по Деллештрассе вместе с женой и вдруг заметил, что в его сторону направляется не кто иной, как сам шеф СД. Рядом с ним шла блондинка, толкавшая перед собой детскую коляску. Канарис изумился и воскликнул: «Боже мой! Да это же Гейдрих!» Тот приблизился и только теперь разглядел немолодую пару, стоявшую на его пути. По старой привычке Гейдрих щелкнул каблуками, отдал честь и спросил: «Господин капитан теперь здесь, в Берлине?» Мужчины пожали друг другу руки. Затем вспомнили о стоявшей рядом блондинке Лине Гейдрих, жене Рейнхарда. Ей тут же было сказано, что ее муж не видел своего учителя 12 лет.
Отношение гестаповцев к абверу прекрасно иллюстрирует тот факт, что только во время этой случайной встречи на Деллештрассе их руководитель узнал о том, кто же стал новым начальником абвера. Фрау Гейдрих вспоминала: «Мой муж обрадовался тому, что эту должность занял Канарис. В конце концов, они оба были на флоте, и это их связывало». Бывший юрисконсульт гестапо подтверждает, что после того как Канарис принял на себя руководство военной разведкой и контрразведкой, Гейдрих высказал желание улучшить отношения с абвером.