Адмирал Канарис - "Железный" адмирал
Шрифт:
Во время визита немецкие гости общались прежде всего с австрийским полковником Эрвином Лахо-узеном. Пройдет всего несколько лет, и он будет работать в «доме на набережной Тирпица».
Сеть помощников Пикенброка все расширялась. Майор Урлузяну, служивший в министерстве обороны Бухареста, исправно пересылал своим немецким шефам стратегические планы родной армии. Бывший царский генерал с весьма подходящей фамилией Доставалов сидел в берлинском кабинете и тщательно штудировал советскую военную прессу, отыскивая необходимые сведения в строках и между ними. Другой офицер царской армии, полковник Дурново, сообщал
Все больше агентов Пикенброка работало и на Западе. Капитаны Кредле и Фроге снабжали абвер планами «линии Мажино». Там же, во Франции, некий лейтенант флота добывал секретную информацию прямо из приемной главнокомандующего ВМФ Дарлана. Усиливался шпионаж в Англии и США.
В своей работе немецкие разведчики использовали новейшие технические достижения. Так, они стали фотографировать военные объекты в ультрафиолетовых лучах. Теперь съемкам не мешали ни туман, ни маскировочные сети. С помощью аппарата для микрофотографирования карты и секретные документы удавалось уменьшить почти до точечных размеров. Новые радиостанции были так малы, что умещались в миниатюрном чемоданчике.
По мере того как агенты Канариса добивались все новых успехов, росла слава немецкой разведки, а ее шеф становился все более влиятельной политической фигурой в Берлине. Не всем такое нравилось.
К этому времени завершилась схватка между Гиммлером и министром внутренних дел Фриком за главенство над полицией. 9 июня 1936 года Гейдрих от имени рейхсфюрера требует, чтобы Гиммлеру присвоили ранг министра, приравняли его к командующим родами войск и назначили руководителем всей немецкой полиции; причем подчинялся бы он Фрику лишь чисто формально. Фрик был возмущен и обратился за помощью к фюреру, однако тот дал ему понять, что назначение Гиммлера— дело уже решенное.
Правда, Гиммлер отказался от министерского ранга и даже уверил Фрика, что будет подчиняться ему «лично и непосредственно», хотя в «третьем рейхе» слова всегда мало что значили. Главным был свершившийся факт: 17 июня 1936 года Генрих Гиммлер становится шефом германской полиции. Положено начало полицейской империи Гиммлера. Она включала полицию безопасности «зипо» Гейдриха (в
ее составе гестапо и уголовная полиция) и силы по охране общественного порядка «орднунгсполицай»; к последним причислялись городская патрульная полиция «шупо», жандармерия и общинная полиция.
Итак, благодаря поддержке Гиммлера его протеже Гейдрих стал одним из самых важных чинов «третьего рейха». Шеф полиции безопасности и СД сосредоточил в своих руках невероятную власть. Перед мощью его полиции меркнет закон. Теперь Гейдрих все высокомернее относится к абверу — крохотной группке людей, еще неподвластных ему.
Между гестапо и абвером снова начинаются трения. Особенно это вредит борьбе со шпионажем: то гестаповцы внезапно арестуют подозреваемого, не давая проследить его связи, то абверовцы отыщут шпиона и не поставят в известность гестапо.
Однако Канарис и тут старался не обострять взаимоотношений. Осенью того же 1936 года он встречается с Бестом, и они разрабатывают «Принципы сотрудничества между гестапо и филиалами абвера в составе вермахта», или, как его еще называют, «Договор о десяти заповедях» (так как он состоял из 10 пунктов).
21 декабря Канарис и Бест подписали этот документ. Шеф абвера призывает всех своих сотрудников самым строгим образом соблюдать соглашение. Любые их возражения он пресекает так резко, что, например, один из его ближайших помощников, Хенке, подумывает об отставке (правда, днем позже сам Канарис просит его «не делать никаких глупостей»).
Канарис был уверен, что ему не остается другого выбора, кроме как тесно сотрудничать с всемогущими вождями страны. Он старается быть ближе к Гейдриху. Предлагает ему по утрам совершать верховые прогулки и обсуждать важнейшие служебные проблемы. Гейдрих соглашается. Вот уже лошадь Гейдриха и арабская кобыла Канариса по кличке Моль расположились в одной конюшне. В компаньоны пригласили и Беста.
Так что по утрам в Тиргартене можно увидеть трех всадников. Чаще всего они едут рядом: вожди СС по краям, а посредине — седовласый шеф абвера. Есть в этой картине нечто символичное: Вильгельм Канарис, казалось, прочно вошел в элиту национал-социалистского государства.
КРУГ ГИТЛЕРА
В рабочем кабинете рейхсканцелярии Адольф Гитлер ждал своего начальника спецслужбы. Контр-адмирал Канарис должен прибыть с докладом в 20.00. Странное, непривычное время для деловой встречи, но шеф разведки уверял, что дело очень важное и не терпит никаких отлагательств.
Канарис привез с собой секретный документ, который подкинули его лучшему агенту в Париже. Раздобыл эту бумагу некий чиновник из министерства иностранных дел Франции, недовольный своим начальством. В нем содержалось секретное дополнение к франко-советскому договору о взаимопомощи. Речь идет о военном сотрудничестве между Москвой и Парижем. Важнейшая статья документа: в случае войны с Германией советские и французские войска совместно — при поддержке Чехословакии — вторгнутся в рейх.
Гитлер был поражен этим известием. В ту же ночь— с 10 на 11 февраля 1936 года— он вызвал военного министра Бломберга и приказал готовиться к занятию Рейнской зоны. Документ, доставленный шефом абвера, похоже, подтверждал худшие опасения Гитлера. Еще 3 февраля 1933 года, выступая перед командующими рейхсвера, фюрер предсказывал: «Самая опасная пора — это пора восстановления вооруженных сил. Тут-то выяснится, есть ли во Франции государственные деятели. Если да, то она не даст нам времени подготовиться и нападет на нас...»
Позднее будет установлено, что подброшенный документ — фальшивка. Мы же обратим внимание на другое. Отношения между фюрером и его начальником абвера стали очень доверительными. В дни тяжелых международных кризисов Канарис то и дело является к Гитлеру. Так, согласно регистрационной книге, с декабря 1935 года по март 1936 года они беседовали 17 раз.
Всего за год Канарис добрался до самых вершин власти. Он так тесно сближается с Гитлером, что даже поверхностному наблюдателю становится ясно: эти два человека прекрасно понимают друг друга. Когда товарищи недоверчиво возражали Ка-нарису, твердя, что Гитлер капризен, непредсказуем, он отвечал им: «С Гитлером можно говорить». Адмирал всерьез был уверен: «Он охотно выслушивает и даже соглашается, если ему правильно преподнести».