Адмирал Корнилов
Шрифт:
8 октября в 13 часов союзный флот, построившись, как это было предусмотрено диспозицией, в две колонны: правая — англичане и французы и левая — русские, — двинулись в Наваринскую бухту.
Около 14 часов английские и французские корабли безо всяких помех стали входить в бухту и занимать места для якорных стоянок.
По приказу Кодрингтона главные силы английской и французской эскадр были расположены преимущественно против левой части полумесяца неприятельских кораблей, то есть той, где находились, главным образом, египетские суда. Французские корабли стали против левого фланга,
Располагая русские корабли против турецких, Кодрингтон стремился переложить всю тяжесть боя на русских моряков. Он так расставил всю эскадру, что англо-французским кораблям (6 линейных, 6 фрегатов, 2 корвета и 1 бриг) противостояло 30 судов, в основном, египетских, а русским (4 линейных, 4 фрегата, 1 корвет и 2 брига) — более 50 судов с транспортами. Кроме того, турецко-египетские суда, стоявшие в правом углу своего боевого построения, могли вести по русским кораблям перекрёстный огонь, тогда как избранная Кодрингтоном позиция для своих и французских кораблей исключала возможность такой стрельбы по ним.
Злопамятный лорд отыгрался за поражение на совете перед решительным Гейденом. Но вероломство Кодрингтона и де Риньи по отношению к своему союзнику этим не ограничилось: не теряя надежды спасти вражеский (sic!) флот и поэтому опасаясь серьёзно настроенного Гейдена, главнокомандующий союзной эскадрой решил задержать русскую эскадру при входе в бухту — улучить момент, чтобы договориться с Мухарем-беем, командующим египетской эскадрой. На египетских судах военными советниками плавали французские офицеры, и, располагая французские суда против египетских, Кодринггон надеялся выиграть время для того, чтобы контр-адмирал де Риньи договорился со своими соотечественниками. Вероломство Кодринггона проявилось и при тактическом развёртывании флота. По его приказу союзный флот должен был входить в бухту двумя кильватерными колоннами. Правую колонну (наветренную) составляли английские и французские корабли, а левую (подветренную) — русские, которым предстояло пройти мимо мощных береговых батарей противника, установленных на острове Сфактерия.
…Левантийский ветер надувает белые полотнища парусов; корабли — величавая стая. За «Дартмутом» — последним в английской линии, наготове идти русская эскадра. На «Азове», флагманском корабле эскадры, давно всё готово для немедленного боя.
Бело-голубой Андреевский флаг плещет по ветру, голубое его крестье сливается с глубоким наваринским небом. Весь экипаж «Азова» был взволнован непонятными манёврами французской эскадры.
Французские корабли уверенно идут в бухту наперерез русским.
Лазарев хмурится: это неожиданно для него, но, как он подозревает, не для Кодринггона.
И оказывается прав. Через минуту с марса прокричали приказ главнокомандующего русской эскадре: «Не ходить далее». Командир «Азова» нервно складывает подзорную трубу и оборачивается к Гейдену с немым вопросом. Логин Петрович размеренно прохаживается по шканцам; он не волнуется — у него есть сметливый начальник штаба.
Ещё через
Как только английская и французская эскадры вошли в бухту, Кодринггон поставил свой флагман «Азия» против флагмана египетской эскадры и поспешил послать парламентёра к Мухарем-бею. Одновременно с «Дартмута» была послана шлюпка к стоявшему поблизости турецкому брандеру с требованием удалиться, но с брандера открыли ружейный огонь, и посланный офицер был убит. В ответ на такое «неджентльменское» поведение «спасаемых», с фрегата ответили орудийным залпом. Ближайший турецкий корабль немедля открыл сильный артиллерийский огонь.
Так началось Наваринское сражение 8 октября 1827 года.
…Из исторического журнала эскадры графа Л.П.Гейдена:
«Трудно угадать, почему адмирал Кодрингтон, решивший единодушно и нераздельно действовать с союзниками, не дождавшись левой колонны, пошёл в порт с одной только правой, тогда когда бы ему надлежало вступить туда с обеими. Английский адмирал, сего не соблюдавший, подверг российскую эскадру всему огню неприятельской канонады и поставил тем предводителя оной в великое затруднение тем, что он во мраке густого дыма, под сильным перекрёстным огнём неприятеля должен был вводить и устраивать оную».
…Русская эскадра во главе с флагманом «Азовом», не отвечая на огонь береговых батарей и кораблей всех трёх линий правого фланга неприятельского флота, «прошла сквозь мрак и тьму, залив накрывавшую», заняла своё место в соответствии с диспозицией и вступила в бой.
«Русские корабли, — записано в историческом журнале эскадры, — заняли свои места по диспозиции в Наваринской бухте с таким искусством, что оное принесло бы честь и тогда, если бы это делали в обыкновенное время и при всех для сего благоприятных обстоятельствах.
«Азов» прокладывал себе путь среди брандеров, производя страшную всеразрушающую пальбу, быстро достигнув меты своей возле неприятельских линий, встал от иных в расстояние пистолетного выстрела на якорь».
Русским кораблям сразу же пришлось сражаться с главными силами турецкой эскадры. Основной огонь противника был направлен на «Азов», который отвечал залпами сразу пяти кораблям. Ядра сыпались отовсюду, пробоины увеличивались, рангоуты валились, и враг, напрягая в исступлении все усилия, громил «Азов» со всех своих судов. Но он, теряя людей убитыми и ранеными, неумолчно направлял в них свои частые и сильные выстрелы.
…«Азов» окружён вражескими судами. Он обрушивает орудийный шквал на египетский 80–пушечный корабль Мухарем-бея, атаковавший английский флагман «Азию».
«Азия» засыпана ядрами и книппелями. Но «Азов» наводит прицельный огонь по египетскому фрегату, и тот вынужден обратить своё внимание и половину орудий на вмешавшегося русского флагмана. Но вдруг у египтян разгорается пожар, и, отвалив в сторону, фрегат гигантским факелом взлетает на воздух. Взрыв тонет в общем адском гуле, дыму и удушливой жаре. Бой продолжается…