Адмирал Корнилов
Шрифт:
А.П.Жандр:
«Осведомясь о запасе пресной воды и провизии на кораблях, Владимир Алексеевич отдал 28 октября следующий приказ по эскадре:
«Получив приказание г. начальника Главного морского штаба вступить в командование эскадрою, бывшей под флагом контр-адмирала Новосильского, с присоединением пароходов 'Владимир' и 'Одесса' и брига 'Эней', и следовать немедленно для открытия и истребления турецкого флота, вышедшего из Босфора, буде оный перешёл параллель Инады, — я объявляю об этом, для сведения, кому следует; при чём присовокупляю, что флаг мой будет поднят на корабле 'Великий Князь Константин' и что сего же числа ночью или со светом я намерен сняться, надеясь, что если бы счастие нам благоприятствовало и мы бы встретили неприятеля, то с помощью Божией, офицеры и команды судов, со мною отплывающих, вполне воспользуются случаем увеличить наш флот новыми кораблями.
Так как манифеста о войне нет, то судам нашим разрешено брать и истреблять одни только турецкие военные суда; купеческие же осматривать, и в таком только случае отпускать, если они не будут иметь войска или груз, турецкому правительству принадлежащий. Что касается до судов военных и купеческих других наций, то всё остаётся в старом порядке и их не должно ни под каким предлогом останавливать.
При могущем встретиться бое, я не считаю нужным излагать какие либо наставления: действовать соединённо, помогая друг другу и на самое близкое расстояние — по-моему, лучшая тактика».
В № 3 «Морского Сборника» 1854 года, на 266 странице статьи: «Плавание брига 'Язон'» напечатан приказ Нахимова 3 ноября 1853 года, в котором между прочим сказано:
«Имею известие, что турецкий флот вышел в море с намерением занять принадлежащий нам порт Сухум-Кале, и для отыскания неприятельского флота отправлен из Севастополя с 6 кораблями генерал-адъютант Корнилов. Неприятель не иначе может исполнить своё намерение, как пройдя мимо нас, или дав нам сражение. В первом случае я надеюсь на бдительный надзор гг. командиров и офицеров; во втором — с Божиею помощью и уверенностью в своих офицерах и командах, я надеюсь с честью принять сражение. Не распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу — есть
Последние слова приказов обоих адмиралов доказывают, что они одинаково понимали условия морского боя.
С фрегатом «Коварна» Владимир Алексеевич написал Нахимову:
«Севастополь 28 октября 1853 г.
Посылаю Вам, любезный Павел Степанович, Крюднера, он, как самовидец, расскажет, что мы с пароходами видели и делали. Кажется, турки не на шутку озлобились; посылаемую ими флотилию в Батум или Сухум Вы расколотите в пух; жаль что не могу прибавить Вам парохода, все починяются. Я сего дня выступаю с тяжёлыми кораблями к Калиакре, дабы встретить эскадру кораблей, виденную Штофрегеном, и о которой Крюднер Вам также расскажет… Вероятно, не найду её ни в Варне, ни в Бургасе; далее не велено переступать, что и Вам сообщаю для сведения…
От Бургаса, далее которого я не пойду, проберусь к Вам на свидание и тогда расскажем, буде Бог благословит, друг другу, что произошло. Прилагаю мою старую бумагу и письмо, которые по приказанию князя были возвращены. Керн мне сказал, что на мою к Вам бумагу есть ссылка в повелении князя.
Поздравляю Вас с новой звездой [113] ; желаю победы».
113
П.С.Нахимов был награждён орденом Святого Владимира 2-й степени.
С рассветом 29 октября по сигналам адмирала вышли из Севастополя и построились в две колонны корабли: «Великий Князь Константин» (В.А.Корнилов), «Двенадцать Апостолов» (А.И.Панфилов [114] ), «Святослав», «Три Святителя» (Ф.М.Новосильский [115] ), «Париж», «Ростислав» и на ветре бриг «Эней». Ветер свежел; взяли третий риф и спустили брам-реи. В 10 часов, по сигналу, на всех судах отслужили молебен о ниспослании помощи Свыше на врагов России, и в полдень сделан телеграф: «Объявить командам, что Государь ожидает усердной службы, а Россия всегдашней славы своего оружия. С нами Бог!»»
114
Панфилов Александр Иванович(1808–1874) — адмирал (1866). По окончании Морского корпуса в 1824 г. служил на Балтийском флоте, в 1828–1830 гг. на корвете «Наварин» крейсеровал в Архипелаге, по возвращении в Кронштадт был определён старшим офицером на фрегат «Паллада». В 1834 г. вместе с Нахимовым переведён на Черноморский флот и назначен старшим офицером на корабль «Силистрия», затем командовал тендером «Луч», участвовал в Константинопольской экспедиции, крейсеровал у абхазских берегов, занимался перевозкой войск для Черноморской береговой укреплённой линии. В 1849–1853 гг. командовал кораблём «Двенадцать Апостолов». В 1853 г. был назначен командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии, участвовал в перевозке войск 13-й пехотной дивизии. Имея свой флаг на пароходе «Крым», отличился 18 ноября 1853 г. при пленении турецкого парохода «Таиф». В ходе обороны Севастополя возглавлял 3-е отделение оборонительной линии. С 29 июня по 2 октября 1855 г. занимал должность командира Севастопольского порта, был помощником начальника Севастопольского гарнизона. При отступлении из Севастополя состоял в должности начальника сухопутных и морских войск и всех укреплений, расположенных на Северной стороне Севастопольской бухты. Затем — военный губернатор Николаева и Севастополя, командир Свеаборгского порта, член Адмиралтейств-совета. Награждён орденами Святого Георгия 4-й и 3-й степеней, Святого Станислава 4, 3 и 2-й степеней, Святой Анны 2-й и 1-й степеней, Святого Владимира 3-й степени с мечами и 2-й степени, Белого орла (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003).
115
Новосильский Фёдор Михайлович(1808–1892) — генерал-адъютант (1863), адмирал (1863). В 1819–1823 гг. учился в Морском кадетском корпусе. До 1829 г. служил на Балтийском флоте, затем был переведён на Чёрное море и зачислен на бриг «Меркурий» под командованием капитан-лейтенанта А.И.Казарского, участвовал на нём в знаменитом бое с двумя турецкими кораблями. В 1834 г. был назначен командиром этого брига, в 1837–1838 гг. крейсеровал у восточных берегов Чёрного моря, участвовал в боевых действиях против горцев. В 1838 г. произведён в капитаны 2-го ранга и назначен командиром корабля «Три Святителя», с 1840 г. — капитан 1-го ранга. В 1849 г. произведён в контр-адмиралы и назначен командиром 3-й бригады 4-й флотской дивизии. С 1853 г. — командир 4-й флотской дивизии. В Синопском сражении был младшим флагманом эскадры, держал свой флаг на корабле «Париж», за участие в истреблении турецкой эскадры был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени.
В период обороны Севастополя командовал 2-м отделением оборонительной линии и постоянно находился на 4-м бастионе. После гибели П.С.Нахимова до оставления города был командиром порта и военным губернатором Севастополя. Затем возглавлял войска Николаевского гарнизона. В конце октября 1855 г. переведён на Балтийский флот и назначен главным командиром Кронштадтского порта и кронштадтским военным губернатором. С 1866 г. — член Государственного Совета. Скончался 8 ноября 1892 г. Имел ордена Святого Владимира 4, 3 и 1-й степеней, Святой Анны 3-й степени, Святого Георгия 4-й и 3-й степеней, Святого Александра Невского, Святого апостола Андрея Первозванного (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003).
31 октября налетел жестокий шквал с дождём и молнией; в воскресенье, 1 ноября, шторм не прекращался. Корнилов записал: «Волнение не замедлило разыграться и начало трёхдечные корабли бросать как тендер; с ним вместе барометр поднялся, сделалось очень холодно, и всё предвещало известный своею силою и упорством северо-восточный ветер. Желая быть на ветре мыса Калиакра, я поворотил к северу». «Адмирала, — вспоминал Жандр, — тревожил пароход «Одесса», не соединившийся ещё с эскадрою, и он не хотел удаляться от условленной с ним в Севастополе линии встречи.
Другая эскадра выдерживала тот же шторм у мыса Керемпе, и двое суток Нахимов не мог передать на суда Высочайшего манифеста о войне с Турцией. Там, как и здесь, корабли, искусно управляемые, сохранили свои места и выказали свои прекрасные качества и прочное вооружение, а Павел Степанович благородно соперничал с Корниловым в морском искусстве: оба они с неусыпным вниманием и постоянной заботливостью следили за своими судами; оба умели предугадать и отвратить опасность; оба зрело обдумывали всякое предприятие, но решившись — не колебались более и с быстротою пользовались обстоятельствами».
Утром 3 ноября, при брамсельном южном ветре, эскадра поставила все паруса и быстро подвигалась к мысу Калиакра. Обдумывая разные способы атаки и отражения, адмирал приказал адъютанту лейтенанту Железнову на «Владимире» осмотреть Балчик, Варну и Сизополь.
…В бумагах Корнилова найдена следующая памятная записка, вложенная им в рапорт Железнова от 1 ноября об осмотре Варны и Сизополя:
«— Нельсон мочил коечные чехлы и брезенты на случай пожара.
— Надлежит стрелять в корпус.
— В Абукирском сражении [116] один марсель оставался отданным для перемены, в случае нужды, позиции.
— В Абукирском сражении корабли стояли против скулы противника.
— Все предосторожности против огня. Помнить «Орион» при Абукире и «Achille» в Трафальгаре [117] .
— Ергомышеву исправлять должность начальника штаба.
— Изготовиться к атаке неприятеля на якоре — привязав оба пеньковые каната с кормы — со шпрингами к якорным рымам с носу.
— Якоря с носу иметь также в совершенной готовности со шпрингами с кормы.
— Гребные суда, если возможно, то спустить».
Эти заметки и распоряжения показывают, что план атаки уже созрел в голове адмирала и он ожидал только известия, где стоят турецкие суда, чтобы объявить его по эскадре!»
116
Речь идёт о крупнейших в истории морских сражениях.
Абукирское морское сражение произошло 1–2 августа 1798 г. в заливе Абукир в 13 милях к востоку от Александрии в ходе египетской экспедиции французской армии и флота. Английская эскадра под командованием контр-адмирала Г.Нельсона после двухмесячной бесплодной погони за французским флотом по Средиземному морю подошла к Александрии и, обнаружив на открытом рейде эскадру французского вице-адмирала Брюэса, атаковала её. В этом сражении французский флот потерял 11 линейных кораблей и 2 фрегата, количество погибших составило около 3500 человек. Французская армия генерала Бонапарта оказалась отрезанной, а вся египетская экспедиция — обречённой на неудачу. Потери Англии составили 218 убитыми и 678 ранеными (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003).
117
Трафальгарское морское сражение между франко-испанской эскадрой под командованием адмирала Вильнева и английской эскадрой под командованием адмирала Г.Нельсона произошло 9 (21) октября 1805 г. в 10–12 милях к северо-западу от мыса Трафальгар при попытке союзного флота покинуть порт Кадис и выйти в Средиземное море. Потери союзного флота составили 8 французских и 9 испанских линейных кораблей, около 7 тысяч убитых, раненых и пленных. Английский флот потерял 1700 человек. 7 английских кораблей были серьёзно повреждены. В ходе сражения погиб командующий английской эскадрой адмирал Г.Нельсон (П.С.Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003).
И ещё: Владимир Алексеевич никогда не переставал учиться.
…Из донесения В.А.Корнилова А.С.Меншикову от 7 ноября 1853 года:
«…Ночь была светлая, ветр южный умеренный, без волнения, и эскадра в стройном порядке лавировала на высоте Варны, дабы быть готовою спуститься и в Варну, и в Балчик по первому сигналу с парохода. В полночь с 3-го на 4-е число пароход известил, что ни в том, ни в другом портах судов военных нет, и по условленному сигналу без потери времени пустился в Сизополь и Бургас.
4 ноября продолжали лавировать к югу при ровном южном ветре в 20 милях от берега; в полдень присоединился пароход «Владимир» и вторично опечалили нас сигналом, что в Сизополе и Бургасе военных судов нет; между тем были опрошены и эскадрою некоторые купеческие суда, плывшие из Константинополя, и из их показаний оказалось, что турецко-египетский флот стоит в Буюкдере, имея по-прежнему фрегаты и мелкие суда в крейсерстве у самого пролива, а английские и французские линейные корабли в числе четырёх каждой нации при соответственном числе пароходов стояли на якоре у азиатского берега против мыса Сельве-Бурну (на том самом месте, где в 1833 г. был расположен наш лагерь), три турецкие же парохода пять дней тому назад (следовательно, 31 октября) отправлены в Требезонд.
Полагая, что эскадра может продолжать предназначенное ей плавание к эскадре вице-адмирала Нахимова под командою контр-адмирала Новосильского и что необходимо как можно поспешнее известить о турецких
…Из воспоминаний Г.И.Бутакова [118] :
«На рассвете 5-го с «Владимира» увидели впереди анатолийский берег, в правой руке на горизонте эскадру, совершенно похожую на эскадру Нахимова, и в левой сзади на горизонте дым парохода [119] .
Положив тотчас право на борт, я пошёл доложить об этом Корнилову. В 8 часов он вышел наверх, и так как при эскадре Нахимова не было видно его парохода «Бессарабия», а гонимый нами имел направление к Севастополю, то Корнилов и заключил, что Нахимов послал «Бессарабию» за углём, потому что у неё должно было оставаться его немного. Это мнение разделяли и другие, но по просьбе моей Корнилов согласился продолжать погоню до 9 часов. Тогда стали уже видны мачты и реи. Я просил продолжать, пока откроются кожухи, и таким образом мы наконец увидели, что бежал от нас не русский пароход; это тем более сделалось ясно, что он вдруг переменил курс вправо и потом влево, то есть засуетился, увидев наконец, что к нему идёт чужой пароход; а увидеть этого ранее он не мог, потому что наш антрацит вещь самая военная — дыма нет!
В исходе 10-го, по спуске опознавательного сигнала, на который не было ответа, я поднял флаг при звуках барабанов и горнов и пустил ядро перед носом поднявшего турецкий флаг парохода. Он не замедлил ответить тем же, и по приближении завязалась перестрелка. Третьим выстрелом с «Владимира» сбит турецкий флаг с флагштоком. Наши обрадовались и давай кричать «ура», но турки очень скоро подняли другой флаг на гафеле и нисколько не прекращали огня, продолжали усиленно бежать. Ядра их были дурно направлены — все перелетали через «Владимир». Увидев, что противник мой не имеет кормовой и носовой обороны, я направил 268-фунт. орудия по направлению своего бушприта и стал держать ему в кильватер, уклоняясь понемногу, то в одну, то в другую стороны, чтобы удобнее было наводить каждую по очереди. Когда же он, чтобы иметь возможность навести свои (бортовые) орудия, старался принять направление поперёк моего курса, я уклонялся в ту же сторону и громил его 5-ю орудиями своего борта, именно же: двумя 84 фунт., одной 58 фунт, и двумя 24 фунт, пушками-коронадами. Хотя явно было, что владимирские ядра и бомбы производили страшные разрушения в корпусе, рангоуте, такелаже и дымовой трубе нашего отчаянного противника, что шлюпки его были избиты и, сброшенные, проплыли мимо нас, что многие ядра попадали в его кожухи и бомбы лопались в корме, неустрашимый капитан всё время был виден на площадке и от времени до времени поворачивал пароход свой, чтобы пустить несколько плохих ядер. Время между тем шло. «Однако же, скоро ли мы с ним кончим? — спросил вице-адмирал Корнилов раздражённым тоном. — Угодно сейчас? — Разумеется, угодно». Я скомандовал: «Полный ход! Картечь!» Через несколько минут адский дождь картечных пуль сотнями посыпался на египтян и треск, производимый каждым ядром нашим, был внятно слышен. Но противники наши не унывали: они также отвечали картечью, и этим снарядом действовали гораздо удачнее, нежели ядрами. В несколько секунд пролетевшей сквозь дымовую трубу, а потом между мной и адмиралом картечной пулей убило на кожуховой лодке адъютанта его Железнова в грудь навылет; под ногами моими, под площадкой, упал простреленный в голову картечью горнист, у носовой пушки тяжело ранило в голову командора, и на юте ещё двух. В то же время упал на площадке гонимого парохода, простреленный в бок, капитан его, но скоро опять поднялся. Новые выстрелы освирепелых при виде крови матросов наших и — вскоре неприятельский капитан скрылся, раненный второй пулей, а вслед за ним опрокинуло ядром площадку, на которой он так храбро распоряжался. Ещё несколько ядер в расстоянии 50 саж., и неприятельский огонь прекратился, а вслед за тем и наш. Машины остановились, и вышедший на ют старик лоцман спустил свой флаг при восторженных «ура» нашей команды. Кроме лоцмана, не было в этот момент никого на палубе; но затем начали показываться из фор-люка команда и офицеры. Я закричал, чтобы командир приехал, но лоцман ответил, что он убит и шлюпки нет.
Посланные овладеть призом нашли на нём страшную картину разрушения и гибели: обломки штурвала, компасов, люков, рангоута и перебитые снасти, перемешанные с оружием, трупами, членами человеческими, ранеными, кровью и каменным углём, которым была завалена его палуба, чтобы иметь большой запас! И внизу лопнуло несколько бомб. В носовой каюте разорвало ядром офицера, спустившегося тушить пожар, причинённый бомбой. Ни одной переборки, которая была бы цела! И всё обрызгано кровью и мозгами! Бока, кожухи, будка избитые! Паровая и дымовая труба, как решето! Две половины перебитого у воды руля едва держались вместе! От грот-мачты отщеплено в двух местах более 3/4 толщины её, и она едва держалась! В фор-стен-такелаже нашли череп…
Не забуду никогда момента, когда на пленном пароходе подняли наш флаг, я закричал команде, указывая в ту сторону: «Ребята! Там поднимают русский флаг!» Нужно было слышать, каким единодушным «ура» мне ответили. «Поздравляю!» Новое «ура». «Спасибо!»
Замечательнее всего, что этот 3-часовой бой был слышен в то же время тремя эскадрами, которым раскаты грома бомбических орудий дали мысль, что происходит генеральное сражение, а они связаны по рукам и ногам безветрием и не могут принять участия. Одна из эскадр была вице-адмирала Нахимова, другая та, которую вице-адмирал Корнилов оставил под флагом контр-адмирала Новосильского и которую быстро приблизил попутный ветер, и третья, турецкая, которую искал взятый пароход, и оказалось, что командовавший ей Гуссейн-паша не только также слышал эти выстрелы, но с салинга его видно было, что бой происходит между двумя пароходами.
К концу боя нашего задул мягкий ветерок, а когда пленных перевезли на «Владимир» и наша стрелковая партия заняла караул у крюйт-камеры и по всему пленному пароходу, а партия, назначенная по расписанию к заделыванию пробоин, хлопотала вокруг взятого парохода, чтобы привести его в состояние продолжать путь — с салинга закричали, что видны две эскадры! Одна была к стороне берега, другая несколько ближе первой к нам. Пленные показали, что у них в море две эскадры. Которая же наша из видимых? Это сделалось самым интересным вопросом. Имея в руках избитый приз и своих людей, утомлёнными продолжительной работой у тяжёлых орудий, не обедавшими (до 6 часов вечера) и не евшими ничего с 6 часов утра. Когда я спустился в каюту доложить об этом Корнилову, он лежал усталый на диване. «Что бы вы сделали, если бы меня не было здесь?» — спросил он. — «Пошёл бы к ближайшей и, опознав её, действовал бы смотря по тому, чьей она окажется». — «Так и делайте».
Оставив приз исправляться и потом следовать к Севастополю, мы пошли к ближайшей из видимых эскадр, чтобы до наступления темноты опознать её. К крайнему нашему удивлению, она оказалась эскадрой контр-адмирала Новосильского, так неожиданно быстро подославшего нас до самой полосы безветрия, в которой происходило сражение. Передав начальнику её дополнительные приказания к вице-адмиралу Нахимову, вице-адмирал Корнилов приказал править к призу нашему, который уже шёл узлов 6 или 7 по направлению к Севастополю, спустить верхний рангоут и по возможности очистить палубу от убитых, щеп и обломков всякого рода, которыми она была завалена. Изрешечённая ядрами и картечью труба его не давала в печах тяги, и потому её обмотали войлоками. Машиной приза управлял отряд машинистов и кочегаров, назначенный туда с механиком-кондуктором, и в помощь им было отделено несколько человек из пленной машинной команды, а также пленный машинист-англичанин.
Подойдя к призу, мы узнали, что едва державшиеся вместе обе половины руля его отломились совсем одна от другой и что он с неимоверным трудом правит посредством руль-штенкелей. Мы взяли его на буксир и воспользовались этим временем, чтобы послать туда нашего медика, только что кончившего операцию и перевязку своих и перевезённых с приза раненых, в числе которых был старший офицер пленного парохода. Медицинские пособия были необходимы на последнем, тем из его команды, которые по причине слишком тяжёлых ран и увечий не были перевезены на «Владимир». Большая часть из них не дожили до прибытия в Севастополь, хотя оставленный при них негр — медик мичманского чина очень усердно и ловко занимался их ранами и не без причины пользовался их доверием.
Вместе с медиком нашим съездили туда двое из пленных офицеров, чтобы привезти товарищам своим платья, подушки и одеяла, а комиссар египетский был послан привезти для своей команды белых сухарей и рису, так как пища русских матросов не шла им в горло. Что касается до офицеров, они прекрасно пообедали за столом нашего адмирала.
…7 ноября пароход «Владимир» вошёл на Севастопольский рейд, ведя на буксире «Перваз-Бахри» с русским флагом, поднятым над турецким. Недалеко позади шёл в то же время другой пленный турецкий пароход, бывший пассажирский «Медари-Тиджарет» (переименованный в «Турок»), взятый пароходом «Бессарабия» и ночью приблизившийся к Севастополю. Погода была прекрасная, и стечение народа огромное — всем хотелось поближе рассмотреть избитый и исковерканный пленный пароход…»
118
Бутаков Григорий Иванович(1820–1882) — адмирал (1878), участник обороны Севастополя, основоположник тактики парового и броненосного флота. По окончании Морского корпуса в 1837 г. служил флаг-офицером у М.П.Лазарева, участвовал в высадке десантов на кавказское побережье Чёрного моря. В 1851 г. начал службу на только что вводившихся паровых судах, проявил интерес к ним, позднее стал разрабатывать тактику парового флота. 5 ноября 1853 г., командуя пароходофрегатом «Владимир», недалеко от Босфора провёл первый в истории флота бой двух паровых кораблей, в результате которого турецкий пароход «Перваз-Бахри» спустил флаг и был отведён в Севастополь.
Во время обороны Севастополя руководил действиями пароходофрегатов, осуществляя постоянную поддержку батарей, а также отрядов на вылазках, нанося удары по пехотным резервам противника. По окончании Крымской войны был флотским начальником в Николаеве, а потом переведён на Балтийский флот, где длительное время командовал эскадрой винтовых и броненосных кораблей. В 1863 г. издал фундаментальный труд «Новые основания пароходной тактики», принёсший ему мировую известность учёного-флотоводца. Занимался подготовкой офицерских кадров для парового броненосного флота, в их числе — его лучший ученик и последователь вице-адмирал С.О.Макаров. В последние годы жизни был начальником береговой и морской обороны Свеаборга, затем главным командиром Петербургского порта. Скончался в 1882 г.
Имел ордена Святого Георгия 4-й степени, Святой Анны 4, 3, 2-й степеней с мечами, 1-й степени, Святого Владимира 4, 3, 2-й степеней, Святого Станислава 1-й степени с мечами, Белого орла, Святого Александра Невского (П. С. Нахимов. Документы и материалы. Т.1, 2. СПб., 2003).
119
Речь идёт о турецко-египетском пароходе «Перваз-Бахри» («Морской вьюн»), который после боя с «Владимиром» был взят русскими моряками как боевой трофей.
Так произошёл первый в истории бой паровых кораблей.
Корнилов в донесении князю Меншикову об этом бое писал: «Капитаны, офицеры и команда парохода «Владимир» вели себя самым достойным образом. Капитан-лейтенант Бугаков распоряжался как на манёврах; действия артиллерии были и быстры, и метки, чему лучшим доказательством служат разрушения, ими произведённые на неприятельском судне».
Для Владимира Алексеевича победа «Владимира» имела особое значение. Во-первых, потому, что этот прекрасный во всех отношениях корабль был построен под его личным наблюдением и при его активном участии и в первом же бою продемонстрировал свои высокие тактико-технические качества. Во-вторых, что он не ошибся, предложив Меншикову назначить командиром «Владимира» капитан-лейтенанта Бутакова как наиболее достойного этой должности офицера.