Адмирал Л. М. ГаллерЖизнь и флотоводческая деятельность
Шрифт:
Лев Михайлович начал с кораблестроения. Первый доклад о ходе строительства кораблей он сделал на Главном военном совете наркомата 26 ноября, после того как тщательно разобрался с переориентацией заводов на ускорение работ по легким надводным силам и подводным лодкам. Переориентация была связана с тем, что 19 октября 1940 года Совнарком принял постановление о прекращении закладки новых линкоров и тяжелых крейсеров. Тогда же было решено сосредоточить силы на строительстве малых и средних боевых кораблей и достройке лишь тех больших, которые имеют значительную степень готовности к вступлению в строй [225] . Однако за прошедший после этого месяц заводы, как выяснил Галлер, практически не ускорили темпы строительства эсминцев, подводных лодок и боевых катеров. В значительной мере это объяснялось отсутствием необходимых поставок оборудования и оружия для кораблей предприятиями других наркоматов. Галлер предложил ряд мер, которые должны были навести здесь порядок, но и отметил, что без вмешательства Совнаркома имеющиеся проблемы по поставкам судостроительным заводам не разрешить. И Главный военный совет обязал замнаркома адмирала Галлера представить в СНК соответствующий доклад, изложив в нем состояние кораблестроения и пожелания Наркомата
225
ЦВМА, ф. 14, оп. 1476, д. 2, л. 176–177.
Конечно, Льву Михайловичу жаль было расставаться с мечтой о Большом флоте. Но уже с конца 1939 года, после разгрома Польши, вспоминал В. А. Белли, Галлер пришел к выводу, что четырех-пяти лет, необходимых для окончания выполнения программы военного кораблестроения, у страны скорее всего не будет. Видно, уж таков рок российского флота: не успели построить флот к началу русско-японской войны, не успели к германской — первой мировой. И не успеваем вновь… Последующие месяцы подтвердили его мысли: Франция капитулировала, вся Европа, за исключением Югославии, Греции и Швеции, послушна воле Гитлера. Но Германия продолжала наращивать мощь своих сухопутных сил и авиации, значит, готовилась к войне с сильным противником на суше. И не было сомнения, что следует использовать все ресурсы для перевооружения Красной Армии, чтобы быть готовыми дать отпор вермахту — самой сильной в мире сухопутной армии.
В конце 1939 года, однако, поднимать перед Сталиным вопрос о свертывании строительства линкоров и тяжелых крейсеров было невозможно, даже если бы на это и решился нарком ВМФ. В верхах царила некая эйфория по части отношений между СССР и Германией. Галлер, впрочем, и сам не был до конца убежден в такой необходимости. Он думал, что Сталин обладает, вероятно, более полной информацией, если столько средств вкладывается в строительство флота. Ведь есть же нечто, дающее Сталину и Молотову уверенность в лояльном выполнении Германией своих обязательств… Но вот, в конце концов, пришли к необходимости значительного свертывания кораблестроения. Итак, ВМФ следовало максимально форсировать строительство тех кораблей, которые могут быстро вступить в строй. Это была первая и важнейшая задача, над выполнением которой должен был работать Галлер. Следующая задача состояла в немедленном усилении противовоздушной обороны кораблей. Этого требовал опыт войны: германские пикировщики топили английские корабли в Средиземном море. Надлежало в кратчайшие сроки получить у промышленности 37-миллиметровые автоматы «70-К» — сотни автоматов! И быстро обеспечить их установку на линкорах, крейсерах и эсминцах, сторожевых кораблях, тральщиках и крупных судах вспомогательного флота, на противолодочных катерах.
Опыт войны между Германией и Англией выдвинул еще одну проблему — борьбу с неконтактными минами. Немцы применили этот новый вид оружия, ставя мины близ английских портов в Северном море и в Суэцком канале. Неконтактные мины взрывались под днищем проходящего над ними корабля под воздействием магнитного поля. Вначале английский флот понес существенные потери: подорвался на мине линкор «Нельсон», погиб польский эсминец «Гром», пошло ко дну значительное число транспортов. Галлеру было известно, что в Англии ведутся работы по размагничиванию боевых кораблей и торговых судов. Сообщения об этом появились в английской и американской печати в начале 1940 года, а в марте У. Черчилль высоко оценил заслуги ученых своей страны в борьбе с неконтактными минами. Это заявление он сделал уже после того, как практически все английские корабли и суда были защищены от подрыва на магнитных минах [226] .
226
См.: Ткаченко Б. А. История размагничивания кораблей Советского Военно-Морского Флота. М., 1981. С. 47.
Галлер знал, что исследования по проблемам защиты от магнитных мин начались у нас в конце 1936 — начале 1937 года. Как всегда, ученые работали прекрасно, а помогали в наркоматах им, увы, плохо. Более того, летом 1937 года была признана бесперспективной работа, проделанная группой из Ленинградского физико-технического института под руководством А. П. Александрова, будущего академика [227] . Однако начальник Научно-исследовательского минно-торпедного института (НИМТИ ВМФ) А. Е. Брыкин все же помог ученым продолжить исследования, выделил корабль для проведения опытовых работ. И в 1938 году были получены отличные результаты: размещенные на корабле специальные кабельные петли, по которым пропускался постоянный ток, обеспечили многократное уменьшение магнитного поля. Потом прокатилась волна арестов «врагов народа» в НИМТИ, и вновь наступила пауза: работы перенесли на следующий год. Но началась война с Финляндией, и на линкор «Марат», на котором планировались испытания размагничивающего устройства, ученых не допустили. Уходило драгоценное время… Спасибо директору ЛФТИ А. Ф. Иоффе — совещание, собранное по его инициативе в ноябре 1939 года, приняло решение установить в 1940 году размагничивающие устройства на речных кораблях и завершить все научно-исследовательские работы по размагничиванию кораблей [228] . Действительно, в октябре комиссия от ВМФ приняла размагничивающие устройства, установленные на речном мониторе и катерном тральщике. Но ко времени вступления Галлера в новую должность ни один боевой корабль на флотах не имел защиты от магнитных мин. Не были, разумеется, оборудованы соответствующим образом и суда торгового флота. Положение это Галлер счел крайне опасным.
227
См. там же. С. 25.
228
См. там же. С. 34–35.
Требовалось принять решительные меры для защиты от магнитных мин кораблей ВМФ — надводных и подводных в первую очередь, а затем и судов торгового флота. Кроме того, флот не имел на вооружении специальных тралов для борьбы с магнитными минами, а необходимость в них была совершенно очевидна. Англичане такие тралы уже имели.
Еще с двадцатых годов Лев Михайлович интересовался научными исследованиями по техническим средствам обнаружения. Иностранные журналы печатали немало чепухи о всяких таинственных лучах, но было ясно, что во многих странах ведутся работы по обнаружению самолетов, кораблей и подводных лодок различными техническими средствами. Добиться скорейшего принятия на вооружение ВМФ новых приборов для обнаружения целей в воздухе, на воде и под водой Галлер также считал своей важнейшей задачей.
В конце 20—30-х годов в ПВО Красной Армии широкое применение нашли различные типы звукоулавливателей, иногда спаренных с прожекторами. Но применить их на кораблях для обнаружения самолетов и выдачи целеуказания зенитной артиллерии не представлялось возможным: мешал фон собственных шумов корабельных механизмов. Поэтому в 1934 году Л. М. Галлер проявил большой интерес к научно-исследовательским работам, которые велись под руководством Главного артиллерийского управления РККА (ГАУ), по обнаружению самолетов по их тепловому излучению. Вскоре, однако, выяснилось, что дальности теплопеленгации самолетов невелики. Тогда появилась мысль: нельзя ли использовать теплопеленгатор для обнаружения надводных кораблей? Коморси флагман флота 1 ранга В. М. Орлов предложил провести необходимые испытания на КБФ. Генерал-лейтенант М. М. Лобанов, в то время молодой военный инженер, возглавлявший группу по испытанию теплопеленгаторов, вспоминает свою первую встречу с командующим КБФ Галлером, «большим поклонником военной техники». С первых же минут разговора выяснилось, что Галлер знаком не только с принципом теплопеленгации, но и с разработками по этой части за рубежом. Он даже показал неизвестные до этого Лобанову публикации о теплопеленгации. «Я был настолько поражен его словами, — писал М. М. Лобанов, — что в первый момент не мог ничего ответить. Командующий флотом, видный морской военачальник — и такая осведомленность в вопросах, не имеющих, казалось бы, прямого отношения к его служебной деятельности. Каким же огромным должен быть диапазон знаний человека, чтобы он мог вот так свободно и непринужденно вести беседу о новейших технических проблемах!» [229]
229
Лобанов М. М. Мы — военные инженеры. М., 1977, С. 109.
Теплопеленгаторы тогда разместили на островном форту К, начали испытания, обнаруживая и сопровождая пароходы, подходившие к Кронштадту с запада. И тут выяснилось, что дальности обнаружения судов очень малы — каких-то 8–9 километров. Ученые и инженеры недоумевали: по расчетам должно быть больше. В июле, вспоминает М. М. Лобанов, на форт пришел на катере Л. М. Галлер. Он внимательно просмотрел протоколы испытаний и посоветовал Лобанову съездить в торговый порт и осмотреть трубы пароходов — основной источник испускаемого тепла. Оказалось, что трубы торговых судов имеют кожуха, экранирующие излучение… После этого Галлер выделил для проведения испытаний сторожевик и эсминец. И были получены для того времени отличные результаты: теплопеленгатор обнаруживал сторожевик на 14 километрах, эсминец — на 22! Потом по предложению Галлера теплопеленгатор испытали в море, установив на линкоре «Марат»…
Лев Михайлович помнил, что работы по созданию на флоте теплопеленгаторов для кораблей и береговых постов продолжаются. И в перечне дел, который он для себя составил, отметил: «Что с „Ураном“?» Так именовался образец корабельного теплопеленгатора. Стационарные береговые теплопеленгаторы БТП-36 к тому времени уже использовались на флотах.
С помощью теплопеленгаторов можно было обнаруживать лишь надводные корабли. Галлера осенью 1940 года больше занимало радионаблюдение — так тогда называлась радиолокация. Ему было известно о работах по обнаружению радиометодами самолетов, которые вели о начала 30-х годов ученые ЛЭФИ — Ленинградского электрофизического института и ЦРЛ — Центральной радиолаборатории. Командующий КБФ Л. М. Галлер через Николая Владимировича Алякринского, начальника НИИ военного кораблестроения, познакомился с лэфистами, занимавшимися радиообнаружением. Трудно было тогда решить, какой метод перспективнее для радиообнаружения: непрерывного излучения, которому отдавали предпочтение Ю. К. Коровин и Б. К. Шембель, или импульсного — сторонником его был М. Д. Гуревич. Начальник НИМИС — Научно-исследовательского морского института связи Аксель Иванович Берг, давний знакомый Галлера еще с той поры, когда он был штурманом на линкоре «Цесаревич», склонялся к импульсному методу. Но Берг просил Льва Михайловича поддержать перед В. М. Орловым его просьбу об ассигнованиях на работы по обоим направлениям. Галлер делал для этого все что мог в последний год командования КБФ, и после того, как стал заместителем коморси. Еще до отъезда в Москву, в 1936 году, Галлер ознакомился с результатами испытаний радиообнаружителя ЛЭФИ «Буря», модифицированного для обнаружения и самолетов и кораблей. Дальность его действия, к сожалению, оказалась малой: самолет обнаруживался лишь на 10–15 километрах, корабль на 3–5 [230] . Это была аппаратура с непрерывным излучением радиоволн. Но многое обещали работы по радиообнаружению и лаборатории И. В. Бренева в НИМИС. А. И. Берг и его институт были на пороге создания радиообнаружителя импульсного излучения. Но в 1937 году арестовали А. И. Берга и многих его сотрудников как «врагов народа»…
230
См.: Лобанов М. М. Начало советской радиолокации. М., 1975. С. 158.
Уже будучи начальником ГМШ, Лев Михайлович в конце 1939 года внимательно изучил результаты испытаний станции радиообнаружения «Редут» около Севастополя. Испытаниями от ВМФ руководил А. Л. Генкин, которого Галлер помнил с середины 30-х годов слушателем Военно-морской академии, проходившим практику на сторожевике «Вихрь». Молодой инженер, призванный на флот после окончания ЛЭТИ, обратил тогда на себя его внимание не столь уж часто встречающимся умением ясно и кратко излагать самые сложные и проблемные технические вопросы, живым, ищущим умом. Вот и испытания «Редута» А. Л. Генкин провел быстро и организованно, получил интереснейшие результаты: станция, установленная на самом берегу моря, у высокого обрыва, обнаружила гидросамолет МБР-2, летевший на высоте шесть тысяч метров, на дальности около 150, а эсминец — на 20–25 километров [231] . Это было замечательно!
231
Там же. С. 161.