Адмирал Макаров
Шрифт:
Японцы предполагали высадить вторую армию или на корейском берегу в порту Цинампо или вблизи Бицзиво — на берегу Ляодунского полуострова, невдалеке от Порт-Артура. Окончательное решение зависело от результатов сухопутных операций, от того, где будет встречено б'oльшее сопротивление. В этот, острый для японцев, период кампании на суше, они очень опасались за судьбу своей первой армии, высадившейся в Корее в районе реки Ичжу. При достаточно смелом и энергичном натиске русских японская армия могла бы оказаться отрезанной и уничтоженной. Против 60-тысячной армии генерала Куроки, русские имели более 100 тысяч войск. Но бездарный и медлительный генерал Куропаткин, придерживавшийся пассивной тактики и бесконечно повторявший: «терпение, терпение», не сумел воспользоваться удачно сложившейся обстановкой и отступил к Ляояну, оставив без боя всю Корею и Ляодунский полуостров. Японцы воспользовались этим и немедленно же приступили к перевозке на Ляодун II, а вслед за ней — III и IV армий, одна из которых в мае 1904 года и блокировала Порт-Артур.
Макаров, получив сведения о происходящей в Японии подготовке к массовым перевозкам войск, немедленно разработал план борьбы на море. Хотя Порт-артурская эскадра и не была еще полностью приведена в порядок и выведенные из строя суда не вошли в ее состав, он тем не менее решился боем в море сорвать японский план вторжения. Недостаток сил Макаров хотел компенсировать кораблями отдельного крейсерского отряда, имевшего базу во Владивостоке. Командиру владивостокского отряда адмиралу Иессену было подготовлено следующее приказание: «выйти скрытно из Владивостока, построиться, тоже скрытно проскочить Корейским проливом (например ночью) и итти туда, где будет происходить высадка японской армии (к Ляодуну или к Инкоу), о чем и будет указано в телеграмме, итти туда с определенной целью поддерживать артурскую эскадру, которая двинется туда же, чтобы воспрепятствовать японской высадке» [136] .
136
A. Heмитц.Очерк морских операций русско-японской войны. Морской сборник, 1912, № 9.
После брандерской операции 14 марта японский флот не подходил к артурским берегам в течение двух недель. Это не могло не показаться подозрительным, и действительно подозрения подтвердились. В ставке Алексеева стало известно, что в конце марта следует ожидать появления вражеского флота с транспортами у берегов Ляодуна. 29 марта об этом узнал и Макаров.
Двинуться всей массой транспортные суда, хотя бы и под охраной крейсеров, вряд ли рискнули бы: первоначально должны быть оборудованы якорные стоянки, где-либо на Ляодунском полуострове, — так заключил Макаров и решил назавтра же осмотреть острова Эллиот, расположенные в 60–70 милях от Порт-Артура и вполне пригодные в качестве временной базы. Если на островах будет обнаружена подготовленная база, ясно, что именно здесь-то и собирается противник высадить вторую армию и тогда, поутру, Макаров явится сюда с главными силами и даст сражение.
30 марта он созвал совещание командиров 1-го и 2-го отрядов миноносцев и отдал им распоряжение вечером идти в ночную разведку к островам Эллиот. В случае же, если будут встречены вражеские суда — транспортные или военные — решительно атаковать их. Командирами отрядов были назначены капитаны второго ранга Бубнов и Елисеев, в каждый отряд входило по четыре миноносца.
Проводив миноносцы, Макаров около десяти часов вечера прибыл на дежурный крейсер «Диана», где и остался на всю ночь. Адмирал чувствовал себя тревожно и не спал. Вероятно он беспокоился за участь миноносцев, ушедших в опасную разведку, или ожидал новой операции японских брандеров.
Вот, что пишет в своих воспоминаниях Семенов о вечере 30 марта 1904 года:
«Только что адмирал успел обойти батареи, бросив тут и там несколько ласковых, в боевой обстановке так много значащих, фраз команде, застывшей на своих постах, — как «что-то увидели»… Трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовывались силуэты каких-то судов…
Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, ярко освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят неподвижно, не то бродят взад и вперед по тому же месту. Было 10 ч. 20 м. вечера.
Ни у кого на «Диане» не было, казалось, сомнений, что под покровом ночи пришли японцы и сейчас забрасывают рейд минами.
— Прикажете открыть огонь? — спросил командир.
— Эх!.. кабы знать! — досадливо махнул рукой адмирал… — Вернее всего наши же!.. Не умеют еще ходить по ночам! Отбились, растерялись… и теперь толкутся около Артура! И своих найти не могут, и вернуться не решаются, чтобы за японцев не приняли!.. Чистое горе!.. — Но тотчас же, поборов свою досаду, он добавил спокойным, уверенным тоном: — Прикажите точно записать румб и расстояние. На всякий случай, если не наши, надо будет завтра же с утра протралить это место, не набросали бы какой дряни…
Видение только мелькнуло и быстро скрылось за сеткой дождя».
Дежурные наблюдатели на береговых батареях также заметили подозрительное движение на рейде и сообщили об этом генералу Стесселю [137] .
Трудно сказать, каково было в ту ночь душевное состояние Макарова, что он переживал и думал, но одно ясно, что и собственное наблюдение и сообщения как-то оттеснились в его сознании на второй план, он перестал о них думать и не повторил утром приказания протралить подозрительное место. А между тем, силуэты были замечены, как выяснилось после, как раз на том месте, где произошла катастрофа с «Петропавловском».
137
Характер сообщений береговых наблюдений отличался полной определенностью, в них было сказано, что замеченные силуэты похожи на миноносцы, которые находятся все на одном месте.
На следующий день с рассветом Макаров с «Дианы» перебрался на «Петропавловск». Тут же был весь его штаб и художник В. В. Верещагин. Макаров уговаривал его оставить корабль. «Сегодня возможен бой, и вы рискуете жизнью», — заметил он. Но Верещагин ответил, что он в Порт-Артур и приехал затем, чтобы увидеть на близком расстоянии морской бой и запечатлеть его на картине, а рисковать он привык и в сражениях бывал.
Приняв рапорт командира «Петропавловска» капитана первого ранга Яковлева, Макаров быстро поднялся на мостик, взял бинокль и стал смотреть вдаль, куда накануне вечером отправились наши корабли. Вскоре на востоке показались дымки. Миноносцы возвращались, но не в полном составе. Что-то было неладно.
Ночная экспедиция закончилась трагически. Подойдя к островам Эллиот и не обнаружив там неприятеля, русские корабли повернули к Артуру. Они шли в дождь, среди непроницаемой темени, едва-едва различая, а временами и вовсе теряя друг друга из вида. Близость островов, обилие подводных камней и мелей заставляли командиров быть особенно осторожными. Не разойтись в такой обстановке было почти невозможно. Все же, повинуясь скорее чутью, миноносцы не отходили на большое расстояние один от другого.
Не повезло лишь миноносцу «Страшный». Около полуночи он основательно заблудился в островах. Как ни меняли направления, нигде не могли найти своих товарищей. Тогда решили взять курс на Артур и идти самостоятельно. Часа два шли благополучно. Но вот вдали замелькали огоньки. — Наконец-то нашли своих! — решил командир, капитан второго ранга Юрасовский и стал подходить к замеченным огням. Из осторожности «Страшный» шел без огней. Как только забрезжил свет, командир, все еще не различая очертания судов, приказал дать позывные. Эти позывные и погубили миноносец. В ответ на позывные грянул залп, и моряки различили во встречных судах шесть неприятельских миноносцев и два крейсера. Окружив «Страшного», японцы стали засыпать его снарядами. Прорваться сквозь кольцо из восьми японских кораблей оказалось немыслимо, хотя такая попытка и была сделана. Оставалось или сдаться, или погибнуть в бою. Командир Юрасовский выбрал бой. И бой начался. Подобно экипажам «Стерегущего» и «Сильного», моряки «Страшного» покрыли себя славой. Одним из первых 6-дюймовых снарядов, попавших в миноносец, разорвало Юрасовского. Этим же снарядом убило всю прислугу у носового орудия и подбило само орудие. Снаряды с восьми японских кораблей сыпались непрерывно. Палуба миноносца устилалась убитыми и ранеными. Командование перешло к лейтенанту Малееву.