Адмирал Ушаков
Шрифт:
Ушаков не слушал его, думая о том, что надо не забыть сказать князю о нуждах флота.
Волновался, вроде как перед боем.
А время шло. Лакеи принесли завтрак. Федор Федорович успел позавтракать, немного успокоился, и тут явился адъютант князя и повел его к светлейшему.
В роскошной приемной ждали генералы в полной парадной форме, какие-то штатские – вероятно, дипломаты – в шелковых кафтанах и париках.
Прижимая к левому боку шляпу, Федор Федорович вошел в кабинет.
Посреди большой светлой комнаты стоял князь – высокий, улыбающийся одним своим умным глазом.
Напрасно плели разные небылицы о том, что Потемкин принимает посетителей
– Федор Федорович, наконец-то!
Он обеими руками крепко сжал руку Ушакова и пристально смотрел на него сверху вниз: Потемкин был выше Федора Федоровича.
– Вот ты какой! Молодец! Откуда родом?
– Тамбовский, ваше сиятельство.
– Крепок, – говорил князь, глядя на невысокого, но плотно сбитого адмирала, на его энергичное лицо с крутым подбородком. – Недаром чуму поборол! Молодец!
– С Войновичем и Мордвиновым было труднее, чем с чумой, ваше сиятельство!
– Ты прав! – рассмеялся Потемкин. – Ну, теперь их нет и не будет. Садись, поговорим о деле.
Князь усадил Ушакова на шелковый диван рядом с собой. Федор Федорович старался не ошибиться и смотреть на зрячий глаз светлейшего.
– Ну, что татары? Как волка ни корми?..
– Да вроде того.
– Присматривай. Как флот?
– В полном порядке. Хоть сегодня в море!
– Молодец! Сколько кораблей?
– Десять кораблей и шесть фрегатов, не считая крейсерских, брандера и прочей необходимой мелочи, ваше сиятельство.
– Сколько всего пушек?
– Семьсот сорок четыре.
– Хорошо! – потирал руки Потемкин. – Так вот, дорогой Федор Федорович, слушай… У России врагов – как сам знаешь – много. Не только тут, а и в Европе. Французы уже не первый год строят туркам крепости: укрепляли Анапу, Очаков, теперь трудятся в Измаиле. Англичане того и гляди пожалуют в проливы. А из проливов могут и дальше: аппетит ведь приходит во время еды! Да и турки не хотят мириться ни со своим положением, ни с нами. После Рымника султан прогнал великого визиря. Вместо него – известный Эски-Гассанпаша. Умная бестия! Капуданом – двадцатидвухлетний Гуссейн. Мальчишка. Горячая голова – рвется в бой. Обещал султану уничтожить Севастополь и вернуть Крым. Лазутчики доносят: у анатолийских берегов собрано много транспортных судов. Намереваются перевозить хлеб в Константинополь и к армии и десантные войска в Анапу. Десант надо ждать со стороны Анапы. Потому первое дело: осмотреть каждую щель на нашем побережье. Вот, – он повернулся к столу, на котором лежала карта. – Прощупать всю восточную сторону Анатолии, абазинские [52] берега от Синопа до Анапы. Торговые суда доставлять к себе, а что не сможешь – жги. Чтобы Константинополю и сухопутной турецкой армии – ни зернышка!
52
Абазинские – абхазские.
– Сделаю, ваше сиятельство!
– А если встретишь этого молокососа Гуссейна…
– Дам бой, – загорелся Ушаков. – Я им не Войнович.
– Знаю и верю! – улыбнулся Потемкин. – Одним словом, на море ты хозяин! – говорил он раздумывая. – А мне и на суше дел хватит: крепости Тульча, Исакча, Килия, а главное – Измаил, – почесал голову Потемкин.
– Не беспокойтесь, ваше сиятельство, на море я сделаю все!
– Да, чуть не позабыл: я получил из Константинополя известие, что два англичанина приготовили
– Не подпустим к себе ни один парус!
– Надеюсь на тебя, Федор Федорович! Ну а теперь говори, чего не хватает? Для возможного ремонта кораблей все есть? Доски, гвозди, конопать, смола?
– Предусмотрел, насколько возможно, ваше сиятельство. Конечно, хорошо бы получить смоленых разного сорта тросов. И рубах для матросов маловато. Тысяч бы пяток еще.
– Хорошо. Скажу Афанасьеву. Еще что?
– У нас в порту, как знаете, ваше сиятельство, нет денежной казны. Надо было срочно рассчитаться с подрядчиком за поставленные матросские сапоги. Я намедни занял у капитана Нерона Веленбакова две тысячи рублей.
– Получишь их сегодня же у Попова. Еще что?
– Как будто всё.
– Может, кто-либо из командиров не по душе? Верно, осталось «графское» наследство, иностранцы разные?
– Кое-кто еще есть.
– Недоброжелателей и бездельников гони всех на берег. А как наш Севастополь, строится?
– Вы бы его не узнали, ваше сиятельство. Чудесный город. Знаменитый город!
Потемкин заулыбался. Ходил по комнате, напевая свою любимую песенку:
На бережку, у ставка,На дощечке, у млынка,Купалася дивчина,Плескалася рыбчина…– Ну так что ж, Федор Федорович, теперь погости у меня, отдохни с дороги денька два-три…
– Спасибо, ваше сиятельство: некогда. И так давно уж из Севастополя… Беспокоюсь, как там. Да и непривычен я…
– Знаю, знаю, – улыбнулся Потемкин. – Мне матушка императрица сказывала, как ты ее учил на яхте морским порядкам…
Ушаков смутился.
– А как без Мордвинова, нынче все-таки легче? – хитро смотрел Потемкин одним своим быстрым глазом.
– Не в пример легче, ваше сиятельство!
– Войнович не снится?
– Подлый человек! – вспыхнул при одном воспоминании Ушаков. – Если бы не вы, ваше сиятельство, несдобровать бы не только мне, но и всему Черноморскому флоту.
– Спи спокойно, Федор Федорович! Пока я жив, ни Черноморского флота, ни тебя никто не обидит! – твердо сказал Потемкин.
XI
В Севастополе на кораблях давно уже все спали, когда с флагманского «Рождества Христова» ударила пушка.
И тотчас же темноту душной июльской ночи прорезали яркие огни сигнальных фонарей: контр-адмирал Ушаков вызывал к себе всех командиров кораблей и фрегатов.
Дело было спешное. Ушаков только сейчас получил известие о том, что вечером мимо Севастополя к кавказским берегам прошел турецкий флот: десять линейных кораблей, восемь фрегатов и больше тридцати шебек [53] , бригантин, лансонов [54] и прочих судов. На кораблях было, видно, очень много народу.
Турки давно готовились к десанту. Они хотели высадиться в Крыму и поднять восстание крымских татар, в недоброжелательности которых к русским Ушаков не сомневался.
53
Шебека – небольшое узкое судно.
54
Лансон – судно для перевозки войск.